Буря мечей - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 154

Увидев со взгорья бурые колеи Королевского тракта, змеящегося на север через холмы и равнины, Джон потрепал кобылу по шее.

— Теперь нам остается только ехать по этой дороге, девочка, а там скоро и Стена. — Нога у него точно одеревенела, и в голове от жара так мутилось, что он дважды чуть было не поехал не в ту сторону.

Да, скоро Стена. Он представлял себе своих друзей, пьющих подогретое вино в трапезной. Хобб хлопочет у своих котлов, Нойе в кузнице, мейстер Эйемон сидит в своих покоях под вороньей вышкой. А Старый Медведь? Сэм, Гренн, Скорбный Эдд, Дайвин с деревянными зубами? Джон мог только молиться, чтобы кому-то из них удалось уйти с Кулака.

Игритт тоже постоянно занимала его мысли. Он помнил запах ее волос, тепло ее тела… и ее лицо в тот миг, когда она перерезала горло старику. Нельзя было ее любить, шептал ему один голос. Нельзя было ее оставлять, настаивал другой. Может быть, и отец вот так же разрывался надвое, когда оставил мать Джона, чтобы вернуться к леди Кейтилин. Он дал клятву верности леди Старк, а я — Ночному Дозору.

В лихорадочном жару он чуть не проехал мимо Кротового городка, не соображая, где находится. Городок почти весь располагался под землей, и наверху при свете убывающей луны виднелась только кучка жалких хижин. Бордель представлял собой сарайчик не больше нужника, и его красный фонарь, поскрипывавший на ветру, походил на глаз, налитый кровью. Джон сполз с лошади около примыкающей к заведению конюшни и криком разбудил двух конюхов.

— Мне нужна свежая лошадь с седлом и уздечкой, — заявил он тоном, не допускающим возражений. Ему привели лошадь, принесли мех с вином и полковриги черного хлеба. — Будите всех, — распорядился Джон. — К югу от Стены одичалые. Берите свои пожитки и идите в Черный Замок. — Он взобрался на вороного мерина, скрипя зубами от боли, и во весь опор поскакал на север.

Когда звезды на востоке стали меркнуть, перед ним выросла Стена. Озаренная луной, она мерцала над деревьями и утренним туманом. Он гнал коня по скользкой проселочной дороге, пока не увидел каменные башни и бревенчатые стены Черного Замка, похожие на кучку поломанных игрушек под ледяной глыбой Стены. Заря уже раскрашивала лед пурпурными и розовыми тонами.

Он не услышал окрика часовых, проезжая мимо служб, и никто не вышел ему навстречу. Черный Замок казался таким же заброшенным, как Серый Дозор. Между плитами на дворе торчала сухая бурая трава. Старый снег лежал на крыше Кремневой Казармы и под северной стеной башни Хардина, где Джон спал до того, как стать стюардом Старого Медведя. На башне лорда-командующего после того давнего пожара остались следы копоти. Мормонт потом перебрался в Королевскую, но свет не горел и там. Снизу Джон не видел, есть ли часовые на Стене, но на огромной деревянной лестнице с южной ее стороны, похожей на огромный зигзаг молнии, не было никого.

Из трубы оружейной, однако, поднимался дымок, почти невидимый на сером северном небе. Джон спешился и заковылял туда. Тепло пахнуло на него из открытой двери, как дыхание лета. Однорукий Донал Нойе, качавший мехи у огня, обернулся на шум.

— Джон Сноу?

— Он самый. — Джон, несмотря на лихорадку, изнеможение, рану, магнара, старика, Игритт и Манса, расплылся в улыбке. Хорошо вернуться домой, хорошо увидеть Нойе, пузатого, с зашпиленным рукавом, заросшего черной щетиной.

Кузнец бросил мехи.

— Что у тебя с лицом?

Про лицо Джон успел позабыть.

— Один оборотень хотел выцарапать мне глаза.

— Я уж не чаял тебя увидеть — ни целого, ни в шрамах, — нахмурился Нойе. — Мы слыхали, что ты переметнулся к Мансу-Разбойнику.

Джон ухватился за дверь, чтобы не упасть.

— Кто вам это сказал?

— Джармен Баквел. Он вернулся две недели назад. Его разведчики уверяют, что своими глазами видели, как ты ехал вместе с одичалыми в овчинном плаще. — Нойе смерил Джона взглядом. — Последнее, я вижу, правда.

— Все остальное тоже правда — в некотором роде, — признался Джон.

— Что ж мне теперь, взять меч и выпустить тебе кишки?

