История сына - Уорд Дж. Р.. Страница 7

Господи, они разговаривают как два заботливых человека викторианской эпохи, беседующих о сексе.

— Мне нужно видеть.

Он сделал глубокий вдох, как если бы нервничал и собирался с духом, чтобы преодолеть свой страх.

— Может быть, тогда вам присесть на край кровати? Таким образом, я могу встать на колени перед вами.

Клер сдвинулась так, чтобы ее ноги свешивались с матраса. Он чуть склонился, сгибая колени, после чего тряхнул головой.

— Нет, — пробормотал мужчина. — Я должен присесть рядом с вами.

Он уселся спиной к свече так, чтобы его лицо оказалось в тени.

— Могу я попросить вас повернуться ко мне?

Она поменяла позу и взглянула вверх. Свет свечи образовал ореол вокруг его головы, и Клер испытала желание увидеть его лицо. Жажду увидеть его красоту.

— Майкл, — прошептала она. — Тебя должны были назвать Майклом. В честь архангела.

Его рука поднялась и сдвинула ее волосы назад. После чего опустилась на матрас, когда он склонился к девушке.

— Мне нравится это имя, — мягко отозвался он.

Сначала Клер ощутила его губы на своей шее, легкая ласка прикосновения к коже. Потом его рот отпрянул назад, и она поняла, что он раскрывается, обнажая клыки. Укус оказался быстрым и решительным, она подпрыгнула, понимая в этот раз намного больше. Боль была сильнее, но была также и сладость, последовавшая позже.

Клер застонала, когда он начал пить в найденном ритме, от которого ее тело обдало жаром. Она не была в точности уверена, когда прикоснулась к нему. Это просто случилось. Ее ладони легли ему плечи.

Именно он был тем, кто дернулся, и когда он отпрянул назад, свет задел часть его лица. Мужчина тяжело дышал, губы приоткрыты, кончики клыков едва-едва видны. Он был голоден, но вместе с тем и потрясен.

Клер пробежала ладонями вниз по его рукам. Мышцы были плотными и рельефными.

— Я не могу остановиться, — выдавил он искаженным голосом.

— Я просто… хочу прикасаться к тебе.

— Я не могу остановиться.

— Я знаю. А я хочу прикасаться к тебе.

— Зачем?

— Я хочу чувствовать тебя. — Она не могла в это поверить, но сама склонила голову набок, обнажая шею. — Бери, что тебе необходимо. И я сделаю то же самое.

В этот раз он набросился на нее, прижав рукой с другой стороны шеи и с силой кусая. Ее тело встрепенулось, грудь соприкоснулась с твердой стеной его груди, заставив аромат мужчины взметнуться. Стиснув его массивные плечи, она упала навзничь на подушки вместе с ним.

Тело Майкла было твердым, всем своим весом прижимая ее к матрасу. Он загораживал свет свечи так, что она не могла ничего ясно видеть, хотя сияние за ним давало ей опору против бесконечности темного пространства. Каким-то образом это казалось нормальным, хоть и опасным: тьма делала ощущение его присутствия возле ее шеи более ярким: от влажной чаши его теплого рта до тянущих глотков, а после к сексуальному течению между ними.

Господи помоги, но ей нравилось, что он делал с ней.

Клер ощупью нашла его волосы. Со стоном удовлетворения она запустила руки в их шелковистую густоту, набирая полные пригоршни, проводя ладонями по коже головы.

Когда он замер, она остановилась и ощутила дрожь, пробегавшую по нему. Она подождала, чтобы посмотреть, продолжит ли он, что он и сделал. Когда глотки возобновились, а комната начала вращаться, ее это не озаботило. Чтобы держаться в этой круговерти у нее был он.

По крайней мере, до тех пор, пока он быстро не отпрянул, оставляя ее на постели. Отступив в темный угол, с цепями, отметившими его передвижение, он почти исчез.

Клер села. Почувствовав влагу между грудями, она посмотрела вниз. По ее грудной клетке струилась кровь, впитываясь белым халатом. Выплюнув проклятие, она попыталась закрыть отметины проколов, сделанных им.

Тотчас же Майкл оказался перед ней, отдирая ее руки от раны.

— Простите меня, я не закончил должным образом. Подождите, нет, не сражайтесь со мной. Мне нужно закончить это. Позвольте мне закончить так, чтобы я мог прекратить кровотечение.

Он схватил ее руки одной своей, убрал волосы назад и прижался ртом к ее шее. Его язык двигался, лаская ее кожу. Снова. И снова.

Не потребовалось много времени, чтобы она полностью позабыла о смертельном кровотечении.

Майкл выпустил ее руки и стал баюкать в своих объятиях. Она позволила своей голове непринужденно откинуться, когда он упивался ей, прижимал ее.

Он помедлил. Остановился.

— Сейчас вы должны поспать, — прошептал он.

— Я не устала. — Ложь.

Она почувствовала, что ее укладывают на подушку, завесь его волос упала вперед, когда он удобно устраивал ее.

Когда он собрался отодвинуться назад, она схватила его за руки.

— Твои глаза. Ты собирался показать мне. Если ты собираешься делать со мной следующие два дня то, что только что делал, ты мне должен.

После долгой паузы он отбросил волосы назад и медленно поднял веки. Радужки были искристо-голубыми и светились, как неон, они на самом деле сверкали. По внешнему краю их обводила черная линия. Ресницы были густыми и длинными.

Его взгляд был гипнотизирующим. Сверхъестественным. Удивительным… как и все остальное в нем.

Его голова опустилась.

— Спите. Возможно, я приду к вам перед завтраком.

— А ты? Ты спишь?

— Да. — Когда она пристально взглянула на другую сторону кровати, он пробормотал: — Но сегодня ночью не здесь. Не беспокойтесь.

— Тогда где?

— Не беспокойтесь.

Он ушел внезапно, растворяясь в темноте. Оставшись одна в свете свечи, она почувствовала себя плывущей на широкой кровати как в море, бывшем одновременно сияющей мечтой и ужасающим кошмаром.

Глава 4

Клер проснулась, услышав, как заработал душ. Приподнявшись с подушек, она спустила ноги на пол и решила произвести кое-какое расследование, пока Майкл так занят. Взяв свечу, она двинулась в направлении стола. Или, по крайней мере, туда, где она думала, стоит чертова штука.

Первой, столкнувшись о крепкую ножку, его обнаружила голень Клер. С проклятием женщина нагнулась и потерла то, что без сомнений станет ужаснейшим синяком. Чертовы свечи. Двигаясь более аккуратно, она обогнула стол, за которым сидел Майкл, и опустила по большей части бесполезную свечу, чтобы осветить то, над чем он работал.

— Ох, Господи ты мой! — прошептала она.

Это был ее портрет. Прямо с листа смотрел ее ошеломительно искусный и откровенно чувственный портрет. За исключением того, что его художник никогда не смотрел на нее. Откуда он знает…

— Отойдите оттуда, пожалуйста, — приказал из ванной комнаты Майкл.

— Это прекрасно. — Она склонилась дальше над столом, впитывая изобилие рисунков, все из которых выглядели весьма современно по исполнению. Что удивило ее. — Они все прекрасны.

Там были искаженные линии лесов и цветов. Сюрреалистические виды дома и поместья Лидсов. Внутреннее убранство комнат особняка было менее привлекательно, но все равно визуально приковывало внимание. То, что он был модернистом, стало шоком, особенно отдавая должное тому, как официально он разговаривал и проявлял старомодные манеры…

С дрожью она снова перевела взгляд на свой рисунок. Это был классический портрет. С классическим реализмом.

Остальные работы были выполнены в ином стиле. Изображения были перекошены из-за того, что он не видел, что рисовал, уже пятьдесят лет. Все они были написаны по памяти, которая не освежалась десятилетиями.

Клер подняла портрет. Он был выписан с любовью, тщательно выполнен. Дань ей.

— Я желаю, чтобы вы не смотрели ни один из них, — произнес он прямо у нее над ухом.

Она задохнулась и моментально сделала поворот. Пока успокаивалось сердце, она некстати подумала о том, как, черт побери, он хорошо пахнет.

— Почему ты не хочешь, чтобы я видела их?

— Это личное.

Повисла пауза, после чего ее осенило.

— Ты когда-нибудь рисовал других женщин?