Долгожданный любовник (ЛП) - Уорд Дж. Р.. Страница 32

Он надеялся, что самолет не последует примеру этих обломков.

Надо было видеть в лунном свете выражения лиц Джона и Блэя, когда им открылся отличный вид на средство для побега… и Куин понимал их реакцию.

Рэйдж нажал на тормоза и выжал газ снова.

— Давайте погрузим Зи.

Тишина. Ну, за исключением хрипящего самолета за ними.

— Ты самолет не поведешь, — сказал Куин почти про себя.

Рэйдж нахмурился в его сторону:

— Прости?

— Ты слишком ценен. Если эта штуковину начнет падать… мы не можем потерять двух Братьев. Этого не должно случиться. Я — расходный материал, ты — нет.

Рэйдж открыл рот словно собираясь начать спорить. Но потом закрыл его, странное выражение появилось на его красивом лице.

— Он прав, — мрачно произнес Зи. — Я не могу подвергать тебя опасности, Голливуд.

— К черту это, я могу дематериализоваться из кабины если…

— И ты думаешь, что будешь в состоянии сделать это, когда мы свалимся в штопор? Не неси чушь…

Со стороны деревьев раздались выстрелы, взрывая снег просвистевшими мимо уха пулями.

Все пришли в движение. Куин нырнул в самолет, плюхнулся на место пилота и попытался вникнуть во все эти приборы… черт возьми, сколько же там циферблатов. Единственной спасительной соломинкой было то, что он…

Тра-та-та-та-та!

…насмотрелся фильмов, из которых помнил, что рычаг с рукояткой — это газ, а штурвал — нечто похожее по форме на галстук-бабочку, которое надо потянуть на себя, чтобы взлететь, и от себя, если наоборот.

— Блядь, — выругался Куин, пригнувшись как можно ниже к панели.

Последовали хлопки, означающие, что Джон и Блэй открыли ответный огонь, тем самым позволяя Куину усесться прямее и уставиться на панель управления. Он предположил, что тот маленький значок с бензобаком — как раз то, что он искал.

Четверть баков пуста. А дрянь внутри наверняка наполовину состоит из конденсата.

Это была действительно плохая идея.

— Заноси! — крикнул Куин, оценивая пустую плоскую площадку слева.

Рэйдж ринулся выполнять указание, забросив Зейдиста в самолет с деликатностью портового грузчика. Брат приземлился грудой хлама, но, по крайней мере, он ругался — а значит оставался в сознании, раз чувствовал боль.

Куин не стал дожидаться, когда закроется нафиг дверь колымаги. Он отпустил педаль тормоза, нажал на акселератор, и молил Бога, чтобы их не занесло на снегу.

Половину ветрового стекла перед ним вынесло, и нанесшая ущерб пуля срикошетив по кабине, со свистом(!) угодила в подголовник соседнего кресла. Это, определенно лучше, чем его рука. Или череп.

Единственной хорошей новостью было то, что самолет, казалось, разделял его готовность свалить оттуда, ржавая задница-двигатель так крутил пропеллер машины, будто знал, что успешный старт - единственный путь к спасению. В боковых окнах начал меняться ландшафт, и Куин приблизительно прикинул середину «взлетно-посадочной полосы», оставляя два ряда деревьев равноудаленными с обеих сторон.

— Держись, — крикнул он сквозь нарастающий гул.

Из-за отсутствия части ветрового стекла ветер с такой силой и шумом врывался в кабину, словно внутри был установлен промышленный вентилятор, но в планы Куина не входило подниматься настолько высоко, чтобы испытать разницу в давлении.

Сейчас ему надо было выбрать расчищенное от леса пространство для взлета.

— Давай, пупсик, ну же… ты сможешь…

Опуская дроссель плашмя, он приказал своей руке расслабиться, потому что и так уже сделал все, что мог, и, если чертова колымага сломается, можно гарантировать, что мало им не покажется.

Гул становился все громче.

Деревья мелькали все быстрее и быстрее.

Удары о кочки ощущались все жестче, да так, что заклацали зубы, и Куин начал подозревать, что такими темпами одно или оба крыла просто отвалятся и окажутся на обочине.

