Разгадай меня - Мафи Тахира. Страница 84

— Он не умер, — повторяет Уорнер, — хотя и серьезно пострадал. Но как мне кажется, они сумеют его вылечить.

— Что?.. — Меня охватывает паника, всю сразу, целиком и полностью. — О чем это ты?..

— Прошу тебя, — обращается ко мне Уорнер, — присядь. Я все сейчас объясню. — Он устраивается на полу и похлопывает по месту рядом с собой. Я не знаю, что еще я могу сделать, потому что ноги мои подкашиваются и стоять я уже больше не могу.

Поэтому я мягко оседаю на пол. Мы прислоняемся к стене спинами, его правый бок и мой левый находятся на расстоянии в паре сантиметров один от другого.

Проходит одна секунда

вторая

третья.

— Я не хотел верить Каслу, когда он заявил мне, что у меня, возможно, имеется… дар, — начинает Уорнер. Он говорит так тихо, что мне приходится напрягать слух, хотя мы сидим рядом, почти вплотную. — Я даже подумал о том, что он умышленно пытается свести меня с ума. — Он еле слышно вздыхает. — Но доля разумного в этом высказывании присутствовала, если я задумался над его словами. Касл рассказал мне и про Кента тоже. О том, что он может дотрагиваться до тебя, и о том, как потом они выяснили, почему это происходит. Я даже почти уверовал в то, что у меня, наверное, тоже имеется подобная способность. Такая же жалкая и никчемная. — Он смеется. — Мне очень не хотелось верить в это, представляешь?

— Такая способность может пригодиться, — слышу я свой собственный голос.

— Неужели? — Он поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. Наши плечи почти соприкасаются. — Скажи мне, любовь моя, что он может сделать?

— Он может нейтрализовать способности других людей.

— Это верно, — подтверждает он, — но как это может ему помочь? Как может пригодиться умение нейтрализовать дар своих же товарищей? Абсурд какой-то. Это напрасная трата времени и сил. И в этой войне такой талант не пригодится.

Мне неприятно все это слушать, но я решаю попросту проигнорировать его слова и перейти к делу:

— Какое отношение имеет все это к Кенджи?

Он снова отворачивается от меня, но когда начинает говорить, голос его становится мягче:

— Ты поверила бы мне, если б я сказал, что прямо сейчас чувствую твою энергию? Что я ощущаю буквально ее вес и тембр?

Я молча смотрю на него, изучаю черты его лица и, полагаясь на искренние нотки в его голосе, говорю:

— Да. Наверное, поверила бы.

Уорнер улыбается, но так, будто мои слова заставили его взгрустнуть.

— Я чувствую, — говорит он, вздохнув, — все эмоции, которые ты переживаешь. А поскольку я тебя хорошо знаю, я могу связать их с обстоятельствами, в которых ты пребываешь. Я понимаю страх, который ты сейчас испытываешь, но он не относится ко мне, а скорее направлен на саму тебя. Ты очень остро реагируешь на то, что, по твоему мнению, ты сотворила с Кенджи. Я чувствую твое сомнение — ты не слишком веришь в то, что ты вовсе не виновата в случившемся. Я хорошо чувствую и твою грусть, и горечь утраты.

— Ты правда все это можешь чувствовать? — спрашиваю я.

Он кивает, не смотря на меня.

— Никогда бы не подумала, что такое вообще возможно, — признаюсь я.

— Я и сам когда-то так считал. Я тоже не представлял себе ничего подобного, — говорит он. — Правда, не очень долго. Скорее мне представлялось вполне нормальным остро чувствовать человеческие эмоции. Но я думал, что, наверное, я просто обладаю повышенной чувствительностью, а так ничего особенного в этом нет. Но это здорово повлияло на выбор моего отца и то, что именно мне он поручил руководить Сектором 45, — говорит он. — Я обладал необъяснимыми способностями. Например, я точно мог угадать, прячет ли от меня человек что-нибудь или нет. Я безошибочно определял, кто из присутствующих людей испытывает острое чувство вины. Или, что самое важное, кто врет. — Пауза. — Вот это и решило мою судьбу. А еще и тот факт, что я никогда не страшился последствий своих открытий.

