Реквием - Оливер Лорен. Страница 32

«Открытое общество — здоровое общество. Про­зрачность необходима для доверия». Так учит Руко­водство «ББс». Мама, правда, излагает эту мысль ина­че: шум из-за приватности поднимают те, кому есть что скрывать.

Неосознанно приняв решение, я привязываю вело­сипед к фонарному столбу и взбегаю по ступеням. Я пробираюсь через вращающиеся двери и вхожу в большой невзрачный вестибюль с серым линолеумом, изображающим керамические плитки, и гудящими лампами.

За столом из искусственного дерева перед древним компьютером сидит женщина. Рядом с ней натянута тяжелая цепь, перегораживающая дверной проем. Над проемом крупными буквами написано: «Посторонним вход воспрещен».

Когда я возникаю у стола, женщина удостаивает меня лишь мимолетного взгляда. Согласно пластико­вому бейджику, ее зовут Таня Борн, и она — специа­лист по безопасности.

— Чем могу быть полезна? — монотонно интересу­ется она. Она определенно меня не узнала.

— Ой, знаете, — весело произношу я, кладя руки на стол и заставляя ее посмотреть мне в глаза. Лина называла этот мой взгляд «купи мост», — У меня ско­ро свадьба, а я совершенно позабыла про Касси, и теперь у меня совсем мало времени, чтобы оты­скать ее...

Женщина вздыхает и ерзает в кресле.

— А Касси просто обязана на ней быть! Ну, в смыс­ле, даже если мы не разговариваем... ну, она же меня на свою свадьбу приглашала, и это было бы некрасиво правда? — я хихикаю.

— Мисс? — устало произносит женщина, пытаясь вернуть меня к делу.

Я снова хихикаю.

— Ой, извините. Болтливость — дурная привычка. Наверное, я просто нервничаю — ну, вы понимаете, из-за свадьбы и всего прочего. — Я умолкаю и глубоко вздыхаю. — Так вы можете мне помочь?

Женщина моргает. Глаза у нее цвета грязной воды в ванне.

— Что?

— Вы можете помочь мне найти Касси? — спраши­ваю я, сжимая кулаки и надеясь, что она этого не за­метит. Пожалуйста, скажи «да», ну пожалуйста! - Кассандру О'Доннел.

Я внимательно смотрю на Таню, но она никак не показывает, что это имя ей знакомо. Она преувеличен­но тяжело вздыхает, отодвигает стул и подходит к сло­женным штабелям бумагам. Потом вразвалочку воз­вращается ко мне и практически бросает пачку бумаг на стол.

— Запрос о выдаче личной информации следует подавать в ЦОИО, в отдел переписи населения. Он бу­дет рассмотрен в течение девяноста дней...

— Девяносто дней?! — перебиваю ее я. — Но моя свадьба через две недели!

Женщина поджимает губы. Все ее лицо оттенка грязной воды. Возможно, это потому, что она изо дня в день сидит здесь, под тусклым светом гудящих ламп. Она решительно произносит:

— Запрос о предоставлении личной информации должен сопровождаться личным заявлением...

— Послушайте! — Я прижимаю ладони к столу и втискиваю в него свое отчаянье. — По правде говоря, Кассандра — та еще ведьма. Она мне вообще-то не нра­вится.

Таня слегка оживляется.

Ложь течет потоком.

— Она всегда говорила, что я провалю эвалуацию, понимаете? А когда она получила восьмерку, она по­том всем мозги проела хвастовством. А знаете что? У меня очков больше, чем у нее, и пара моя лучше, и свадьба моя тоже будет лучше, чем ее. — Я немного наклоняюсь к женщине и понижаю голос до шепота: — Я хочу, чтобы она была на моей свадьбе! Я хочу, чтобы она все это видела!

Таня с минуту пристально разглядывает меня. По­том ее губы медленно растягиваются в улыбке.

— Я знавала подобную женщину, — произносит она. — Если ее слушать, так у нее под ногами Божий сад вырастает. — Таня бросает взгляд на экран ком­пьютера. — Так как, вы сказали, ее зовут?

— Кассандра. Кассандра О'Доннел.

Ногти Тани преувеличенно громко стучат по кла­виатуре. Потом она качает головой и хмурит брови.

— Извините, здесь такого имени нет.

У меня скручивает все внутренности.

—Точно? В смысле, вы точно правильно написали ее имя?

Таня разворачивает компьютер экраном ко мне

— Здесь четыре сотни О'Доннелов. И среди них ни одной Кассандры.

