Ну, понеслось! - Янук Елена Федоровна. Страница 39

– Интересно, что было бы, предложи я тебе, такой правильной, выбор, кого отпустить, тебя или ее, – и он глазами показал в сторону затихшей девочки.

Я тут же уловила исходившие от него самодовольство и высокомерие, которые после последних слов только усилились. Он на самом деле решил, что мой выбор настолько предсказуем, что я выберу себя?

– А если скажу, освободи девочку, ты ее отпустишь? – не верилось, но все же я попыталась.

Негодяи всех меряют по себе, это понятно, но как было бы хорошо, если бы он отпустил ребенка.

– А кому ты нужна? – Он рассмеялся и взял бутерброд.

Меня это даже не оскорбило. Когда нечем ответить, в ход идут вариации на тему «сам дурак» с обязательным унижением.

Похититель, прожевав, продолжил:

– Интересно, если выбирать между твоей жизнью и этим ребенком, ты тоже так благородно будешь его защищать или предложишь отпустить?

Уверенность в своей подленькой правоте такая непрошибаемая, мол, в этом случае и ты предашь. Что я, не знаю, что ты никого, кроме себя, защищать не будешь? Я на такое отвечать не стала. Переубедить можно только делами, но не провоцировать же его на причинение вреда ребенку.

Долив себе чай, я наконец ответила:

– Если, чтобы помочь кому-то, нужно похитить ребенка, то такой человек расписывается в своей немощи. – Я скорчила уничижительную гримасу, да и тон был ироничным.

Зачем я это делала?

Просто мне все это чертовски надоело, и я готова была вызвать огонь на себя. Не нужна так не нужна… А еще меня раздражали его попытки сделать вид, что он нормальный и просто вынужден кого-то похищать, оправдывая преступление благими намерениями.

Он раздраженно ответил:

– Бабский истеричный бред!

– Ну конечно, я разве могу сравниться с настоящим мужиком, прикрывающимся пятилетними девочками.

– Ну ты замахнулась. – Он щелкнул языком. – Я Тео согну, а там посмотрим, кто из нас плохо кончит. Да и твоего еще уломаем. У меня кое-что припасено… сама увидишь.

Я презрительно скривилась. Обещала синица море сжечь!

Вернувшись, мы с Маришкой расположились на диване. Пока я разными голосами рассказывала ей бесконечную сказку почти обо всех обитателях леса, небо стало затягиваться облаками, и заметно похолодало. Если польет дождь, не знаю, как в стрессовой обстановке вынесу непогоду. Я прищурилась, глядя на открытую дверь балкона, затем перевела взгляд на быстро темнеющий горизонт.

Маришка, наблюдая за мной, сказала:

– Хочешь, я убегу домой и скажу Нику, где мы?

Застучали первые капли дождя.

– Да, конечно, убежишь, – улыбнулась я, склонившись к малышке, ласково заворачивая выбившиеся из косички волоски за ушко. – Знаю, мой пушистый кролик, ты, конечно, вернешься домой, но чуть позже.

– Я не кролик, я белка! – звонко захохотала малышка и… спрыгнула с дивана, мелькнув пушистым темно-рыжим хвостом.

Я резко встала, закрыв рот кулаком, шагнула назад, оступилась и шлепнулась на пол… Сидя, крепко зажмурилась, размышляя о чем-то неестественном. Меня затрясло… Нет, видимо это нервное, столько всего испытала.

Я медленно открыла глаза, все еще надеясь, что просто показалось. Затем медленно повернулась и оглядела милую зверюшку с озорными глазками и хвостом, сидевшую на паркете, еще полминуты назад бывшую девочкой пяти лет.

Девочкой пяти лет… пяти лет.

Так. Я шумно выдохнула и закусила губу. Не время сходить с ума, у меня на руках ребенок. Неловко поднимаясь с пола на дрожащих ногах, пояснила «зверьку» охрипшим, прерывающимся голосом:

– Много съела за завтраком, вот ноги и не держат.

Маришка уже вернулась в нормальный вид и сурово натягивала на себя сарафанчик. У меня тряслись руки, так что помочь ей я не смогла. На языке вертелась дюжина вопросов, но грустный взгляд девчушки заставил меня промолчать. Я, стараясь не думать об увиденном, принялась ей рассказывать о великих путешественниках, ловя себя на том, что вещала автоматически, словно читала лекцию. Маришка, сжавшись в уголке дивана, грустно слушала.

Обед и ужин нам принесли в комнату, очевидно, похитителю не понравились мои сравнения с Раскольниковым.

– Красивая ты, белочка, – наконец пробормотала я, отодвигая нетронутую еду. Шок от увиденного давал о себе знать. Малышка вяло возилась с ужином, жестоко растерзав котлету вилкой. Подняв на меня недоверчивый взгляд, она тихо сказала:

– Таня и Ник красивей. – Вспомнив о родных, она горько разрыдалась, шепча: «Хочу к маме…».

Смотреть на ее слезы было невыносимо, как и терпеть все это, но пришлось.

Потом я укачивала рыдающую Маришку, уже не пытаясь отвлечь. Такую боль можно только пережить. Наконец, она понемногу начала успокаиваться, и лишь иногда по ее маленькому тельцу пробегала дрожь. Я пела ей колыбельные, гладила по головке, пыталась помочь, но помог только сон.

Я смотрела на измученного ребенка и понимала, что теперь в моей жизни ничего нормального не будет. Я в ловушке, в незнакомом месте, в окружении мифических существ, которых не должно существовать в природе. Смириться с этим невозможно – остаток вечера и ночь я потерянно бродила по комнате, стараясь принять мир, внезапно ставший другим. Невозможно, но это реальность. Оборотни – реальность… Как только что прошедший дождь, лето и все вокруг.

Я вышла на балкон осмотреться и проветрить измученный мозг. На свежем воздухе, в последних лучах заката, казалось, что ничего этого не было, я спала, и мне все приснилось. Я оглядела забор, высокие деревья за ним, шумный город. Вот реальный мир. А тут – сказочные оборотни…

Кто бы мог подумать! Кто бы мог подумать о таком? Знаю, кто, Даша. Она ведь говорила об охране и нападениях, и о многом другом. Сейчас ее рассказы предстали предо мной в новом свете.

Я потрясла головой. Как может нормальный человек в наше просвещенное время верить в такую чушь вроде оборотней? А вот может. У бандитов конфликт с Тео, отсюда охрана в особняке, сигнализация и прочие защитные комплексы, необходимые при проблемах с преступниками. Оборотнями…

Вспомнились слова бандита о чистой крови – получается, он говорил про Маришку. А Ник, если он родственник Маришки… Тоже оборотень?

Я поежилась.

Покидать балкончик не хотелось – казалось, в комнате мне воздуха не хватит переварить все это. А люди, которые были рядом… И тут до меня окончательно дошло. По коже бежала дрожь от осознания: сколько же их вокруг было!

Тео – точно оборотень, это потом сказала сама Маришка. Даша не могла не знать, кто ее муж. Меня это возмутило, уж от меня можно было не скрывать! Кевин… В голове сами собой складывались факты, и школьная привычка систематизировать любую информацию привела к странным выводам. Меня поразило, откуда Кевин узнал о полосатых собаках, ведь не в характере Макса делиться такой ерундой с окружающими. Значит, он тоже там был… Кто еще был там кроме полосатых собак, вычислять не понадобилось. Боже, это же мой любимый Волчик!

Все окончательно встало на свои места.

Ужас! Я у себя дома его тискала, как плюшевого мишку, дурака валяла, тарелки подсовывала, в любви признавалась… Я покраснела так, что от щек пошел жар. То-то он потом стал вести себя по-другому. Еще бы, сама себя предложила! Как он умудрился сделать так, что я влюбилась в него в обоих обличьях?

Вспомнился непонятный случай с Ником на пляже, который убил мое желание оказаться рядом с ним… Правильно Волчик тогда Ника цапнул! Нет, жуть какая-то. Зато сейчас от стыда я готова провалиться на месте. Ник просто негодяй.

В нос поцеловала! Я со стоном прикрыла лицо ладонями.

Но тут мне припомнилась первая встреча с Волчиком. Он же от меня отойти не мог, как щенок следом таскался, на руки влезть норовил. Почему? Как меня выбрал? И зачем мучил после? Нет, это все-таки невыносимо.

Гиены, полосатые собаки. Похищение, драка… Ага! И мой глупый вопрос: «Кто держит стаю гиен в городе?» Ха-ха!

Как назло, воспоминания никуда не уходили. Я, резко вздрогнув, посмотрела в темную комнату. Малышка спала под байковым одеялом – я все же заставила бандитов принести ребенку все необходимое. И снова принялась перебирать в уме знакомых, пытаясь понять, кто они.