Права и обязанности - Пьянкова Карина Сергеевна. Страница 68

Мои спутники повергли меня в состояние легкого шока. Оказалось, что они не только не стали смотреть на меня как на чудовище, они даже стали относиться ко мне лучше… Их гораздо больше потряс факт, что я их нагло обманывал, чем то, что я оказался драконом! Скорее они приняли мою столь отличающуюся от них природу как должное. Мол, если уж ты настолько странный, то не можешь оказаться кем-то обыкновенным. Бывает же такое… А я боялся, всеми силами скрывал, кто я… В результате же оказалось, что они готовы принять меня таким, какой я есть! Уму непостижимо!

Хотя кое-кто меня действительно беспокоил. И это был далеко не Эрт, который смотрел на меня с обреченностью человека, чьи идеалы с издевательским грохотом рушатся у него на глазах. Килайя. Она начала шарахаться от меня сразу же, как только я появился в гостиной, где вся эта компания совместно с Мэлом и Аэллэном перемывала мне кости. Я как последний дурак не решался прочитать ее, боясь того, что могу узнать. Я вообще не люблю лезть в чужие мысли, мерзко все это, да и не слишком тянет знать все о тех, кто рядом: слишком уж много черных омутов бывает в таких спокойных на первый взгляд реках чужих душ. А Килайя всегда была особым случаем. Я все пытался разобраться, как к ней отношусь, но в итоге только увяз по уши в собственных сомнениях. Может быть, потому что она слишком напоминала мне Илинэль, а это оказалось очень больно.

И, казалось бы беззаботно переругиваясь с лучшим другом, я в очередной раз мучился размышлениями по поводу своих спутников и их судеб. Наверное, это такая особая разновидность извращения. Мазохизм моральный. Мэллион, естественно, понял, что творится со мной, и в соответствии с непонятной для меня логикой целителя решил вылечить мою хандру кормежкой до отвала. Наверное, в этом повинны вдолбленные в эльфа с детства бредни, что для дракона самое главное в жизни – это еда. Вот друг и попытался запихнуть в меня все съестное, что нашлось в его доме. Я слабо отбивался. Оставшиеся члены нашей команды катались по полу от смеха. Думаю, это действительно уморительное зрелище: дракон, как капризный ребенок, отворачивается от ложки, которую настойчиво суют ему в рот…

– Хочешь поговорить? – тихо спросил Мэл, встав на пороге комнаты Райвэна.

Вся орава единомышленников была благополучно устроена и сопела в обе дырки (благо размер обиталища целителя позволял устроить и большее количество народу). Аэллэн спешно вернулся домой, дабы не получить по первое число от дражайшей и горячо любимой супруги (которая отличалась ревнивым нравом и хорошо поставленным ударом), клятвенно уверяя, что придет завтра, чтобы весь день провести в обществе своего ненаглядного Владыки.

Райвэн тоже заявил, что ему необходим отдых, но бывший принц эльфов, чья тяга к приключениям однажды сыграла с ним жестокую шутку, слишком хорошо знал, что дракон неподвижно лежит на кровати, закрыв глаза, и размышляет о чем-то невыносимо грустном.

– И не придуривайся, я же прекрасно знаю, что ты не спишь, – добавил Мэл, не дождавшись реакции на свою фразу.

– О чем же я должен хотеть с тобой поговорить? – обреченно спросил Райвэн, прекрасно понимая, что от настырного друга так просто не избавиться.

– Тебе лучше знать, не так ли? – усмехнулся Мэл, беззастенчиво плюхаясь на кровать.

– Не надоело быть моим исповедником? – в тон отозвался Владыка.

– Нет, вытрясая подноготную из вас, драконов, всегда узнаешь что-то новое, – фыркнул Перворожденный.

– Слишком большой список тем, которые меня нервируют, – устало вздохнул Райвэн. – Честно говоря, не знаю, с чего мне начать…

– Ну тогда начнем с того, что интересует меня! – бодро заявил Мэл. – Что ты думаешь об этой остроухой девочке?

Удивленное молчание продлилось минуту.

– Ты о Килайе? – осторожно уточнил Райвэн, который мучительно пытался вспомнить, не затесалась ли в их компанию еще какая-нибудь остроухая девочка.

