Дверь внитуда - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 43

Но, о счастье, где-то за кадром у Вики послышалось нарастающее: «Ма-а-ам!»

Если кто и мог кричать громче, чем Вика, так это моя племянница Мария. Не знаю уж, чего ей понадобилось, но заранее была готова благословить миг, час и обстоятельства, в которых эта нужда возникла. Сестра свернула беседу на зловещем обещании перезвонить завтра, если не будет фоток, и отключилась. Я перевела дух и всерьез задумалась о том, а не потерять ли мне на недельку сотовый и забыть заплатить за городской телефон, чтобы его отрубили начисто.

— Боевые у тебя родственники, — ухмыльнулся Конрад.

Нет, при пристальном взгляде на довольную морду вампира пришлось признать: он не издевается, а почти хвалит тех, кого ему довелось услышать и узнать заочно. Кажется, мой новый родич почти или даже по-настоящему завидовал мне. Я подумала, что Конрад ничего не говорил о своих родных, и поняла неожиданно четко: у него-то никого, кроме меня, нет и не было уже очень-очень давно. То ли не хотел лишних проблем, риска и ослабления своего могущества из-за приобретения новых привязанностей, то ли у него просто не получалось образовать узы. Упоминал ведь вампир о причудах привередливой крови. Это только со мной так вышло, неожиданно и быстро, как диарея.

— Угум, — с явным унынием согласилась я насчет боевитости.

— Чего переживаешь, сделай снимки, и все, — не понял моих моральных терзаний вампир. — Я не против. Кайст, думаю, тоже согласится. А?

Куратор поморщился, но все-таки кивнул. Наверное, испугался, что в противном случае я его выселю и придется искать новый вариант съема жилья в непосредственной близости от непоседливого проблемного объекта.

— Если б этим все ограничилось, — вздохнула я, начиная в ящиках серванта поиски фотоаппарата. — Нет, конечно, спасибо, что ты не против, я пофоткаю. Вот только они же все равно не отстанут. Вернее, отстанут при одном условии, да и то после бури.

— Если объявишь, что замуж выходишь? — рассмеялся Конрад.

— Нет, если скажу, что лесбиянка, — в сердцах отрезала я. — Но к такого рода радикальным мерам я пока не готова, а то бы давно попросила Алину попозировать и завалила б их фотографиями в стиле ню.

ЛСД, кажется, чем-то подавился. Странно, чем? Ничего ведь не ел. Вампир хрюкнул, откровенно веселясь. Я тоже невольно улыбнулась и только сейчас заметила: он сменил джинсу третьего дядюшки на вполне стильные шмотки, весьма похожие на те, что мы рассматривали вчера по сетевому каталогу. Летний светло-серый костюм. Значит, поход через три квартала увенчался успехом и хоть один костюм Конраду подошел. Надеюсь, и что-то из других вещей тоже. А за более дорогими и стильными шмотками вампир и без меня доберется, я только адреса магазинов подброшу. Удивительно самостоятельный мужчина! Сам умеет не только врагов убивать, но и вещи выбирать. Не знаю уж, какое именно из двух качеств меня восхищает больше.

— Классно выглядишь, — откровенно похвалила я. — Боюсь, после твоих фоток в мою розовую ориентацию уже никто не поверит.

— Почему? — заинтересовался вампир, с кошачьей грацией лениво развалившийся в кресле.

— Когда под боком мелькает такой образчик мужественности, видеть жизнь в розовом цвете нереально; они же не знают, что мы родственники, — заулыбалась я, а польщенный кровосос подхватился с кресла и потащил нас с куратором на фотосессию.

— Как ваше самочувствие, Гелена Юрьевна? — прохладно уточнил Ледников, которому никто комплиментов насчет внешности не отвешивал. А чего хвалить, если красивым его и с перепоя не назовешь? Запоминающийся, колоритный — пожалуй, красивый — никогда. Еще раз покосившись на куратора, я согласилась сама с собой.

— В норме, вашими стараниями, спасибо. — Я погладила руку, с которой сошли следы раздражения.

— В таком случае, чем обязан столь пристальному вниманию? — уточнил ЛСД, переступая порог арендованной квартиры. Интересно, между прочим, как они плату делить собрались? Пятьдесят на пятьдесят или пропорционально времени, которое будут проводить в апартаментах?