Но только когда Касл сказал, что я действительно могу обладать неким талантом, я начал задумываться и анализировать свое восприятие действительности. Тогда я чуть умом не тронулся. — Он мотает головой для убедительности. — Я все время думал и думал, изобретая разные методы, чтобы доказать или опровергнуть его теорию. Но даже тогда я предпочел отмести прочь все его предположения. И хотя сейчас мне немного жаль, что все произошло именно так, то есть что Кенджи сглупил и влез между нами, я все же считаю, что этот случай решил очень многое. Теперь наконец-то у меня есть доказательство правоты Касла. Оказывается, я заблуждался. А он — нет.

— Что ты имеешь в виду?

— Я забрал твою энергию, — говорит он. — А ведь я раньше не знал, что способен на такое. Я очень остро и ярко чувствовал ее, когда мы все четверо объединились, так сказать. Адам оказался вне доступа, до него я так и не сумел добраться. Между прочим, как раз это и объясняет тот факт, что я никогда не подозревал его в потенциальном предательстве и считал преданным нашему делу солдатом. Его эмоции оставались для меня скрытыми, заблокированными, что ли. Я был достаточно наивным и решил, что этот человек ведет себя как робот. Я искренне считал, что он просто не способен на проявление чувств и не имеет собственных личных интересов. Он как будто ускользал от меня и моего чутья, и в этом заключалась моя главная ошибка. Я слишком доверился самому себе и даже подумать не мог о том, что моя отработанная система может давать сбой.

Мне так и хочется сказать ему, что получается так, что способности Адама все же не настолько уж и никчемные…

Но я молчу.

— Что же касается Кенджи… — начинает Уорнер, потирая лоб и ухмыляясь каким-то своим мыслям. — Кенджи был… слишком уж умным и хитрым. Гораздо умнее, чем я его считал. Как выяснилось, как раз это и было частью его тактики. Кенджи, — продолжает он, шумно выдыхая, — постарался делать все так, чтобы казаться явной угрозой. Он никогда не осторожничал. Этот тип, — качает головой Уорнер, — вечно ввязывался в какие-то истории. То он шумно и привлекая всеобщее внимание, требовал добавки в столовой, то затевал потасовки с другими солдатами, то нарушал комендантский час. Он всячески старался выделиться, причем не с самой выгодной стороны. В результате я относился к нему как к разгильдяю и пустышке, но не более того. Конечно, я замечал и то, что он явно отличался от всех остальных, но я приписывал это его вспыльчивости и скандальному характеру, считая, что этот парень просто не в состоянии выполнять все правила и требования, которые ему предъявляются. Я махнул на него рукой. Для меня это был солдат-неудачник, который никогда не добьется повышения. Ну, другими словами такой, на кого жалко тратить свое время. — Он качает головой и вскидывает брови. — Это было гениально, — признается Уорнер, явно пораженный умом своего бывшего подчиненного. — Здорово придумано. Единственной его ошибкой было то, — добавляет он после секундного размышления, — что он открыто проявлял свое положительное отношение к Кенту. И эта оплошность чуть не стоила ему жизни.

— И что же дальше? Ты решил сегодня покончить с ним? — Я все еще ничего не понимаю и только пытаюсь снова напомнить ему о сути нашего разговора. — Значит, ты умышленно покалечил его?

— Нет, это получилось случайно. — Уорнер отчаянно мотает головой. — Я и сам не понял, что я делаю. Сначала не понял. До сих пор я просто ощущал энергию. Я никогда не думал, что смогу брать ее. Но я просто дотронулся до тебя и сразу же коснулся твоей энергии. Так много адреналина скопилось в нашей маленькой группе из четырех человек, что твоя энергия буквально направилась ко мне. И тут же Кенджи схватил меня за руку. А мы с тобой в то мгновение были, так сказать, соединены. И я… каким-то образом перенаправил твою энергию, твою силу, на него. Это получилось неумышленно, но я почувствовал, что все произошло именно так. Я ощутил поток твоей энергии, ворвавшийся в меня. А потом с той же силой он вырвался прочь из меня. — Он поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза. — Это было самое необычное ощущение, которое я только могу вспомнить за всю свою жизнь.