Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 57

Когда Ренли возложил на себя корону, Тартская Дева проделала путь через весь Простор, чтобы вступить в его войско. Сам король принял ее милостиво и пригласил к себе на службу, но его лорды и рыцари оказались не столь любезны. Бриенна и не ждала, что ей окажут теплый прием. Она заранее приготовилась к холодности, к насмешкам, к вражде — всего этого она уже нахлебалась досыта. Не всеобщее презрение, а доброта немногих людей — вот что делало ее уязвимой. Она трижды побывала в невестах, но до Хайгардена за ней никто не ухаживал.

Началось все с Бена Биши — он, один из немногих в лагере Ренли, был выше ее ростом. Он прислал своего оруженосца почистить Бриенне кольчугу и преподнести ей серебряный рог для питья. Сир Эдмунд Амброз превзошел его, послав ей цветы и пригласив проехаться с ним верхом. Сир Хиль Хант опередил обоих — он подарил ей прекрасно иллюстрированную книгу со ста рыцарскими историями. Для ее лошадей он посылал яблоки и морковку, ее шлем украсил шелковым синим плюмажем. Он передавал ей лагерные сплетни и делал меткие замечания, вызывавшие у нее улыбку. Однажды он даже провел с ней учебный бой, что значило для нее больше всего остального.

Она полагала, что это его пример побудил других рыцарей обходиться с нею учтиво. Более чем учтиво. За столом они боролись за место с ней рядом, наперебой предлагая налить ей вина или принести сладкого. Сир Ричард Фарроу играл на лютне любовные песни у ее шатра. Сир Хью Бисберри принес ей горшочек меда, «сладкого, как тартские девы». Сир Марк Маллендор смешил выходками своей черной обезьянки с Летних островов, межевой рыцарь по имени Уилл-Журавль предлагал помассировать плечи.

Этого она не позволила. Она ничего им не позволяла. Когда сир Оуэн Дюймель сгреб ее в охапку и поцеловал, она отпихнула его так, что он плюхнулся задом в костер. После этого она посмотрела на себя в зеркало. Все то же широкое веснушчатое лицо, большегубое, с лошадиными зубами. Она хотела одного — быть рыцарем и служить королю Ренли, но теперь…

Добро бы она еще была единственной женщиной в лагере, так ведь нет. Даже войсковые шлюхи были красивей, чем она, а лорд Тирелл каждую ночь задавал королю Ренли пиры в своем замке, где под волынки, рога и арфы танцевали высокородные девицы и прекрасные дамы. «Почему вы так любезны со мной? — хотелось крикнуть ей всякий раз, когда какой-нибудь рыцарь отпускал ей комплимент. — Что вам от меня нужно?» Рендилл Тарли, прислав за ней двух своих латников, разрешил эту загадку. Его маленький сын подслушал, как смеялись между собой четверо рыцарей, седлая коней, и рассказал своему лорду-отцу.

Они побились об заклад — на нее.

Все затеяли, как сказал ей лорд, трое его собственных рыцарей — Амброз, Биши и Хиль Хант. Но слух об этом разошелся по лагерю, и другие тоже вступили в игру. Каждый должен был поставить золотого дракона, а вся сумма предназначалась тому, кто лишит Бриенну невинности.

«Я положил этой забаве конец, — сказал Тарли. — Одни… игроки тщились превзойти других, и ставки росли с каждым днем. Еще немного, и кто-нибудь непременно попытался бы взять приз насильно».

«Они же рыцари, — пролепетала Бриенна. — Они давали обет».

«Рыцари и люди чести. Вы одна во всем виноваты».

«Но, милорд, — вознегодовала она, — я не давала им никакого повода…»

«Довольно и того, что вы здесь. Если женщина ведет себя как потаскуха, с ней и обходятся как с таковой. Войско в походе — не место для девственниц. Если вы хоть немного дорожите своей добродетелью и честью вашего дома, снимите кольчугу, вернитесь домой и попросите отца найти для вас мужа».

«Я приехала, чтобы сражаться, — не уступала она. — Чтобы стать рыцарем».

«Боги сотворили мужчин для войны, а женщин — для продолжения рода. Женщина ведет свою битву на родильной постели».

Кто-то спускался по лестнице. В таверну вошел тощий остролицый оборванец с грязными волосами. Он глянул на тирошийцев, задержал взгляд на Бриенне и обратился к хозяйке:

— Вина, да чтоб без лошадиной мочи.

Женщина, глядя на Бриенну, кивнула.

— Я поставлю тебе вино, — громко сказала Бриенна, — за пару слов.