Молчать невежливо, с другой стороны, говорить что думаю тоже было несколько нетактично. Правда-матка, она только братца-мата вызывает легко. Не думаю я, конечно, что Саргейден Ле Дас себя писаным красавцем считает, однако ж кто их, мужчин, разберет? Смотрятся же эдакие «беременные» лысые пузанчики на себя любимых в уличные витрины с самодовольнейшим выражением, какое и у фотомодели не встретишь! Вдруг ЛСД по меркам кайстов эталон и секс-символ, а человеческое непонимание глубоко уязвит его ранимую (три раза ха!) душу?

— Давайте лучше замнем для ясности, а то опять подеремся, — предложила я нейтральный вариант ответа, проходя в самую светлую комнату квартиры — гостиную и прикидывая, попросить ли мужчин присесть в кресла или запечатлеть их на диване.

— Не дерусь с женщинами, — скривил губы куратор.

— Я о словесных пикировках, — уточнила я.

На этом беседа заглохла, и началась экспериментальная фотосессия. Конрад улыбнулся в ответ на сакраментальное: «Скажите „сыр“», Ледников, напротив, сжал челюсти так, будто у него были кровные счеты с этим продуктом.

Больше я никого ни о чем не предупреждала и попросила по возможности не обращать на меня внимания. Куратор даже удержался от язвительного комментария. Вообще, люблю неожиданные фотки субъектов в естественных условиях, нарочитые позы и застывшее выражение лиц раздражают, так и хочется подойти и хорошенько потрясти эти манекены, чтобы добиться какой-нибудь естественной реакции. Пусть лучше злость, но искренняя.

Потому я бросила фотоаппарат на диван, села и стала листать прихваченный из дому глянцевый журнальчик, доставшийся мне безвозмездно, то есть даром, при оформлении полугодичной подписки на деловую макулатуру для предприятия. Незамысловатый текст, куча бестолковой рекламы и никакой загрузки для мозга — самое то, что нужно для засады на удачный кадр, лучше только из-за кустов на тигра. Мужчины задумчиво переговаривались о личе и трофейной добыче. Конрад оглядел ювелирный лом и подтвердил мнение куратора. Никакой магической, мистической и иной инфернальной ценности украшения больше не имели. Я тут же вставила свои пять копеек и твердо заявила, что делить будем фифти-фифти, потому как лишь загипнотизированную нежить можно было толкануть под машину, и, если б не стихотворные труды Сергея Денисовича на ниве запудривания высохших мозгов монстра, ничего бы вообще не получилось. Меня в ответ послали… отчет писать, как только я закончу бездельничать.

Вот в такой условно теплой и дружественной обстановке и удалось добыть пару-тройку хороших снимков. Разглядывая их на аппарате, я окончательно решила сделать обои на рабочий стол из одной особо приглянувшейся фотографии, где мужчины сидели в креслах и «смотрели в грядущее», один с легкой полуулыбкой, второй с реалистичной мрачностью.

— Прямо ночь и… — Я запнулась, опять испытывая трудности в выборе между правдой и оскорблением.

— День? — подсказал удивленный Конрад. Склонившись из-за моего плеча, он тоже разглядывал фотографии. И тут же потребовал ответа: — А кто тогда день?

Распределить должности по полусуточным характеристикам для двух брюнетов не получалось, как ни крути, поэтому пришлось уточнять.

— Скорее Ночь и Мор, или Смерть, или еще чего-нибудь столь же жизнеутверждающее, — плюнув на тактичность, рассмеялась я и объявила: — Пошла писать отчет, а потом гулять, если еще кто-нибудь из-за дверей на огонек не заглянет.

Глава 13

СЛАДКАЯ СМЕРТЬ

За мной никто хвостом не пошел. Чуткий слух вампира служил надежной гарантией удаленного наблюдения, а скверный характер ЛСД и наши «теплые отношения» страховкой от тяги куратора к пребыванию в обществе привратницы без крайней на то необходимости.

Дома в тишине я опустилась на привычный стул у ноутбука и выпала из реальности в фотошоп. Замазывать радужные прядки ЛСД пришлось вручную, странный окрас мог вызвать слишком много вопросов. Потом я просматривала и отправляла почту, в том числе обещанные фотки, лазила по форумам и параллельно стучала отчет для «Перекрестка». Прерывалась только разок на городской звонок. Трубка лежала на базе, потому пришлось бежать в коридор к телефону. Когда сняла трубку с сакраментальным «Алло, Геля слушает», в ответ раздалось лишь слабое потрескивание помех где-то на линии, нарушающее тишину. Пару раз поалекав и объявив для проформы: «Вас совершенно не слышно, перезвоните», я бросила трубку, вернулась к компу и вновь погрузилась в липкую сеть Всемирной паутины.