Буря мечей - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 100

Восстановительные работы обойдутся им непомерно дорого, но делать нечего. Королевская Гавань — главный порт государства, с которым может соперничать только Старгород. Реку нужно открыть, и чем скорее, тем лучше. А денег где взять, пропади они пропадом? Тирион почти что скучал по Мизинцу, отплывшему на север две недели назад. Пока тот спит с Лизой Аррен и управляет Долиной вместо нее, ему приходится разгребать грязь, которую тот оставил. Зато отец по крайней мере доверил ему важное дело. Он не желает делать Тириона наследником Бобрового Утеса, но использует его, где только возможно.

Капитан золотых плащей пропустил их в Грязные ворота. «Три Шлюхи» все еще стояли на площади, но бездействовали, а камни и бочонки со смолой валялись вокруг. По требюшетам лазили ребятишки, раскачиваясь на рычагах.

— Напомни мне сказать сиру Аддаму, чтобы поставил здесь золотых плащей, — сказал Тирион Бронну. — Не то какой-нибудь сопляк сорвется и сломает себе хребет. — Сверху раздался крик, и перед ними шлепнулся навозный ком. Кобыла Тириона взвилась на дыбы, чуть не сбросив седока. — Хотя, если подумать, пусть себе падают, выродки.

Его мрачное настроение объяснялось не только тем, что уличный мальчишка запустил в него навозом. Его брак — вот что доставляло ему непрестанные мучения. Санса Старк оставалась девицей, и половина замка, похоже, знала об этом. Когда ему нынче седлали коня, он слышал смешки конюхов у себя за спиной. Удивительно, как еще лошади над ним не смеются. Он рисковал своей шкурой, чтобы избежать свадебного ритуала, и надеялся соблюсти уединение, но его надежда быстро рухнула. То ли у Сансы хватило глупости довериться одной из своих служанок, каждая из которых шпионит на Серсею, то ли постарались маленькие пташки Вариса.

Впрочем, какая разница? Над ним и раньше смеялись. Единственный человек в Красном Замке, кому женитьба Тириона не кажется забавной, — это его леди-жена.

Санса несчастна, и это становится все виднее с каждым днем. Тирион очень хотел бы пробиться сквозь стену ее учтивости и как-то утешить ее, но все без толку. Никакие слова не сделают его красавцем в ее глазах — и не заставят забыть, что он Ланнистер. Ее дали ему в жены на всю жизнь, а она его ненавидит.

Ночи, которые они проводят вместе в своей большой кровати, — еще один источник мучений. Он не может больше спать голым, как привык. Жена его слишком хорошо воспитана и никогда не скажет ему худого слова, но молчаливого отвращения в ее глазах он выносить не в силах. Он и Сансе велел спать в ночной рубашке. Он не обманывал себя в том, что хочет ее. Ему нужен Винтерфелл, да, но и она тоже, кем бы она ни была — ребенком или женщиной. Он хочет утешить ее, услышать ее смех. Хочет, чтобы она пришла к нему по доброй воле, не тая от него своих радостей, горестей и желаний. Рот Тириона скривился в горькой улыбке. А еще он хочет стать высоким, как Джейме, и сильным, как сир Григор-Гора — да только что проку.

Его мысли помимо воли обратились к Шае. Тирион хотел сообщить ей новость сам и потому приказал Варису привести ее к нему в ночь перед свадьбой. Они снова встретились в комнатах евнуха, но когда Шая принялась развязывать его тесемки, он удержал ее руку.

— Погоди — я должен сказать тебе кое-что. Завтра я женюсь…

— На Сансе Старк, я знаю.

На миг он утратил дар речи. Даже Санса тогда еще не знала об этом.

— Откуда? Тебе Варис сказал?

— Один паж рассказывал об этом сиру Талладу, когда я водила Лоллис в септу. А ему рассказала служанка, которая слышала разговор сира Кивана с твоим отцом. — Шая освободилась от него и сняла через голову платье. Под ним она, как всегда, была голая. — Это ничего. Она еще маленькая. Ты сделаешь ей ребеночка и вернешься ко мне.

Он почему-то надеялся, что она будет к этому не столь равнодушна. Что ж, понадеялся — и хватит. Любовь Шаи, какая ни на есть, — это все, что ты когда-либо получишь, карлик.

Солдаты и горожане на Грязном проезде расступались перед Бесом и его эскортом. Дети с ввалившимися глазами клянчили милостыню или просто смотрели с молчаливой мольбой. Тирион достал из кошелька горсть медяков и швырнул им. Удачливые смогут нынче купить себе краюху черствого хлеба.

