Все, что захочешь (СИ) - Смирнова Наталья. Страница 27

- Чтобы больше я тебя не видел.

Я ждал истерики, швыряние ключей в лицо. Ключи тихо звякнули, коснувшись стола.

- Свободен.

Хлопнула дверь. Я стоял и смотрел в окно. Начиналась весна. Самая худшая весна в моей жизни.

Первое время я просыпался от того, что шарил рукой по постели, искал Юрку, не находил его и в панике открывал глаза. Я искал его. Я звал его неосознанно, по привычке. Никто не отзывался. Я срывался и орал в пустоту, разрезая воздух кулаками. На работе я не хотел никого видеть, запирался в своём кабинете. Я снова стал ездить на обед в ресторан. Самое тяжёлое – это одинокие вечера. Хотелось выть по-волчьи.

Потом пришли раздумья. Как Юрка так мог поступить со мной? Он мне казался искренним. Неужели можно быть таким двуличным? Я вспоминал Мюнхен, моменты, как он вошёл в этот дом, как преобразилось всё вокруг, как тепло нам было. Почему-то никак не вязался образ открытого доброго мальчика с расчётливым и холодным, каким мне его выставила Светлана.

Стоп. Казалось, что в офисе рада была исчезновению Юрки только она одна. Остальные спрашивали, надолго ли уехал Юра. Избегая подробных расспросов, я просто сказал, что Юрий уехал на учёбу в Германию, предварительно уволившись. Отдел кадров стал искать мне секретаршу.

В очередной раз, рассматривая роковую фотографию, я заметил, как напряжено у Юрки лицо. Он даже глаза не закрыл во время поцелуя. Странно. Да, я терзал себя как мазохист, носил эту фотку с собой, чтобы подогревать в себе чувство мести.

Через два месяца я не выдержал и напился. Хотелось кому-то высказаться, излить душу. Куда я мог пойти? Я бездумно пришёл к Юркиной маме, позвонил в дверь и только потом осознал, куда явился. Туда, где меня явно не хотели видеть.

Светлана открыла дверь.

- Михаил? Что вы здесь делаете?

- Как там Юра?

- Нормально. – Она смотрела на меня выжидающе, словно чего-то хотела увидеть, но и в квартиру не пускала. – Идите домой. Вы пьяны.

- Он ничего про меня не спрашивал?

- Нет, - она покачала головой. – Уходите.

Дверь закрылась. Я опёрся об неё руками и заплакал. Я не плакал с пяти лет. Я думал, что уже не способен на слёзы. Щёлкнул замок.

- Миша, зайдите на минутку.

Я убрал руки, позволив двери открыться, и зашёл внутрь. Света провела меня на кухню, посадила на табуретку и налила чай.

- Пейте. И рассказывайте, что случилось у вас с Юрой.

Я, шмыгая носом, достал фотографию.

- Вы знаете кто это?

- Это Паша, друг Юры. Они уже давно не виделись.

- Насколько давно?

- Кажется, с осени, - пожала плечами Светлана. – И кто это вам удружил с такой фоткой?

- Главбух.

- Змеюка, значит, - протянула женщина.

- Что? – я недоумённо уставился на Юркину маму.

- Это Юра её так называл. Она его методично изводила.

- Юрка мне об это ничего не рассказывал.

- Он не любит жаловаться. Мне он рассказал только после Нового года.

Я почувствовал себя тупым, безмозглым идиотом.

- Главбух сказала мне, что они заключили пари – Юра должен был продержаться у меня год.

- Обычная шутка. Юрка мне об этом, смеясь, рассказал ещё прошлым летом. Неужели вы всё это восприняли всерьёз?

Захотелось удавиться. Я даже не дал возможности Юрке всё объяснить.

- Какой же я придурок! – с отчаяньем прошептал я.

- Есть такое, - безжалостно подтвердила Светлана.

- Я не могу без него.

- Ждите. Время пролетит быстро. А дальше всё зависит от вас, Миша.

Она проводила меня до порога.

- Можно, я буду иногда заходить к вам? – спросил я перед тем, как закрылась дверь.

- Можно.

Я действительно приходил в этот дом. Здесь пахло Юркой, сидел тот самый коричневый мишка и жили родные ему люди. И полтора года действительно быстро пролетели. Они были не бесцельно прожиты. Они были наполнены ожиданием. Ожиданием встречи.

