Прикосновение теней - Монинг Карен Мари. Страница 12

Я все шла, заглядывая в комнату за комнатой, и радовалась тому, что находила и узнавала. Здесь постоянно менялось время дня и ночи.

Я бывала тут много раз.

Я нашла пианино, на котором играла.

Нашла солнечную комнату, в которой читала.

Кухню, где ела трюфели с кремом и маленькими фруктами, которых нет в нашем мире.

Здесь на столе рядом с открытой книгой лежала флейта и стоял чайничек с рисунком, который я знала, как собственную руку.

Тут был садик на крыше и башенка, с которой я наблюдала в телескоп за лазурным морем.

А здесь была библиотека с бесконечными рядами книг, где я проводила долгие часы.

Каждая комната была произведением искусства, каждая вещь оформлена с чрезвычайной тщательностью, словно их создатель не был ограничен во времени.

Интересно, сколько лет здесь провела фаворитка? И которая часть замка была ее детищем?

Я чувствовала вечность, но, в отличие от Холла Всех Дней, вечность более тонкую, нежную. Особняк обещал бесконечное блаженство. Он не пугал и не испытывал. Он был временем, таким, как оно есть: бесконечным и спокойным.

И вот — комната с тысячами платьев! Я проходила ряд за рядом, раскинув руки, оглаживая великолепные ткани. Как они мне нравились!

Я сняла одно платье с вешалки и обернулась, танцуя. Тихие звуки музыки наполнили воздух, и я забыла о времени.

Тут стоял антикварный комод с вещами, которых я не могла назвать, но в то же время их узнавала. Я сунула в карман несколько безделушек. Открыла музыкальную шкатулку и послушала мелодию. Мне казалось, что я парю в космосе, бесконечная и свободная, чувствуя себя правильно, как никогда раньше. На некоторое время я забыла обо всем.

Я обходила комнату за комнатой и везде находила что-то знакомое, что-то, что делало меня счастливой.

Я увидела первую из многочисленных кроватей. В моих снах их было так много, что я потеряла им счет.

Я шла из комнаты в комнату и видела кровать за кроватью... В некоторых комнатах вообще не было ничего, кроме кроватей.

Я начала чувствовать... тяжесть. Мне не нравилось на них смотреть.

Они меня беспокоили.

Я отвернулась, поскольку при виде кроватей испытывала то, чего испытывать не хотела.

Тягу. Желание. Одиночество.

Пустые кровати.

Не хочу больше быть одна. Я так устала от одиночества. Устала ждать.

Вскоре я перестала заглядывать в комнаты.

Я ошибалась, думая, что в Белом Особняке ничто не заставит меня грустить.

Горе во мне нарастало.

Я так долго жила. Так много потеряла.

Я заставила себя сосредоточиться. Напомнила себе, что ищу. Зеркало.

Я люблю это Зеркало.

Я мотаю головой. Нет, не люблю. Оно мне просто нужно. Я ничего к нему не испытываю.

Оно доставляет мне столько удовольствия! Оно приводит нас друг к другу.

Белый мрамор, сказал Дэррок. Нужно искать белый мраморный пол. Не алый, не розовый и ни в коем случае не черный.

Я представила себе Зеркало таким, как он описал: три метра в высоту, полтора в ширину.

Узорная рама, как те, что на 1247 ЛаРу.

Это Зеркало — часть Реликвии Невидимых, целой сети Зеркал. Я могу чувствовать Реликвии. Я могу чувствовать все ОС — Объекты Силы — Фейри. Это, вероятно, мое главное преимущество.

Я тянусь вовне чутьем ши-видящей, расширяю его и ищу.

И ничего не чувствую. В Холле Всех Дней это тоже не сработало. Невозможно, наверное, почуять Зеркало в Зеркалах.

Ноги сами несут меня, и я с полной уверенностью двигаюсь в новом направлении. И понимаю, что много раз видела это Зеркало, что прекрасно знаю, где оно находится.

Я найду его гораздо раньше Дэррока. И хотя я не уйду без него — он мне еще пригодится, — приятно его превзойти.

Я торопливо шагаю по мятному коридору, поворачиваю в радужный, почти бегу по бледно-голубому. Серебряный пол сменяется винным багрянцем.