— А может, Касси? — Я пытаюсь сдержать сквер­ное ощущение — ощущение, для которого у меня нет имени. Этого не может быть. Даже если Касси умерла, она должна фигурировать в системе. В ЦОИО хранят­ся сведения обо всех, живых и мертвых, за последние шестьдесят лет.

Таня возвращает компьютер себе и снова стучит по клавишам, потом качает головой:

— Извините. Может, вы неправильно запомнили, как ее имя пишется?

— Может быть. — Я пытаюсь улыбнуться, но губы меня не слушаются. Это не имеет смысла! Как человек может взять и исчезнуть? Тут мне приходит в голову мысль. Может быть, ее объявили неполноценной? Это единственный осмысленный вариант. Возможно, на нее не подействовало исцеление. Возможно, она под­хватила делирию. Возможно, она сбежала в Дикие земли.

Это бы все объясняло. Это могло стать причиной для развода.

Я на мгновение зажмуриваюсь. Таня что-то гово­рит. Она терпеливо смотрит на меня, явно в ожидании ответа.

— Простите, что вы сказали?

— Я говорю, что не стала бы так уж сильно об этом беспокоиться. Все равно, в конце концов, каждый полу­чает по заслугам. — Она громко смеется. — Мельницы Господни не остановятся, пока все не встанет на свои места. Понимаете, о чем я? Вы получили то, что заслу­жили, и она тоже получит свое.

— Спасибо, — произношу я. На обратном пути к вращающимся дверям я слышу, что Таня смеется сно­ва. Этот звук следует за мной и на улицу, звенит у меня в ушах, даже когда я уже в нескольких кварталах от архива.

Лина

Небо словно разломано на куски. Горизонт цвета кирпича. Остальная часть неба исчерчена багровыми побегами.

Река превратилась в струйку. За воду дерутся. Пиппа нас предупреждает, чтобы мы не выходили из ее лагеря, и расставляет по периметру охрану. Саммер уже ушла. Даже Пиппа не знает, куда та отправилась, либо не хочет делиться с нами ее планами.

В конце концов Пиппа решает, что чем меньше, тем лучше. Чем меньше народу мы привлечем к этому делу, тем меньше шансов, что его изгадят. Лучшие бой­цы — Тэк, Рэйвен, Дэни и Хантер — будут отвечать за главное: они проберутся к дамбе, где бы та ни распола­галась, и взорвут ее. Ла требует, чтобы ее тоже вклю­чили в эту группу, как и Джулиан, и, хотя никого из них нельзя назвать подготовленным бойцом, Рэйвен сдается.

Прямо убила бы ее.

— Нам еще потребуется охрана, — говорит Рэй­вен. — Люди, стоящие на шухере. Не волнуйся. Я вер­ну его целым и невредимым.

Алекс, Пиппа, Корал и один мужчина из команды Пиппы — его называют Бист, должно быть, из-за буй­ной копны нечесаных черных волос и темной бороды, загораживающей рот, — составляют один из диверси­онных отрядов. Меня каким-то образом припрягают командовать вторым. В помощь мне дают Брэма.

— Я хочу с Джулианом, — говорю я Тэку. Мне как-то неловко жаловаться Пиппе напрямую.

— Да ну? А я хочу яичницу с беконом на завтрак, — отзывается Тэк, не поднимая головы. Он скручивает сигарету.

— Ты до сих пор обращаешься со мной, как с ребен­ком, — возмущаюсь я, — и это после того, что я для вас сделала!

— Только когда ты ведешь себя, как ребенок, — от­резает Тэк, и я вспоминаю, как мы поссорились с Алексом сто лет назад, когда я только-только узнала, что мама всю мою жизнь провела в заключении в Крипте. Я уже целую вечность не думала о том момен­те и о внезапной вспышке со стороны Алекса. Это слу­чилось как раз перед тем, как он впервые сказал, что любит меня. Как раз перед тем, как я сказала ему то же самое.

Внезапно я перестаю понимать, что творится, и вонзаю ногти в ладони, пока не чувствую укол боли. Я не понимаю, как все так переменилось, как целые слои моей жизни оказались похоронены. Этого не мо­жет быть. Когда-нибудь нам придется все это взорвать.

— Послушай, Лина. — На этот раз Тэк поднимает голову. — Мы просим тебя сделать это потому, что до­веряем тебе. Ты — лидер. Ты нужна нам.

Искренность его тона настолько поражает меня, что я не знаю, что и ответить. В своей прежней жизни я никогда не была лидером. Лидером была Хана, а я только следовала за ней.