Наколдованная любовь - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 14

— Точно, о камень стукнулась. Головой! — прокомментировал Аш движения Ольги, а Ламар и Коренус многозначительно промолчали, кажется, они начинали разделять мнение случайного компаньона по передрягам.

— И ничего я не стукалась, — обиделась девушка на нелепые подозрения и сразу перестала бояться. — Я переоделась, а когда шла к двери, увидела его.

— Привидение быка? — с легкой ехидцей уточнил сейфар.

— Красный камешек, маленький, я его подняла, и… — Олю аж передернуло, слова приходилось почти насильно выдавливать из груди. — Я теперь знаю, кто нас поджог. Тут мужчина был, работник. Он узнал, что Ламар вчера с той женщиной уходил, что ее хозяйка посылала, и рассердился жутко, потому что сам на ней хотел жениться. Он задумал поджечь трактир. А камешек в кошельке на груди висел. Вот так все и получилось. Огонь запылал стеной у «Жирного гуся», и тот человек сам тут же загорелся. Он весь за миг сгорел. Я когда подняла камень, все это, как в кино, увидела. Только теперь не знаю, где камешек искать…

— Очень странное явление! Быть может, речь идет о спонтанном возгорании, вызванном вложением желания в магический артефакт, связанный с огненной стихией? Необходимо отыскать этот предмет! — теребя бородку, пробормотал маг и принялся усиленно разглядывать пол. Ламар присоединился к поискам, не испытывая, в отличие от невесты, ни малейших моральных страданий из-за того, что приходится теребить солому, смешанную с пеплом незадачливого убийцы.

Оля вздохнула и развела руками. Вдруг сейфар перехватил кисть ее правой руки и объявил:

— Вот она, потеря.

Серый родовой перстень с зеленым камнем претерпел некоторые изменения. Теперь в оправе, накрепко сплавившись друг с другом, сидело два камешка: зеленый и красный. Последний явно уменьшился в размерах, но форму и цвет сохранил. Оля сразу поняла, что это именно тот злодейский камень-поджигатель, неведомо как попавший в оправу. Девушка подняла умоляющий взгляд на магистра, с минуты на минуту она ожидала стихийного воспламенения. Жар прокатывался по телу вперемешку с волнами ледяного озноба. Очень хотелось верить, что это всего лишь банальный страх, а не зловещее заклятие, вступившее в действие для того, чтобы превратить в сажу и пепел еще нескольких людей и кучу строений. Тогда всем мужчинам лучше было бы бежать от нее подальше, как от бомбы с часовым механизмом. Но никто из них даже не тронулся с места.

Коренус взял ручку Оли в свои пухлые ладошки. Пальцы гладили красный камешек, губы беззвучно шевелились, бормоча что-то. Потом он резюмировал:

— Совершенно очевидно, древний артефакт, связан со стихией огня. Увы, я не в силах проникнуть в глубины его структуры и узнать истинное предназначение. Но не тревожься, милая девочка, камень погружен в дрему. На краткий миг его вырвала из сна ярость прежнего носителя и частицы магии, бродившие у того в крови.

— А вдруг он снова решит проснуться и все пожечь? — опасливо уточнила Оля. Больше всего на свете хотелось сорвать с пальца злополучный перстень, бросить его подальше и дать деру. Удерживало только то, что она обещала не волновать безумного Ламара, да и Коренус, кажется, ничуточки не беспокоился из-за огненного камня.

— Ты, милая, идеальный носитель для столь опасного предмета, в силу того, что лишена злости, способной пробудить камень раньше той поры, когда он найдет свое истинное место и предназначение, — заключил маг, явно весьма довольный тем, что под боком оказался замечательный объект для научно-магических изысканий. — Во всяком случае, вероятность этого крайне мала…

— А если все-таки он… — Оля сглотнула комок в горле и тайком подергала перстень. Тот, зараза, сидел, как влитой, и сниматься совершенно не собирался. Кажется, эта функция для аксессуара невесты магической конструкцией предусмотрена не была.

— Я укрою тебя в объятиях, и мы сгорим вместе в неистовом пламени любви, жизнь моя! — по-рыцарски предложил Ламар, подтверждая предположение бедняжки касательно невозможности расставания с фамильным кольцом, удостоверяющим помолвку, а заодно и мнение о психическом состоянии заколдованного жениха.