– Ну да, об этом красноволосом чуде, которое смотрело на тебя несчастными влюбленными глазами! – подтвердил целитель.

– ?! – Видимо, дракон находился в состоянии глубокого шока, поскольку безмолвствовал минуты три, если не больше.

– А ты не знал? – растерянно произнес эльф, осознавая, что, видимо, он ляпнул что-то не то.

– Нет… – Слово, сказанное драконом, больше напоминало тихий стон подыхающего кота. – Понятия не имел… До той стычки в лесу все точно было нормально! Она только интерес испытывала, как к неизвестному доселе виду чудовища! Ну еще раздражение… А сейчас шарахаться стала, но я не решался прочитать ее! За что мне это?! Мэл тяжело вздохнул, сочувственно и укоризненно глядя на стенающего друга, чей несчастный вид вызывал одновременно жалость и желание тихо и ехидно хихикать.

– И что в тебе только девушки находят?

– Я тебя умоляю! – тихо попросил Райвэн. – Я совершенно не хочу…

– Да знаю я, – спокойно откликнулся эльф. – Только это уже не изменишь. Я все понимаю, но только тебе никуда не деться. Судьба такая. Хотя девочку жаль… Ты ж у нас решил доблестно пасть в борьбе за добро, справедливость и мир во всем мире?

– Не издевайся! – возмущенно воскликнул Владыка, резко садясь на кровати. В его голосе явно против воли Райвэна промелькнули жалкие, всхлипывающие нотки. – Мне и так настолько плохо, что хоть вешайся…

– Все потому, что ты слишком много берешь на себя, – тихо вздохнул бывший наследный принц. – Ты не Творец, а пытаешься отвечать за всех и все. Глупо, по-моему. А с демонессой своей ты действительно влип по самые уши… – после паузы добавил Мэл.

– Глупо все это… – пробормотал Райвэн, беспомощно разводя руками. – Ее бы отослать куда-нибудь… Домой, наверное… Такая сказка не может закончиться хорошо…

Эльф горько рассмеялся:

– Глупый. Это и называется судьбой! И никуда ты ее не отошлешь. – Слова падали тяжело, как дождевые капли. – Не сможешь. И прежде всего потому, что она сама тебе это не позволит.

– Знаю…

– А сказки… Знаешь, Райвэн, настоящая сказка должна быть со счастливым концом…

Утро все-таки наступило, хотя я думал, что эта треклятая ночь будет длиться вечно. Как ни странно, но с восходом солнца мне стало гораздо легче. Дурацкое свойство, если вспомнить, что я как-никак дракон, существо по природе своей Темное, да и ночь всегда любил гораздо больше дня.

А тут я подскочил с постели с первым лучом солнца, когда никто из моих друзей даже не соизволил продрать свои ясные очи. И прекрасно. Теперь у меня есть прекрасная возможность привести в порядок свои растрепанные чувства, чтобы встретить друзей спокойным и разумным, как и подобает Владыке и дракону, которому дхарр знает сколько лет от роду. Хотя откуда ему, дхарру, знать?!

Как только я оказался в вертикальном положении, мгновенно зачесались руки сделать хоть что-то. В Чертогах я постоянно занимался тем, что сам язвительно называл «рукоделием»: ковал оружие, создавал артефакты, иногда даже непонятно с чего брался за исторические хроники (получалось достаточно достоверно, все-таки я был очевидцем большинства самых знаменательных событий). Обычно за эти продукты моей лени платили столько, что хватило бы на приличный замок, чем я без зазрения совести пользовался, чтобы прокормить толпу своих обормотов. Зачем устраивать в собственном доме хранилище хлама?

В доме Мэллиона, естественно, кузницы не нашлось, так что свою жажду деятельности мне пришлось изливать на приготовление завтрака для большой и наверняка голодной оравы. Люблю готовить. Особенно для кого-то: возникает сознание собственной значимости. Судьбы мира! Какая глупость! А вот видеть, как то, что ты только что сам сварил, с восторгом уминают друзья, – это огромное удовольствие. Тэриэн как-то, робко и дико смущаясь, попытался втолковать мне, что кухня – это место, недостойное мужчины, воина, а к тому же еще и Владыки, но я жестоко его высмеял и для перевоспитания заставил готовить всю неделю. А потом лечил всех подряд от жестокого несварения…