— За пару? — с подозрением повторил мужчина, занимая табурет напротив нее. — Я много слов знаю. Пусть миледи скажет, что хочет услышать, и Дик-Пройдоха к вашим услугам.

— Мне говорили, что ты обдурил дурака.

Оборванец задумчиво приложился к чаше.

— Может, и обдурил. — На нем был выцветший, драный дублет с оторванной эмблемой какого-то лорда. — Кому до этого дело?

— Королю Роберту. — Бриенна положила на бочку серебряную монету — на одной стороне голова Роберта, на другой олень.

— Да ну? — Дик с ухмылкой крутанул монету на днище-столешнице. — Вон он как славно пляшет, король — хей-нонни, хей-нонни, хей-нонни-хо. Может, я и видал вашего дурака.

— С ним была девушка?

— Целых две, — без запинки ответил Дик.

— Две? — Кто же другая — Арья?

— Их я не видал, врать не стану, но платил он за проезд для троих.

— Куда он хотел плыть?

— Помнится, за море.

— А помнишь ли ты, какой он был с виду?

— Дурак он и есть дурак. — Дик ловко смахнул со стола крутящуюся монету. — Боялся он сильно.

— Боялся чего?

— Он не говорил, но старина Дик чует, когда страхом пахнет. Он ходил сюда чуть не каждую ночь, ставил морячкам выпивку, шутковал, песни пел. А как заявились ребята с охотничком на груди, ваш дурак побелел весь и ни гугу. — Дик подвинул свой табурет поближе. — Солдаты Тарли следят в оба за каждой лоханкой в порту. Кому нужен олень, тот идет в лес, кому нужен корабль — в гавань. Ваш дурак не смел туда сунуться, ну я и предложил свою помощь.

— Какую помощь?

— Такая помощь стоит побольше серебряного олешки.

— Скажи, и получишь еще одного.

— Поглядеть надо. — Бриенна достала еще монету. Он закрутил и эту, улыбнулся, смахнул в карман. — Раз не можешь сесть на корабль, надо, чтоб корабль пришел к тебе сам. Я ему и сказал: знаю, мол, такое место, где это может случиться. Тайное место.

Бриенну проняло холодом.

— Приют контрабандистов. Ты послал дурака к ним.

— Вместе с двумя его милашками, — хихикнул Дик. — Вот только в то место, куда я его послал, корабли давненько уже не захаживали. Лет этак с тридцать. — Он почесал нос и спросил: — А вам он на что, дурак-то?

— Эти две девочки — мои сестры.

— Да ну? Вот бедняжки. У меня тоже сестричка была. Худышка такая, коленки торчком. А как отросли у нее титьки, тут рыцарский сын и сорвал ее цветик. Теперь она в Королевской Гавани, зарабатывает лежмя.

— Куда ты послал их?

— Чего не помню, того не помню.

— Куда? — Еще один олень лег на бочку, но Дик подвинул его обратно к ней.

— Оленю не сыскать… вот разве дракон отыщет.

Как знать, добьется ли правды золото. Сталь вернее. Бриенна взялась было за кинжал, но потом все-таки нащупала в кошельке золотой и выложила на бочку.

— Так куда же?

Оборванец попробовал монету на зуб.

— Ишь, сладкий. Помнится мне, будто на Раздвоенный Коготь. Это к северу отсюда. Дикое место, одни холмы да болота, но я там родился и вырос. Дик Крэб меня звать, хотя все кличут Диком-Пройдохой.

Бриенна не стала представляться в ответ.

— Где именно на Раздвоенном Когте?

— В Тараторки. Вы ведь слыхали про Кларенса Крэба?

— Нет.

— Ну как же, — удивился Дик. — Сир Кларенс Крэб, предок мой. Он был восьми футов росту и такой сильный, что вырывал сосны с корнем одной рукой и метал на полмили. Ни один конь не мог его выдержать, поэтому он ездил на зубре.

— При чем он к твоей тайной бухте?

— Жена его была лесной ведьмой. Как сир Кларенс, бывало, убьет кого, так несет его голову домой, а ведьма поцелует ее в губы и оживит. Там у них и лорды были, и колдуны, и знаменитые рыцари, и пираты. Даже один король синедольский. И все они давали Крэбу советы. Лишенные тел, громко говорить они не могли, зато никогда и не умолкали. Чем еще головам заниматься, как не болтать? Вот замок Крэба и прозвали Тараторками. Да и посейчас так зовут, хотя он вот уж тысячу лет как разрушен. Уединенное место. — Дик сжал кулак и отправил дракона погулять по костяшкам. — Тоскливо ему одному-то. Вот кабы десять…