— Да не переживай, кобылица. Если что, палец и сломать можно, тогда снимется, — тихо шепнул Аш в утешение.

Что странно, такое садистское предложение Олю действительно успокоило. А никаких сомнений в том, что «добрый» сейфар окажется способен на мелкий акт членовредительства, у девушки не возникло.

— Ну а сейчас у нас есть более важные дела, чем беседа о спящей магии камня, — резюмировал магистр.

— Это какие? — почти в панике переспросила Оленька, натурально побоявшись сообщения о близящемся Армагеддоне.

— Разумеется, позавтракать, — просиял маг и, подавая пример, направился из сарая, гордо повествуя о гигантской лепте, внесенной мужской частью компании в важнейший процесс. — Наш новый знакомый уже развел костер, а я поставил на огонь маленький котелок с водицей. Покушаем, а там и решим, куда путь держать…

Костер действительно был разложен за сараем с таким расчетом, чтобы сотрапезники обращали свой взор на простирающуюся впереди туманную громаду леса, а не на пепелище. Рядом, вместо стульев, лежало несколько крупных чурбаков. Над огнем уже побулькивала вода в котелке, размеры которого вполне соответствовали «маленькому мешочку», в который тот помещался. В таких казанах, насколько помнила Оленька, обычно готовили плов на семью из десяти и более человек.

Решительно оттерев троицу от костра и припасов, девушка взялась кухарить. Самым быстрым и сытным завтраком, особенно полезным при переохлаждении организма, всегда считалась куриная лапша. В казан полетели морковка, картошка, две банки цыпленка в собственном соку для сотворения бульона, потом лапша и наконец куски двух куриц-гриль. Запахи, витающие над котлом, заставили мужчин шумно сглатывать слюну, а их желудки требовательно заурчали.

Через пятнадцать минут суп был готов, хлеб нарезан, варево распределено по порциям. У каждого путешественника в вещах оказалась своя посуда, а себе Оля купила в магазине пластиковую миску. После десятка ложек лапши в прикуску с еще теплой булкой из спаровской пекарни жизнь уже не казалась мрачной. А чавканье, восхищенное мычание и трепетные взгляды, попеременно бросаемые магистром и рыцарем в предвкушении добавки то на деву-кулинарку, то на котелок, почти окончательно примирили Оленьку с таравердийской реальностью. Даже Аш, опустошив миску, выдал прочувствованное:

— Вкусное варево, кобылица!

И настроение мигом ухнуло вниз. Девушка обиделась и в сердцах бросила:

— Будешь обзываться, я больше готовить для тебя не стану! Всухомятку ешь, и пусть у тебя гастрит будет!

— Обзываться? — вздернув вверх бровь, бесстыже изумился сейфар и облизнул ложку так невозмутимо, будто не видел за собой никакой вины.

— Лошадью, — пояснила рассерженная повариха, отворачиваясь от неблагодарного хама.

— Милая дева, наш сотрапезник вовсе не думал оскорбить тебя, — заулыбался магистр, накладывая себе добавки и помешивая варево, чтобы чуток остыло. — Припомни, я рассказывал вчера о Семерых. Сейфары тоже поклоняются Семерке, но считают, что боги не сходили на Вердану в человеческом обличье. Первый был львом с орлиными крылами, вторая прекрасной белой кобылой с тремя хвостами, третий — змеем с головой филина, четвертый — гирадом, пятый — белым котом с красной гривой, шестой — волком о восьми лапах, седьмая — махейлом, меняющим шкуры. Для сейфара назвать девушку кобылицей — значит, назвать ее симпатичной девушкой, потому что Вторая покровительствует девам.

— Ой, — пораженно выдохнула Оля, виновато потупилась и начала оправдываться: — Извини, Аш, я не хотела тебя обидеть, я не знала, что у вас так. Хочешь козинаков, это почти как орехи, только сладкие.

Сейфар от материального эквивалента извинения отказываться не стал, а, похрустев первой плиточкой, задумчиво произнес:

— Неплохо. Ты больше ни за что извиниться не хочешь?

Вся компания рассмеялась, и мир был восстановлен. А Оля вспомнила-таки о своем ночном обещании и поведала таравердийцам: