Безымянный раб [Другая редакция] - Зыков Виталий Валерьевич. Страница 20

Вот за такими нехитрыми раздумьями он и продвигался по намеченному пути. Наконец решил сделать привал. Он заключался в блаженной неподвижности лежащего на камнях тела. В эти моменты Ярослав применял все свои умения для снятия усталости с гудящих мышц, чтобы донести до них стремительно убывающие крохи энергии. А затем шли минуты ничегонеделания. Вспоминались привалы с Олегом и девчонками. В этот раз Ярославу вспомнилось то переплетение разноцветных линий, которые опутывали его тело во время обряда. Он с удовольствием погрузился в Сат'тор и начал более подробно перебирать все, что было связано с этим воспоминанием. Осененный внезапной догадкой Ярослав попробовал вызвать у себя похожее состояние и увидеть эти линии вокруг себя уже теперь. Мгла окутывала его с ног до головы, ничего не получалось. Он напрягал внутреннее зрение до предела, но результат оставался неизменно нулевым. Уже знакомый азарт исследователя снова охватил Ярослава. И вот что-то начало получаться. Зашевелилась окружающая мгла. Стали проявляться невесомые паутинки неуловимо знакомых нитей внешних энергий. Но Ярослав не останавливался на достигнутом. Он продолжал напрягаться, выкладываться до последнего, почуяв дополнительный шанс на выживание. И наконец невидимые обычным зрением токи Силы предстали перед Ярославом во всей красе, только протяни руку и бери. Что он и сделал. Ярослав потянулся всеми своими чувствами к окружающему его миру Силы и начал черпать так необходимые ему токи жизни, пополняя опустошенные резервы организма. Было ощущение как в жаркий день у ледяного источника — пьешь и не можешь остановиться.

Но вот радостно застучал серо-стальной шарик собственной Силы Ярослава. Именно шарик, потому что искра разгорелась до огонька, а потом и до маленького шарика. Ярослав открыл глаза и сел. Хотелось петь и танцевать, жизнь продолжалась. Телу по-прежнему требовались и микроэлементы, и витамины, и клетчатка, но оно могло теперь обходиться без всего этого гораздо дольше. Усталость прошла. Ярослав упруго вскочил на ноги и быстрым шагом продолжил путь.

Заночевал Ярослав где-то часа через четыре. Воздух стал гораздо более свежим, изменилась и почва. Стали редки каменистые участки, появилась настоящая земля с настоящей травой. Ее, правда, было еще совсем мало, но, как говорится, тенденция… Так что Ярослав лег спать в предвкушении нового дня.

Следующим утром он продолжил движение как никогда рано. Островки растительности как-то очень быстро и незаметно слились в единый покров, стали попадаться даже деревья. Правда, ни одно растение не было знакомо, но это неважно, главное, что каменистая пустыня позади. Ярослава обступали все более высокие деревья, и вот он уже идет по лесу. Теперь не было давящей на психику тишины. Лес [17]жил своей жизнью. Мелкие зверьки перепрыгивали с ветки на ветку, какая-то мелочь шуровала между корней. Необъяснимая радость распирала сердце. Ярослав даже начал горланить одно из своих самых любимых стихотворений путешественника, странника, поэта и солдата Николая Гумилева:

На этих словах он провалился по пояс в землю. Как-то незаметно земля превратилась в болото, полное холодной воды, жидкой грязи и мелкой (и не очень) живности. Эти мысли вихрем пронеслись в голове Ярослава, после чего болото и окружающий лес огласил гневный крик, плавно перешедший в не менее гневную тираду. В ней содержалась масса информации о болоте, лесе, погоде, планете, драконе Рошаге и самом Ярославе, которого угораздило не только родиться, но и попасть в этот мир, к этим драконам, к этой погоде и так далее по списку.

Продолжая материться, он вылез на сухое, а главное — твердое место. Это удалось сделать сравнительно легко. Только у него теперь больше не было обуви, да и остатки брюк представляли собой довольно жалкое зрелище. Вот так с потерей портков и теряется уверенность в завтрашнем дне.

Замерзший, трясущийся от холода Ярослав предавался унынию у подножия дерева, похожего на баобаб. Правда, он никогда баобаба не видел, но по его представлениям он должен выглядеть именно так.

Еще раз вздохнув по безвозвратно пропавшим деталям одежды, он вошел в состояние Сат'тор и увеличил приток крови к мышцам. Стало значительно теплее, исчезла дрожь.

