Хоббит, или Туда и обратно - Толкин Джон Рональд Руэл. Страница 17

Голлум рывком поднялся и большими шагами двинулся по проходу. Бильбо устремился следом. Больше всего он боялся снова споткнуться и упасть. Голлум наверняка услышит и прибежит… Голова хоббита от изумления шла кругом. Выходит, колечко-то — волшебное, и тот, кто его наденет, становится невидимым! Вот почему Голлум промчался мимо! В древних преданиях говорилось о таких кольцах, но одно дело — предания, и совсем другое — когда все происходит не с кем-нибудь, а с тобой.

Так они и шли; Голлум, бранясь, шлепал впереди, а Бильбо бесшумно, как истый хоббит, крался за ним по пятам. Вскоре очутились в том месте, где от основного хода отходили боковые. Голлум принялся их пересчитывать:

— Один сслева, да. Один ссправа. Два ссправа, да, да. Два сслева, голлум. — Так продолжалось довольно долго. Голлум шагал медленнее. Он начал тихонько поскуливать от страха. Ведь в любой миг могли появиться гоблины, а он был без кольца!

Наконец перед небольшим отверстием по левую руку Голлум замер.

— Ссемь ссправа, шессть сслева, да, — прошипел он. — Вот он, вот путь к задней двери, моя прелесссть. Вот проход.

Он заглянул в отверстие и отпрянул.

— Нет, моя прелесссть, мы туда не полезем. Там гоблины. Мы знаем, что они там. Шшш… Что же нам делать? Гнуссный, гнуссный Торбинсс! Подождем здессь, моя прелесссть, подождем и поссмотрим.

Бильбо впал в отчаяние. Голлум привел его к проходу, но толку от этого было чуть. Лиходей, скорчившись в три погибели, уселся перед проходом, глаза его холодно светились, голова поворачивалась из стороны в сторону.

Бильбо сделал шаг от стены. Голлум мгновенно насторожился, принюхался, его глаза замерцали зеленым. Он тихо и грозно зашипел. Хоббита он видеть не мог, но зрение ему и не требовалось: он полагался на обоняние и слух, обостренные долгим пребыванием во мраке.

Голлум, едва ли не распластавшись, припал к полу, напрягся, как тетива, морда вытянулась, нос почти вжался в камень. Этакая черная тень, лишь глаза светятся… Бильбо понял — сейчас бросится.

Хоббит затаил дыхание и замер в неподвижности. Как же быть? Надо бежать, покуда еще есть силы. Наверное, придется сражаться. При дется пронзить эту мерзкую тварь мечом, выколоть ей глаза, убить… Ведь Голлум хочет его съесть. Ну и что из того? Битва все равно не будет честной. Бильбо невидим, и потом — у Голлума нет меча. И вообще, Голлум такой несчастный, хоть и злобный, такой жалкий и одинокий! Бильбо внезапно понял, каково это — жить в беспросветном мраке, без надежды на лучшую долю. Кругом камень и тьма, промозглая сырость… Тут не только зашипишь, тут взвоешь. Это сочувствие было сродни озарению. Хоббит вздрогнул, а затем, словно сочувствие придало ему решимости и сил, прыгнул.

Для человека такой прыжок, конечно, не ахти какой, но ведь прыгал не человек, а хоббит, да еще прыгал во тьме. Взмыв вверх на добрых три фута, Бильбо пролетел над Голлумом, лишь чудом не врезавшись головой в низкий карниз (если бы он это знал!).

Голлум перевернулся на спину и выставил вверх все четыре лапы. Но слишком поздно! Лапы схватили пустоту, а Бильбо, приземлившись на ноги за спиной Голлума, бросился бежать. Голлум пустился следом, но мало-помалу начал отставать. Донесся леденящий кровь вопль, полный ненависти и отчаяния. Голлума перехитрили. Он не смел преследовать хоббита, а потому упустил и добычу, которую уже считал своей, и ту единственную вещь, о которой по-настоящему заботился. От его вопля сердце Бильбо ушло в пятки, но хоббит не остановился и даже не обернулся. А в спину ему неслось:

— Вор, вор, вор! Гнуссный Торбинсс! Ненавидим, ненавидим его! Только попадисссь нам, мерзкий похититель!

Вскоре крики смолкли. Тишина пугала — должно быть, гоблины где-то здесь, рядом, раз Голлум не полез в проход. «Они наверняка услышали его вопли, — подумалось Бильбо. — Гляди в оба, Торбинс, не то снова угодишь в беду».

Низкий, прорубленный в скале ход вел прямо. Пол был ровный, лишь иногда под ноги попадались зазубренные осколки. «Низковато для гоблинов», — подумалось хоббиту. Он не знал, что гоблины, даже крупные горные орки, передвигаются по узким ходам на четвереньках — и очень-очень быстро.

Сперва проход вел вниз, потом выровнялся, стал полого подниматься и вдруг круто устремился вверх. Бильбо замедлил шаг. Поворот, короткий спуск — и впереди что-то блеснуло. Это был не костер, нет, это был самый настоящий солнечный свет. Тогда хоббит побежал.

Его подгоняло нетерпение, ноги мелькали так, словно двигались сами по себе. Он обогнул выступ и выскочил на открытое пространство. После долгого пребывания во мраке свет показался ему ослепительно ярким. На деле же сквозь щель в дверном проеме — огромную каменную дверь оставили приоткрытой — проникал один-единственный солнечный лучик.

Бильбо заморгал — и тут увидел гоблинов. В полном вооружении, с обнаженными мечами, они сидели у самой двери, перекрывая все подступы. Это были часовые, и на посту они не дремали.

Стражники заметили хоббита первыми — то ли случайно, то ли намеренно, как бы испытывая своего нового владельца, кольцо соскользнуло с пальца Бильбо, — и гоблины, радостно возопив, кинулись к хоббиту.

Ужас — это был как бы отголосок страданий Голлума — охватил Бильбо. Даже не вспомнив о мече, он сунул сразу обе руки в оба кармана. Кольцо оказалось в левом. Оно само наделось на палец.

Пораженные гоблины замерли. Хоббит бесследно исчез, будто растворился в воздухе. Оправившись от потрясения, они завопили вдвое громче прежнего, но уже не столь радостно.

— Где он? — кричал один.

— Удрал обратно, — отвечал другой.

— Туда! — звал третий.

— Нет, сюда! — не соглашались остальные.

— Глаз с двери не спускать! — прорычал начальник караула.

Он свистнул; забряцали доспехи, зазвенели мечи, гоблины с бранью забегали по площадке перед дверью, натыкаясь друг на дружку и свирепея все больше. Словом, суматоха поднялась невообразимая, стоял ужасный гам. Бильбо перепугался до смерти, но все же у него хватило ума спрятаться за большой бочкой с питьевой водой — из этой бочки часовые утоляли жажду. А не спохватись он и не затаись, его наверняка поймали бы, если бы прежде того не затоптали.

— Я должен добраться до двери, — твердил он себе, — я должен до нее добраться. — Собравшись с духом, хоббит выскочил из-за бочки. Все это сильно напоминало игру в жмурки. Бедному маленькому хоббиту приходилось уворачиваться то так, то этак. Один раз он все же не успел увильнуть, и его сбил с ног здоровенный гоблин, который, впрочем, не понял, обо что споткнулся. Бильбо на четвереньках проскользнул между широко расставленными ногами начальника караула и бросился к двери.

Ее уже почти совсем закрыли, осталась лишь узенькая щелка. Бильбо навалился на дверь всем телом, но та не поддавалась. Тогда хоббит попробовал протиснуться. Лез, лез — и застрял. Положение было хуже не придумаешь, его заклинило меж дверью и косяком, продвинуться дальше не давали пуговицы.

Снаружи светило солнце, выглянувшее из-за облачка; от двери вела лесенка, сбегавшая в узкий распадок меж высокими горами. Там было так хорошо и привольно — а он никак не мог протиснуться!

Вдруг кто-то из гоблинов закричал:

— Глядите! У двери тень! Наружу лезет! Сердце Бильбо ушло в пятки. Он рванулся изо всех сил. Пуговицы разлетелись в разные стороны, жилет и рубаха порвались. Хоббит вывалился наружу и в мгновение ока слетел по ступеням, а озадаченным гоблинам осталось только собирать чудесные медные пуговки. Конечно, они скоро опомнились и с воплями кинулись в погоню. Но солнце охладило их пыл: у них начали подгибаться колени, головы закружились. Поэтому они и не заметили Бильбо, который, по-прежнему не снимая кольца, перебегал от дерева к дереву, стараясь не попадать на свет. Потом гоблины, ворча и ругаясь, отправились восвояси несолоно хлебавши. Бильбо сбежал!