Зеркало впереди. Оно притягивает меня. Я не могу дождаться нашей встречи.

Я сосредоточена, настолько сосредоточена, что почти не замечаю алого коридора.

Я сосредоточена на своей цели — настолько, что не понимаю, что сделала, пока не становится слишком поздно.

Не знаю, что заставляет меня посмотреть вниз, но я опускаю глаза.

И застываю.

Я на перекрестке, на пересечении двух коридоров.

Я могу идти на восток, запад, север или юг — в любом направлении, которое существует в Особняке, — но какой бы путь я ни выбрала, пол будет одного цвета.

Черного.

Я неуверенно замираю, проклиная себя за то, что опять облажалась, и внезапно в мою руку ложится чужая ладонь.

Она теплая, знакомая. И невероятно реальная.

Я закрываю глаза. Я уже играла с Фейри. Кто будет мучить меня на этот раз? Каким будет мое наказание? Какой призрак вцепится в меня острыми зубами?

Алина?

Бэрронс?

Оба?

Я сжимаю кулак, чтобы никто не брал меня за руку.

Мне слишком хорошо известно, что, если я закрою глаза, это не сработает. Когда ваши личные демоны приходят поиграть с вами, они не уйдут без своего фунта плоти. Лучше уж сразу откупиться и забыть.

И сосредоточиться на поиске выхода из черного коридора. Я собираюсь с силами в ожидании того, как плохо все может обернуться. Если золотые полы в Холле Всех Дней были настолько ужасны, то черный пол в Белом Особняке... простите за каламбур... заставит меня почернеть.

Пальцы переплелись с моими. Я знала эту руку, как свою.

Вздохнув, я открыла глаза.

И тут же шарахнулась в сторону, поскользнулась на гладкой черной поверхности. Рухнула на спину, прикусив язык от силы удара.

У меня началась гипервентиляция. Видит ли она меня? Знает ли, кто я? Здесь ли она? А я?

Она заливается серебристым смехом, от которого у меня болит сердце. Я помню, что тоже когда-то так смеялась. Счастливо, так счастливо...

Я даже не пытаюсь подняться. Просто лежу и смотрю на нее. Я шокирована. Загипнотизирована. Меня разрывает внутренняя двойственность, с которой я не могу смириться.

Это не Алина. И не Бэрронс.

На пересечении востока, запада, севера и юга стоит она.

Она.

Печальная прекрасная женщина, которую я видела во сне.

Она настолько ослепительна, что хочется плакать.

Но не печальна.

Она так счастлива, что я готова ее возненавидеть.

Она светится, улыбается, изгибая губы таких мягких, божественных очертаний, что часть меня инстинктивно жаждет ее поцелуя.

Это она — фаворитка Короля Невидимых? Неудивительно, что он был одержим ею!

Когда она начинает скользить прочь по одному из коридоров — самому черному, впитывающему огонь свечей в канделябрах, — я рывком поднимаюсь на ноги.

И следую за ней, лечу, как мотылек на огонь.

По словам В'лейна, фаворитка была смертной. Именно ее смертность стала первой костяшкой домино в длинном извилистом Ряду.

Почти миллион лет назад Король Видимых попросил истинную Королеву Видимых — после ее смерти многие королевы занимали трон лишь затем, чтобы их свергли другие, набравшие большую силу и поддержку, — превратить фаворитку в Фейри, сделать ее бессмертной, чтобы избавить их от разлуки. Королева отказала, и тогда Король создал для фаворитки Белый Особняк и Зеркала. Он прятал любимую от мстительной Королевы там, где она могла жить, не старея, и ждать, пока он овладеет Песнью Творения и сам сможет превратить ее в Фейри.

Если бы только Королева исполнила его маленькую просьбу! Но правительница Истинной Расы была властной, ревнивой и мелочной.

К несчастью, пытаясь повторить Песнь Творения — таинственную штуку, связанную с созиданием, силу и право, которое ревностно защищала Королева и принятый ее расой матриархат, — Король создал Невидимых, неполноценных полуживых существ, которых не смог убить. Они жили. Они были его сыновьями и дочерьми.

Он создал новую реальность, Темный Двор, где его дети могли играть, пока он продолжал свою работу во имя любви.