Ну, понеслось! - Янук Елена Федоровна. Страница 19

Налетел порыв ветра, и занавеси затрепетали. Дождь все грозился умыть город, но тянул, ожидая какого-то знака.

– Ладно, Ник, иди, отдыхай, потом я расскажу про вызов Ярослава. Хотя постой… У меня на выходные намечен фуршет, свяжись с Мариной Олеговной, пусть все организует.

– Ты специально на потом рассказ о вызове оставил. Месть за пляж? – усмехнулся Ник, ловко на руках поднимаясь с кресла. – Хорошо, сейчас позвоню насчет праздника.

– Ладно тебе, рыжий клоун с пушистым хвостом, и позови мне Людмилу Сергеевну. Буду расспрашивать, что собирался делать ее полосатый друг в эти выходные.

Пока новый начальник охраны ходил за Людой, я продолжал возиться с документами. Что с тем письмом? Что узнала Люда? Но заняться делами мне не дал Ник. Он появился в кабинете и озадаченно сообщил:

– Ее нигде нет. Я прошел по всем кабинетам, ее нет и в здании. Роман тоже ушел, у него дела в центральном офисе.

– Может, они вместе? – устало предположил я, откинувшись на спинку кресла.

Ник в ответ пожал плечами:

– Посмотрю записи видеонаблюдения, когда кто уходил.

– Давай, но недолго. – Повернувшись к окну, я недовольно поморщился. Что за черт, куда она делась?

Как показывает практика, менеджеры моего уровня решают дела в порядке их поступления. Большой начальник по сути тот же рабочий у конвейера. Я работаю в режиме вынужденного реагирования на возникающие вопросы, ситуации и проблемы. Их поток захлестывает – пока принимаешь очередного посетителя, секретарь напоминает, что я опаздываю на важное совещание. Или что мне срочно надо ответить на важный телефонный звонок, что в приемной несколько десятков человек ждут меня с самого утра, что завтра мне надо лететь в другой город на встречу. Что уже полдень, а я до сих пор не прочитал документы, переданные мне на подпись…

Хотя я и вручил большую часть бумаг мерзопакостному лису, Сергею, после отъезда Тео мне пришлось следить за документами всей корпорации. Пока Ника не было, я достал папку со списком поставок, пытаясь понять, были подобные провокации прежде, или это просто технические сбои, но тут в кабинет вошел Андрей, друг Ника. Он учился на предпоследнем курсе городского вуза и проходил у нас практику.

– Слышь, Кевин, у нас ЧП.

– Что, опять? – Я оторвал голову от документов. На волчонке лица не было.

– Уходит еще один прораб. Он не из наших, но три года у нас проработал. Без него все окончательно встанет.

– Куда уходит? Без положенных двух недель и предупреждения?

– Насчет недель не знаю. Говорит, нашел, где лучше платят и меньше нагружают. После увольнений на нем была двойная нагрузка.

– А-а, все понятно. Не переживай, этот участок на тебя не повесим. Мы попросим прораба с соседнего участка за дополнительную плату взять его на себя, пока не найдем замену.

Андрей с облегчением выдохнул:

– Я уж подумал… – Но тут он вновь нахмурился: – Там и так все работают на пределе.

– Ничего, что-нибудь придумаем. Спасибо, что предупредил.

Ник, входя в мой кабинет, шлепнул друга по плечу и, ухмыляясь, плюхнулся в кресло. Оно заскрипело.

– На моем месте Тео сказал бы… И мы в один голос нудно произнесли: – Сломаешь кресло – вычту из зарплаты.

– Угу, хорошо, что он отдыхает. Так, что опять у нас случилось, зачем Дрон заходил?

– Еще один прораб нашел себе место получше.

– Третий за полмесяца, – охнул Ник. – Ты уже вычислил, кто за этим стоит?

– Нет.

– Ну, ничего. Круг тех, кто мог это сделать, сужается.

– Когда он окончательно сузится, компания пойдет с молотка за долги по неустойкам. Я говорил Тео, что не выйдет из меня директора.

– Да ладно тебе, не прибедняйся. Все у тебя получается. Наши диву даются, как ты со всем управляешься, так что не надо ля-ля. Тут впору в комплексы на твоем фоне впадать, а ты… «не выйдет», – насмешливо передразнил Ник.

Я отмахнулся. Ну да, до сих пор не нашел того, кто устроил саботаж на фирме.

