Сладкоречивый незнакомец - Клейпас Лиза. Страница 37

Дверь открылась, и вошел высокий блондин.

Марк Готтлер был привлекательным и окутанным аурой элегантности мужчиной. Он был коренастым и щекастым, упитанным и ухоженным. У Готтлера был вид человека, который привык лидировать над людским стадом, и, который спокойно принимает их почитание. Невозможно было себе представить, чтобы он отдался обычным телесным потребностям.

Так с этим мужчиной спала моя сестра?

Глаза Готтлера были цвета расплавленной карамели «Крафт». Он посмотрел на Джека и прошел прямо к нему, протянув руку.

— Рад видеть вас снова, Джек. — Свободной рукой он кратко накрыл их скрепленные руки, создав двойное рукопожатие. Можно было бы рассматривать этот жест, жестом контроля или чрезмерной теплоты. Добродушное выражение лица Джека не изменилось.

— Я вижу, вы привели подругу, — продолжал с улыбкой Готтлер, подойдя ко мне.

Я пожала его руку и была вознаграждена таким же двойным рукопожатием. Я с раздражением отпрянула.

— Меня зовут Элла Варнер, — сказала я, прежде чем Джек представил нас друг другу. — Я полагаю, вы знакомы с моей сестрой Тарой.

Готтлер отпустил меня и пристально оглядел. Его вежливый взгляд не изменился, но воздух стал таким холодным, что мог бы заморозить водку.

— Да, я знаком с Тарой, — сказал он, притворно улыбаясь. — Она выполняла работу в административных офисах. Я немного слышал о вас, Элла. Вы ведете колонку сплетен, не так ли?

— Что-то вроде того, — ответила я.

Готтлер взглянул на Джека, его глаза были непроницаемыми.

— Меня уверили, что вы придете ко мне за советом.

— Так и есть, — легко ответил Джек, отодвинув кресло от стола и жестом предложив мне присесть. — Есть одна проблема, о которой я хотел бы с вами поговорить. Только она ко мне не относится.

— Как вы и мисс Варнер познакомились?

— Элла — моя хорошая подруга.

Готтлер посмотрел прямо на меня.

— А ваша сестра знает, что вы здесь?

Я покачала головой, думая, как часто он общается с ней. Почему женатый мужчина с такой профессией, идет на риск и заводит интрижку с неуравновешенной молодой женщиной, которая беременеет от него? Меня пугало то, что я понимала: на кону стояли несколько десятков миллионов долларов — или больше — из-за сложившейся ситуации. Сексуальный скандал стал бы ужасным ударом для церкви, не говоря уже о том, что он бы уничтожил карьеру Марка Готтлера.

— Я сказал Элле, — заметил Джек, — что я полагаю, у вас есть какие-то соображения, насчет того, как мы могли бы помочь Таре, — легкая пауза, — и ее ребенку. — Сев в кресло рядом с моим, он комфортно откинулся в нем. — Вы его уже видели?

— Боюсь, что нет, — Готтлер прошел к противоположному концу стола конференц-зала. Он не спеша устроился в кресле. — Церковь делает, что может, чтобы помочь нуждающимся братьям и сестрам, Джек. Вероятно, в будущем у меня будет возможность самому поговорить с Тарой и узнать, какую помощь мы могли бы ей оказать. Но это личный вопрос. Я полагаю, что Тара предпочтет заняться этим сама.

Мне совсем не понравился Марк Готтлер. Мне не понравилась ни его гладкость, ни самодовольная самоуверенность, ни его идеальные волосы. Мне не понравилось то, как он мог зачать ребенка, и даже не увидеться с ним. Слишком много мужчин на свете смогли уйти от ответственности за детей, которых они сотворили. Мой собственный отец был одним из них.

— Как вы знаете, мистер Готтлер, — ровно сказала я, — моя сестра сейчас не в состоянии сама за себя отвечать. Она уязвима. Ею легко воспользоваться. Вот почему я захотела поговорить с вами сама.

Пастор улыбнулся мне.

— Прежде чем мы пойдем дальше, давайте помолимся немного.

— Я не понимаю, зачем… — начала я.

— Конечно, — прервал меня Джек, толкнув мою ногу под столом. Он предупреждающе посмотрел на меня. Спокойно, Элла.

Я нахмурилась, но подчинилась, опустив голову.

Готтлер начал.