— О, так гораздо лучше! — Мысли вслух стали уже привычным явлением. — Еще бы съесть чего.

Ярослав подобрал с земли довольно увесистый сук. На первое время сойдет, а там надо будет найти что посущественней. Уши выискивали ближайший источник шума явно животного происхождения. Наконец определившись с направлением, Ярослав стал красться на звук. Крался он так тихо, что от треска веток под ногами закладывало уши. Как ни странно, звуки не утихали, а даже усилились, обогатившись целой гаммой взвизгиваний, ударов и пощелкиваний. Ярослав подошел к кустам и раздвинул ветки. Перед ним открылась небольшая полянка, на которой ожесточенно дрались ящероподобные звери размером с пуделя. Ярослав застыл, раскрыв рот. Зрелище того стоило. Битва определенно приближалась к финалу, один из соперников одолевал другого. Капли крови разлетались на метр вокруг. Более крупный зверек, схватив соперника зубами за горло, ожесточенно раздирал его открытый живот задними лапами. Передние лапы крепко прижимали поверженное существо к земле, не давая тому подняться. Хвосты животных, словно диковинные змеи, сплетались в смертельном танце. Наконец движения прижатого к земле животного стали совсем уж паническими, хаотическими и в конце концов сменились предсмертными судорогами. Из разорванного горла раздался последний то ли вскрик, то ли вздох, и все смолкло. Победитель отошел от своего врага и торжествующе завыл. Мороз прошел по коже Ярослава, под его ногами оглушительно стрельнула ветка. Зверь повернулся к человеку. Ярость застилала его глаза.

— Какой зверь непуганый пошел, — забормотал Ярослав, выходя из кустов и занося свою дубину в богатырском замахе. — А ну пошел вон, сволочь!!!

Но резкий окрик не произвел на зверя никакого впечатления. Он только еще громче зарычал и бросился на человека. Тварь явно намеревалась прыгнуть на грудь и вцепиться в горло, но Ярослав ударил дубиной, метя в голову. Произошло невозможное, зверь извернулся в прыжке и вцепился зубами в оружие. Дубину вырвало из рук Ярослава. Он в страхе отступил на шаг. А зверь, глядя прямо в глаза человека, сжал челюсти. Посыпалась труха. Дубинки не стало…

Ярослав не на шутку испугался и попятился к кустам, надеясь в них укрыться, но зверь не дал ему уйти. Прыжок… и Ярослав, защищаясь, сотворил что-то неожиданное. Резким движением, словно пытаясь оттолкнуть от себя атакующего, он выбросил вперед правую руку. И рука исторгла невидимую плеть, которая и ударила животное. Ярослав неосознанно, рефлекторно повторил тот удар, коим его наказывал Шепчущий и который он однажды смог запомнить. Но отсутствие опыта, дикий страх, замешенный на ярости, привели к странному результату. Ярослав напитал эту плеть Нергала такой Силой, что у зверя просто закипела кровь. Ярослав только и успел заметить, как зеленый жгут прорезал лоб животного, как вспыхнули иссиня-черные глаза и фонтанчики темной крови выстрелили на траву, после чего он был вынужден сделать кувырок в сторону, иначе тело зверя упало бы на него.

Ярослав поднялся на ощутимо подрагивающие ноги. Вытер вспотевший лоб и осторожно направился к поверженному противнику. Зверь лежал на брюхе, вытянувшись в струнку. Оно и в смерти словно продолжало тянуться вперед, точно надеясь порвать горло врага. Ярослав покачал головой, удивляясь этой первобытной ярости. Присел на корточки и оглядел зверя. Размером он был действительно с пуделя, но вот боевые качества совсем иные. Жуткая пасть с сильно выпирающей вперед челюстью и двумя выдающимися наружу клыками, острый десятисантиметровый рог на носу, удлиненный череп с костяным гребнем, который плавно спускался на шею, спину и перерастал в хвост. В хвосте ощущалась скрытая мощь. Ярослав только что наблюдал борьбу между животными и смертельный танец хвостов. Все это дополнялось двумя мощными, но короткими, как у зайца, передними лапами и длинными задними. Причем и на тех, и на других были очень симпатичные такие когтищи. И конечно же все тело зверя было покрыто чем-то вроде костяных щитков с зубцами.