Дома

Я возвращался домой. Что можно сказать об учёбе? Это был, несомненно, яркий эпизод в моей жизни. Поселился я в немецкой семье, моя фея наколдовала мне комфортные условия (да, я везунчик на самом деле) – пожилая пара приняла меня неплохо. Я старался вовремя вносить плату за проживание и помогать им по делам. К учёбе приступил с жадностью, словно изголодался по знаниям. Сокурсники были из разных стран. Наши русские тоже приехали набираться знаний. Я почти сразу же устроился на работу (если есть мозги, найти способ подработать можно). Не хотел брать ни копейки из ненавистной стипендии. Миша недвусмысленно мне намекнул, что я заработал её как шлюха.

Я ушёл с головой в учёбу, стараясь отвлечься, забыть всё, что со мною было. Нагружал себя так, чтобы было не продохнуть. Учил языки. Совершенствовал свой немецкий и стал изучать английский. Оказалось, что у меня хорошая способность к языкам. Не зря же меня хвалили за дойч.

Через пару месяцев я обнаружил, что вновь способен улыбаться. Поначалу меня долго терзало одиночество, хотя вокруг было много замечательных людей. Миша приходил ко мне во сне и незримо был со мной всегда. Я возвращался к нему мысленно, как бы ни старался изгнать его из своего сердца. Обида на него ещё долго полыхала, не давала спокойно жить. Хотелось выдрать этот комок слёз и боли, выкинуть на помойку и вздохнуть свободно.

Постепенно боль притупилась, просто ныла, как язва, к которой привыкаешь – она подсыхает, но не заживает полностью, время от времени напоминая о себе.

Так и летели дни. Днём – учёба, вечером – работа. В каникулы между триместрами – практика. Я сразу поставил цель набрать больше практик. С магистерской работой я хорошо справился. Вообще, при желании после учёбы я мог найти работу и остаться в Германии. Почему я возвращался?

Меня тянуло домой как магнитом. И ещё я хотел увидеть чёрные глаза, которые любил до беспамятства даже по истечении полутора лет. Время – это ничто, когда любишь. А я до сих пор любил, хотя забыть и простить своё унижение не мог.

Приехал я рано утром, позвонил в дверь родной квартиры и снова попал в свой уютный мирок, который именуется «отчий дом». Где бы ты ни был, в какой бы точке планеты ты ни находился, тебя всегда будет тянуть туда, где ты родился и вырос.

- Юра! Юрочка! – мама смотрит и смеётся, и тут же вытирает слёзы. – Какой же ты стал!

- Какой? – провожу рукой по волосам, прихорашиваясь.

- Взрослый.

Мне смешно. Я вроде уже давно взрослый.

- Взгляд изменился. Сынулька, дай обниму.

Прижимаюсь к мамуле.

- Ма, я в душ. Потом всё остальное.

Как же хорошо после душа, сразу стало свежее и легче. Мама уже суетится на кухне, неугомонная душа.

- Мамуль, я бы справился, иди, отдыхай.

- И так скоро на работу, да и Вадика пора в школу поднимать. Садись, кушай.

Я покорно уселся на табуретку. Кручу головой, разглядывая уютное гнёздышко. Как всё необычно после долгого отсутствия! Вроде бы всё на месте и в то же время что-то не то. Немного чужое. Но это быстро пройдет. Хочется кофе.

- Ма, свари кофе, плиз.

- Юрка! – Вадька прискакал. Ни фига себе, какой здоровый! Вымахал, и не узнать.

- Я тебе там ноут привёз, игровой.

- Спасибо! – Хы, а рожица такая же веснушчатая и задорная. Эх, Вадька!

Ладно, пойду одеваться. Сегодня надо сделать пару важных дел.

Вадим ушёл, мама тоже. Бабуля дремлет. Всё так же в своей комнате.

Я взял мобильник, нашёл визитку Сергея Ивановича, который на заре моей трудовой деятельности обещался помочь с работой, если понадобится, и набрал номер.

- Сергей Иванович, доброе утро! Я - Юрий Стефановский, бывший секретарь господина Звягинцева.

Надо же! Меня помнят.

- Мне работа нужна. У вас есть свободные вакансии?

Господин Свиридов назначил мне встречу на одиннадцать. Ну, что ж. У меня есть время кое-что сделать.

Облачившись в свой самый лучший костюм, я отправился в офис Звягинцева. Взбежал торопливо по ступенькам крылечка, которое в своё время терпело пинки от моих ботинок. Поднялся на второй этаж, остановился, сосчитал до десяти и двинулся не спеша по коридору. Не удержался, заглянул в канцелярию.