На рынках никогда еще не толпилось столько народу, и цены, несмотря на подвозимую Тиреллами провизию, оставались непомерно высокими. Шесть грошей за дыню, серебряный олень за бушель зерна, дракон за говяжий бок или шесть тощих поросят. Между тем в покупателях недостатка не было. Изможденные мужчины и женщины осаждали каждый лоток и каждую повозку, а еще более голодные угрюмо следили за ними из темных переулков.

— Нам сюда, если ты не передумал, — сказал Бронн у подножия Крюка.

— Нет, не передумал. — Набережная послужила Тириону удобным предлогом, на самом же деле он преследовал иную цель. Предстоящее дело не внушало ему восторга, тем не менее его следовало выполнить. От холма Эйегона они свернули в путаницу узких улочек вокруг холма Висеньи. Бронн показывал дорогу. Тирион пару раз оглянулся через плечо, проверяя, не следят ли за ними. Возница нахлестывал свою лошадь, старуха выливала из окна помои, двое мальчишек дрались на палках, трое золотых плащей вели арестанта… все они выглядели довольно невинно, но любой из них мог разоблачить его. У Вариса везде свои люди.

Они повернули за угол раз, потом другой и медленно проехали через толпу женщин у колодца. Бронн вел Тириона переулками, сквозь проемы сломанных ворот, через развалины сожженного дома и пологую каменную лестницу. Наконец он остановился у входа в тупик, такой узкий, что они не могли проехать туда бок о бок.

— Там всего две хибары. Погребок помещается во второй.

Тирион слез с коня.

— Проследи, чтобы никто не входил и не выходил, пока я не вернусь. Я скоро. — Он ощупал потайной карман плаща. Золото лежало там — тридцать драконов, целое состояние для такого голодранца. Тирион быстро зашагал по переулку, спеша покончить с неприятной задачей.

Винный погребок, сырой и темный, с обросшими селитрой стенами, был так низок, что Бронну пришлось бы пригнуться, чтобы не стукнуться головой о потолок, но Тирион Ланнистер не знал подобных затруднений. Передняя комната в этот час была пуста, не считая женщины с мертвыми глазами, сидящей на табурете за дощатой стойкой. Она подала Тириону чашу кислого вина и сказала:

— На задах.

В задней комнате было еще темнее. На низком столе рядом с винным штофом тускло мерцала свечка. Человек за столом вряд ли представлял опасность. Маленького роста (хотя Тириону все казались высокими), с редкими каштановыми волосами, розовощекий и с брюшком, выпирающим из-под замшевого, с костяными пуговицами камзола. Но двенадцатиструнная арфа, которую он держал в своих мягких руках, была опаснее длинного меча.

Тирион сел напротив него.

— Здравствуй, Саймон Серебряный Язык.

Человечек наклонил голову с плешью на макушке.

— Милорд десница.

— Ошибаешься. Десница — мой отец, а меня, боюсь, даже перстом нельзя назвать.

— Вы еще возвыситесь, я уверен. Такой уж вы человек. Прелестная леди Шая говорит, что вы недавно женились — если б вы послали за мной раньше, я имел бы честь петь у вас на свадьбе.

— Чего-чего, а новых песен моей жене не требуется. Что до Шаи, мы оба знаем, какая она леди, и я попросил бы тебя не произносить ее имени вслух.

— Как милорд десница прикажет.

При их последнем разговоре одного резкого слова было достаточно, чтобы певца прошиб пот, но с тех пор он как будто набрался смелости. Скорее всего он почерпнул ее из штофа, но, быть может, в этом есть вина самого Тириона. «Я угрожал ему, но не исполнил своей угрозы, вот он и обнаглел». Тирион вздохнул.

— О тебе говорят как об очень талантливом певце.

— Благодарю вас, милорд.

— Мне думается, приспело время показать свое искусство в Вольных Городах, — улыбнулся Тирион. — В Бравосе, Пентосе и Лиссе любят пение и щедры с теми, кто умеет им угодить. — Он попробовал вино — скверное, но крепкое. — Лучше всего будет совершить путешествие по всем девяти городам — зачем лишать кого-то радости услышать тебя. По году на каждый — вот и довольно. — Он полез в карман, где лежало золото. — Порт закрыт, и тебе придется сесть на корабль в Синем Доле, но мой Бронн найдет тебе лошадь, а я почту за честь оплатить твой проезд.