Ник хлопнул ладонями себя по коленям и вышел. Я не успел спросить, что он видел на записях видеонаблюдения, а потому устремился следом. В окна колотил ливень. Проворно спустился в холл, где двоюродные сестренки Ника, дружно разбалованные всем кланом, пережидали непогоду.

Девочки были вундеркиндами в мире оборотней. Их умение превращаться в зверей проявилось в пятилетнем возрасте, и, что было самым поразительным, сначала это смогла сделать одна сестренка, потом вторая. Прежде на такое были способны только взрослые. А теперь то и дело можно было встретить бельчат в сосновой роще недалеко от офиса.

Я подошел к старшей из девчушек и сел перед ней на корточки:

– Мариш, а мама знает, что вы здесь?

– Ник звонил. – Она хлюпнула носом. Я помолчал, вспомнив, как они наградили Люду цветочным венком. Интересно за что? И куда из холла делся Ник?

Я повернулся к младшей:

– Танюш, бабушку ждете или Ника?

– Не-э, мы хотели доброй тете большой-пребольшой каштан подарить, а она ушла и нас не заметила, – расстроенно поделилась Таня. Маришка быстро закивала, соглашаясь с сестрой.

Вот и ответ, Люда ушла. Я поднялся. Но почему в рабочее время? Меня только полдня не было, а сотрудники уже разбегаются по домам, когда хотят. Я недовольно нахмурился, но все же, с удовольствием погладив сестренок по головкам, направился к выходу.

Пока шел к машине, промок окончательно. Сейчас узнаю, дома ли Людмила, и к себе, спать. Ник обещал послать к ее дому охрану.

В тяжелой голове кто-то тихо напевал, но когда я напряглась, намереваясь подняться, темя пронзила острая боль. Удар достойный самого Зевса!

– О-о-о, – выдохнула я, борясь с подступающей тошнотой. Тут же вознамерилась нащупать край дивана, чтобы опереться и встать. Нос сообщил, что воздух затхлый, но я не поверила – окно у меня всегда раскрыто, хоть и под защитой сетки. Да и когда вот так болит голова, носу доверять не стоит, в такие моменты ему все не по нраву.

Опору я нащупать не смогла, так что пришлось перекатиться на бок, и я внезапно вспомнила: звонок, мальчишка, удар.

Это было ограбление! Я с трудом открыла глаза. Веки, словно свинцовые, – крылатое выражение стало слишком явным. Сосредоточилась, думая застать следы разгрома и раскиданных вещей… но это не моя комната!

Какое-то время я изучала обстановку. В сумраке показалось, что я в красном уголке на старой маминой работе, и это происходит лет двадцать назад. Стены до середины отделаны чем-то под дерево, выше – побелка, кругом навалены старые полированные столы и стулья… Не хватает только портрета вождя мирового пролетариата на стене.

Рядом звучали приглушенные мужские голоса – они спорили. Но о чем, слышно не было. Голова раскалывалась от боли, но я заставляла себя заглушить страх и задуматься. Иногда получалось, но потом мысли вновь, как пуганое стадо, начинали нестись непонятно куда.

Итак, я не связана. Свободно лежу на полу. Это значит, или меня ни во что не ставят, или отсюда невозможно убежать. Хотя может быть и то и другое. Ох, какие жизнеутверждающие выводы… Я с трудом повернула голову к двери. Обычной двери из плотной фанеры, на ней даже замка не было.

Голоса становились все громче. Я превратилась в раскаленный провод в ожидании: войдут, не войдут…

Хорошо жить, считая, что пока ты никуда не лезешь, с тобой ничего не случается. Главное, сейчас не всхлипывать, не показать этим уродам свой страх. Бешеный страх.

В комнату ворвались какие-то мужчины и стали по бокам от входа. Я себя прямо такой опасной почувствовала! Троих я знала, – это те, что дрались с Максом на улице, а вот остальных впервые видела. Да их тут целая банда.

Эх, Макс, куда же ты делся…

Что им надо? Зачем это все? Тут ввалилась настоящая толпа.

Самый высокий из вошедших, даже не повернувшись, раздраженно сказал, ткнув в мою сторону:

– Киньте ее нашим, пусть развлекутся, а потом на вкус попробуют.

Как развлекутся, я с содроганием поняла… А что означало «на вкус попробуют»?