Право на выбор (СИ) - "Marlu". Страница 13

Мышцы ануса протестовали, непроизвольно сжимаясь и пытаясь вытолкнуть инородное тело.

- Я не железный, - приглушенно сказал этот гестаповец, - перестань так делать.

Как «так»?! Я не могу контролировать это, черт побери, мне больно! Сколько же можно?!

- Все, все, сейчас ты привыкнешь и будет легче, - он прикоснулся губами к моему виску.

Я не поверил, впрочем, это было не важно. Только через пару минут, или может быть, целую вечность спустя, вроде бы отпустило. Как майор уловил этот момент, не знаю, но почти сразу, как я почувствовал облегчение, качнул бедрами. Ожидая опять почувствовать боль, удивился – остался лишь дискомфорт. Не слишком приятно, но вполне терпимо. Расслабившись, позволил комбату пользоваться своим телом. Все равно выхода другого не было, я же на это и подписался не глядя, придурок.

Комбат вертел меня, как хотел, то ноги себе на плечи закинет, то одну ногу опустит, я не сопротивлялся, пусть имеет как хочет, лишь бы не так больно, как в начале. Правда, особого смысла в этих телодвижениях я не видел: по моему опыту - пусть и с девушками, но все же – разницы он все равно чувствовать особой не должен. Еще раздражало то, что он все время смотрел мне в лицо своим змеиным взглядом, я дергался, но не мог отвести взгляд от его серых глаз. Так и не увидев на моем лице того, на что рассчитывал, комбат опустил руку между нашими телами и принялся умело дрочить мой вялый орган. Оно, конечно, было приятно, но не настолько, чтобы организм, еще помнивший недавнюю боль, радостно откликнулся. Майор, вздохнув, вновь приник к моим губам и задвигался резко и сильно. Целовался он великолепно, я, не ожидая от самого себя такого пыла, отвечал, притянув его голову еще ближе, углубляя и почти перехватывая инициативу. Приглушенный стон стал для меня неожиданностью, поцелуй стал жестче и требовательней, и через пару движений он почти рухнул на меня, шумно дыша мне в ухо.

Комбат медленно откатился в сторону, его опавший член выскользнул из моей разворочанной задницы. Я прямо физически ощущал, что через нее внутрь тела проникает прохладный воздух. Неприятно как-то. Хотя скорее всего это мой личный глюк. Непроизвольно я потянулся рукой проверить.

- Все в порядке? – спросил майор.

- Н-не знаю, - с сомнением ответил я, ощупывая края ануса и понимая, что практически и не чувствую прикосновений пальцев.

- Повернись, посмотрю, - скомандовал он, и я вдруг опять ощутил, как загорелись уши. – Ну сейчас-то чего стесняться? – подколол комбат.

Я развернул филейную часть к нему, утыкаясь мордой в подушку.

- Все в нормально, не порвал, скоро пройдет, - вынес он вердикт.

- Только я не чувствую ничего, это так и должно быть? - пробубнил в подушку.

- Потому что смазка с анестетиком и охлаждающим эффектом, - усмехнулся майор. Представляю себе какие ощущения у людей когда их трахают так, наживую… Хотя нет, не представляю, зачем такие ужасы на ночь. – Повернись, - похлопал меня по половинке попы майор.

Я послушно лег на спину и вопросительно посмотрел на него. Что еще?

Секунд тридцать мы играли в гляделки, а потом он как-то пошло усмехнулся и, наклонившись, сделал мне самый головокружительный минет в моей жизни.

«Твою мать, за этот кайф я, пожалуй, готов простить свою поруганную задницу», - думал я, засыпая и не реагируя на слова комбата, который, кажется, звал ополоснуться.

Глава 9

- Доброе утро, - хрипло сказал я, открыв глаза и наткнувшись на внимательный взгляд майора: он рассматривал меня с интересом ученого-букашковеда, явно раздумывая, есть у него такой экземпляр в коллекции, или все-таки форма крылышек у меня необычная и я достоин занять в ней почетное место.

- Утро? – он вздернул красиво очерченную бровь и усмехнулся, - скорее день.

Я настороженно смотрел на холодное лицо, гадая, что же его так разозлило, потому что эту усмешечку назвать доброй и ласковой никто бы не решился.

- Видишь ли, - похоже, комбат снизошел до пояснений, - как правило, я не повторяю дважды, и вчера мне показалось, что ты понял свои обязанности, поэтому я попрошу тебя повторить, что ты должен делать.

Вот тебе и доброе утро. Голова после сна соображала плохо, попытавшись сесть, поморщился – пятая точка ныла. И поясницу ломило, непонятно только, с чего, вроде бы ее мы вчера и не напрягали. Майор, кстати, мог бы быть и поласковей, можно же скидку сделать. Первый раз все же, чувствую я себя неважно. На позитивной мысли, что неплохо бы принести пострадавшему чашечку кофе в постель, я снова глянул на комбата. Бли-ин! Лучше бы мне этого не делать.

- З-завтрак, - запинаясь начал перечислять я, - уборка, стирка, куры, печка, трава, снег, баня…

- Запомнил, значит, - удовлетворенно произнес он, - так что ты сделал до обеда из вышеперечисленного?

Если бы я знал какие-нибудь государственные тайны, которые мне надо было бы свято хранить, то при таком допросе не уверен, что смог бы удержаться и не выдать секреты родины. Подорвавшись с кровати, стал лихорадочно осматриваться на предмет чего бы на себя нацепить, а то в костюме Адама как-то несподручно по хозяйству шуршать. Комбат, хмыкнув, поднялся с кровати и молча кинул мне один из привезенных вчера пакетов. Внутри обнаружились шмотки. Обрадовавшись неожиданному подарку, поспешно натянул на себя спортивные штаны и футболку. Особенно порадовали найденные в недрах пакета кроссовки, а то кирзачи уже утомили. Слова благодарности замерли у меня на устах, когда я повернулся и увидел выражение глаз комбата.

- Ты всегда по десять минут одеваешься? – поинтересовался он тоном, от которого у меня по хребту промаршировали мурашки.

Я отрицательно помотал головой, чувствовалось, что мой ответ в принципе никому не нужен.

- Надо с этим что-то делать, - задумчивость в его голосе настораживала. – Раздеться! Быстро! – резко приказал он.

Я чуть замешкался, плохо понимая чего от меня хотят, но скинул одежду на стул, стоящий рядом с кроватью, и выжидательно посмотрел на майора, мол, дальше-то чего?

- Ложись.

Ну лег, укрылся одеялом даже, очень хотелось поинтересоваться насчет крыши дорогого комбата, не протекает ли или, может, вообще взяла долгосрочный отпуск и, дымя трубой, отвалила в теплые страны, но под взглядом Каа вновь почувствовал себя бандерологом. Нет, под такими взглядами лучше молчать, целее будешь.

- Подъем! – скомандовал майор.

Я быстро встал, поспешно натягивая на себя одежду, выпрямился и посмотрел на комбата, который задумчиво рассматривал циферблат наручных часов.

- Опять не уложился, - притворно вздохнул он, - Раздевайся! Солдат должен быть готов за сорок пять секунд, - напомнил он мне.

На третий раз у меня все получилось, труднее всего было с кроссовками, все же в казарме никто не парится со шнурками. Я не выдержал и высказал свое мнение.