Поняв, что нельзя терять времени, Куин изо всех сил потянул на себя руль, крепко схватив его руками, словно эта хватка каким-то волшебным образом могла объять весь самолет и сохранить его в целости…

Что-то свалилось с потолка и полетело в сторону Зи.

Карта? Руководство пользователя? Да кто, мать его, знает.

Черт, а деревья-то вдалеке реально приближались с огромной скоростью.

Куин еще сильнее потянул штурвал на себя, даже, несмотря на то, что тот и так уже почти вплотную прижимался к нему… что было вопиющим безобразием, потому что они уже не были на взлетно-посадочной полосе, но все еще не оторвались от земли…

От днища самолета послышался скрежещущий звук, как будто его царапал мелкий кустарник в попытке сорвать металлическую обшивку.

А эти чертовы деревья надвигались.

Первая мысль перед лицом смерти у Куина была о том, что он никогда не увидит свою дочь. По крайней мере, на Этой стороне. А уже только в Забвении.

Второй и последней мыслью в тот момент было осознание, что он никогда не признавался Блэю в любви. Все минуты, часы и ночи его жизни, все слова, сказанные этому мужчине на протяжении всех лет, что они были знакомы, всегда только отталкивали его.

А теперь уже слишком поздно.

Придурок. Каким же ебанутым придурком он был.

Проклятье, он был уверен, что сегодня ему прокомпостируют билетик в один конец.

Выпрямившись, насколько мог, так, что порыв ледяного ветра ударил ему в лицо, Куин гнал вперед, представляя сосны, которые он не мог видеть из-за слезившихся глаз. Открыв рот, он извергал проклятия, добавляя свой голос к вихрю.

Да пошло оно все, он не спасует, как какая-то баба. Никакого нытья в стиле ааа-прошу-боже-спасииии-меня. Хрена лысого. Он встретит смерть с обнаженными клыками, готовым телом и бешено колотящимся сердцем, но не от страха, а от перегрузки.

— Отсоси, старуха с косой!

***

Пока Куин пытался поднять самолет, Блэй пулю за пулей посылал в сторону деревьев, как будто имел нескончаемый запас свинца… которого на самом-то деле и не было.

Полная жопа. Он, Джон и Рэйдж оказались без прикрытия и возможности узнать сколько убийц скрывается в лесу, и Бога ради, все, что пока делает этот доисторический самолет — выпускает токсичные клубы дыма и тарахтит, словно выехал на воскресную прогулку.

О, и это корыто с болтами было далеко от ебучей пуленепробиваемости, и, очевидно, в баке у него плескалось топливо.

Куин и Зи не собирались взлетать. Они собирались врезаться в лес в конце поля… если только до этого не взорвутся.

В момент, когда Блэй понял, что, так или иначе превращение в огненный шар неминуемо, он раскололся надвое. Физическая половинка него отражала нападение: выставив вперед руки, указательными пальцами он жал на курки, глаза и уши отслеживали звуки, вспышки и передвижения врага.

Другая его часть была в том самолете.

Будто наблюдая за собственной смертью. Он с невероятной ясностью мог представить жесткую тряску самолета, бесконтрольные удары о землю и вид приближающейся сплошной линии деревьев… словно смотрел глазами Куина.

Этого безрассудного сукина сына.

Сколько раз прежде в голове Блэя проскакивала мысль «Он собирается угробить себя».

Сколько раз, на поле боя и вне его.

Но именно этот раз казался фатальным…

В бедро Блэя врезалась пуля, и от ноги до самого сердца прострелила вспышка боли, напоминая, что ему стоит переключиться на перестрелку: если он хочет выжить, то должен полностью сосредоточиться.

И когда это убеждение накрыло его, в Блэе произошел второй раскол, и на долю секунды часть его захотела просто закончить все это. Просто покончить со всем абсурдом и карой своей жизни, с этими "почти уже" и "если только", с непрекращающейся хронической агонией, в которой он пребывает... Он так сильно от всего этого устал…

Блэй понятия не имел, что заставило его рухнуть на снег.

В одно мгновение он смотрел прямо на самолет, ожидая, что тот взорвется в ослепительном пламени. А в следующее — лежал грудью на земле, врезавшись локтями в замерзшую, неподатливую землю. Раненая нога пульсировала.