— Нет. Я выполнял приказ. Последний приказ Куорена Полурукого. Нойе, где гарнизон?

— Обороняет Стену от твоих друзей-одичалых.

— Да, но где?

— Везде. Харму Собачью Голову видели у Лесного Дозора, Гремучую Рубашку у Бочонка, Плакальщика у Ледового Порога. Они повсюду, вдоль всей Стены… они карабкаются по льду у Врат Королевы, ломают ворота в Сером Дозоре, собираются напротив Восточного Дозора, но, завидев черный плащ, сразу разбегаются, а назавтра появляются где-то в другом месте.

Джон с трудом удержался от стона.

— Это хитрость. Манс хочет разделить нас, не понимаете, что ли? — (И Боуэн Марш ему в этом помог.) — Ворота находятся здесь, здесь они и атакуют.

Нойе двинулся к нему.

— У тебя кровь течет из ноги.

Джон тупо посмотрел вниз. Да, верно — рана снова открылась.

— Это от стрелы…

— Одичалые. — Это не было вопросом. Нойе обхватил Джона своей единственной, но мускулистой рукой. — Ты бледен как мел и весь горишь. Я отведу тебя к Эйемону.

— Некогда. Одичалые перебрались через Стену. Они идут сюда от Короны Королевы, чтобы открыть ворота.

— Сколько их? — Нойе вывел Джона за дверь.

— Сто двадцать, и хорошо вооружены для одичалых. Доспехи бронзовые, но встречается и сталь. Сколько человек у нас здесь?

— Сорок с лишним. Калеки, больные да зеленые юнцы, еще необученные.

— Если Марш ушел, кого он назначил кастеляном?

— Сира Уинтона, да хранят его боги, — засмеялся кузнец. — Больше у нас рыцарей не осталось. Только он, похоже, об этом забыл, а напоминать ему никто не желает. Так что командир, какой ни на есть, тут вроде бы я. Самый вредный из всех калек.

Хоть одна хорошая новость. Однорукий оружейник крепок духом и телом и закален в военном ремесле. А вот сир Уинтон Стаут… в свое время он был хорошим воином, никто не спорит, но он провел в разведчиках восемьдесят лет, одряхлел и выжил из ума. Однажды он уснул за ужином и чуть не утонул в миске горохового супа.

— А где твой волк? — спросил Нойе, ведя Джона через двор.

— Мне пришлось бросить его, чтобы перелезть через Стену. Я надеялся, что он прибежит сюда.

— Нет, парень. Мне жаль, но мы его не видали. — Они дотащились до длинного деревянного дома с вороньей вышкой, где жил мейстер. Оружейник ударил ногой в дверь и позвал: «Клидас!»

Вскоре им открыл сутулый человек в черном. Его розовые глазки широко раскрылись при виде Джона.

— Уложи парня, а я приведу мейстера.

В очаге горел огонь, и в комнате было почти жарко. От тепла Джона потянуло ко сну. Как только Нойе уложил его, он зажмурился, чтобы остановить крутящийся мир. Вороны каркали и переговаривались наверху.

— Сноу, — говорил один, — снег, снег, Сноу. — Это Сэм их научил, вспомнил Джон. Пришел ли он домой, Сэмвел Тарли, или только его птицы вернулись назад?

Вскоре появился мейстер Эйемон. Он шел медленно, мелкими осторожными шажками, держась пятнистой старческой рукой за плечо Клидаса. На его тощей шее висела тяжелая цепь. Золото и серебро блестели среди чугуна, свинца, олова и других неблагородных металлов.

— Джон Сноу, — сказал мейстер, — ты расскажешь мне обо всем, что видел, когда окрепнешь. Донал, поставь на огонь котелок с вином и положи в очаг мои инструменты, чтобы раскалились как следует. Клидас, мне понадобится твой острый нож. — Мейстеру перевалило за сто лет, он обветшал телом, лишился волос и совершенно ослеп, но ум его оставался острым, как в былые годы.

— Сюда идут одичалые, — сказал Джон. Клидас тем временем разрезал его черную штанину, заскорузлую от старой крови и мокрую от свежей. — С юга. Мы перелезли через Стену.

Клидас размотал кровяную повязку Джона, а мейстер понюхал ее.

— Мы?

— Я был с ними. Куорен Полурукий приказал мне сдаться им. — Мейстер ощупал рану пальцем, и Джон сморщился. — Магнар теннов… о-ох, больно. Где Старый Медведь?

— Как ни печально мне говорить это, Джон, лорд Мормонт убит в Замке Крастера… своими же братьями.