— Дорогой Отец Небесный, Владетель наших сердец, Дающий все хорошее, мы молим тебя сегодня о Мире. Мы молим Тебя помочь обернуть наши неприятные моменты в возможности найти Твой путь и разрешить наши разногласия…

Молитва все продолжалась и продолжалась, пока я не пришла к выводу, что: то ли Готтлер старается впечатлить нас своим красноречием, то ли я была нетерпелива. Я желала поговорить о Таре. Я хотела прийти к какому-то решению. Когда я подняла голову, чтобы взглянуть на Готтлера, то поняла, что он сделал то же самое в отношении меня, оценивает ситуацию, оценивает меня, как оппонента. И он все еще говорил:

— …так как Ты создал вселенную, Господи, Ты, разумеется, можешь помочь нашей сестре Таре и…

— Она — моя сестра, а не ваша, — прорычала я.

Мужчины посмотрели на меня в удивлении. Я знала, что должна держать рот на замке, но не могла этого больше терпеть. Мои нервы были напряжены, как натянутая тетива.

— Позволь этому человеку помолиться, Элла, — прошептал Джек. Его рука расположилась у меня на плече, а большой палец поглаживал мой затылок, я напряглась, но промолчала.

Я поняла. Ритуалы следовало соблюдать. Мы не получили бы ничего, сразись мы один на один с пастором. Я опустила голову и ждала, пока он продолжал. Я занялась новыми дыхательными упражнениями йоги, очень глубокими, продолжительными и легкими. Я чувствовала, как палец Джека выводит круги на моем затылке с приятным давлением.

Наконец Готтлер закончил словами:

— Награди нас мудростью и поучительными испытаниями, всемогущий и милостивый Господь. Аминь.

— Аминь, — пробормотали мы с Джеком, и подняли головы. Рука Джека соскользнула с меня.

— Не возражаете, если я заговорю первым? — поинтересовался Джек у Готтлера, на что тот кивнул.

Джек посмотрел на меня вопросительно.

— Разумеется, — резко ответила я. — Вы, ребята, говорите, а я послушаю.

Спокойным и мягким голосом, Джек заметил Готтлеру:

— Не вижу необходимости говорить в подробностях об этой ситуации, Марк. Я считаю, что мы все знаем, что находится у церкви под крыльцом. И мы не хотим огласки так же, как и вы.

— Приятно слышать, — ответил Готтлер с неоспоримой искренностью.

— Я так понимаю, что мы хотим одного и того же, — продолжил Джек. — Чтобы Тара и Люк устроились, а все будут продолжать заниматься своими собственными делами, как обычно.

— Церковь помогает многим нуждающимся, Джек, — разумно сказал Готтлер. — Мне грустно такое говорить, но есть много женщин, оказавшихся в таком же положении, что и Тара. И мы делаем, что в наших силах. Но если мы поможем Таре больше других, я боюсь, что это привлечет нежелательное внимание к ее положению.

— А как насчет теста на отцовство по решению суда? — натянуто спросила я. — Это ведь тоже привлечет внимание. Ведь так? А как насчет…

— Спокойно, милая, — прошептал Джек. — Марк что-то придумает. Дадим ему шанс.

— Я надеюсь, что так и есть, — возразила я, — потому что оплата содержания Тары в клинике, — только начало. Я хочу трастовый фонд для ребенка, я хочу…

— Мисс Варнер, — заговорил Готтлер, — Я уже решил предложить Таре трудовой договор. — Увидев мою откровенно презрительную гримасу, он многозначительно добавил. — С привилегиями.

— Звучит многообещающе, — сказал Джек, схватив меня за бедро под столом и вдавив меня назад в кресло. — Давай выслушаем его. Продолжайте, Марк… какого рода привилегии? Мы говорим о сделке на дом?

— Это точно входит в сделку, — согласился пастор. — Федеральное законодательство по налогам разрешает церковникам предоставлять церковные дома своим служащим, так что… если Тара у нас работает, то совсем не запрещено для нее получать личную выгоду, — Готтлер многозначительно замолчал. — У церкви есть ранчо в Коливиле, которое включает частную, огороженную воротами, собственность из десятка домов. Каждый из них оснащен бассейном на территории в один акр. Тара и ребенок могут пожить там.

— Сами, — поинтересовалась я. — А о доме, окрестностях и прочих вещах позаботятся?

— Это может стать возможным, — согласился он.