Единственное спасение (ЛП) - Золендз Кристина. Страница 16

Я оттолкнулась от стены и встала так, что мои глаза были наравне с его:

— Все, что я когда-либо хотела — это был он.

— Ты до сих пор любишь его? Не смотря на то, что он сделал тебе? — Ангел наклонился вперед, приложив свои прохладные губы к моему лбу, и усмехнулся:

— Не делай ошибок, Грейс. Мы будем вместе.

Затем он ушел, и я осталась сидеть одна в своей спальне, удивляясь тому, как Габриель перешел от попыток убить меня, к тому, что он, черт возьми, нес сейчас. Через некоторое время мои веки были слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми и было слишком много запутанных теорий о Габриеле, которые я обдумывала в своей голове, и я снова заснула.

В 9 утра начал звенеть будильник на моем телефоне, который Леа заботливо поставила для меня прошлой ночью, пока я обнималась с унитазом перед ней. Заскакивая в душ, я поклялась себе, что никогда больше не буду пить Стиратель Памяти снова. Я проглотила горсть аспирина, потому что даже капли воды от брызг душа отдавались болью. Я надела обычную пару джинсов и фиолетовую рубашку и натянула кроссовки.

Мне пришлось выпить целый кофейник с кофе, чтобы почувствовать себя хоть наполовину нормальным человеком.

Без десяти 10 я схватила пальто, мою гитару и направилась к двери. Крошечная бабочка, медленно парящая по спирали, порхала в моем животе, ведь я подумала о том, что буду находиться снова в студии с Шейном. То, как этот мужчина управлял моим телом и разумом, было не так то и круто. Хуже было мое неумолимое желание хотеть его. Святой Дерьмопокалипсис! Я становилась такой же, как ТЕ ДЕВУШКИ! Я хотела ударить себя в лицо, чтобы достучаться до разума внутри себя. Ха, если бы я только могла. Я встряхнула мысли в голове.

Снаружи, деревья вдоль улицы покачивались от легкого ветерка. Пахло теплом и хорошей погодой и это дразнило мой нос другими удовольствиями весны, которая должна была скоро наступить. Я улыбнулась, когда идя по улице, заметила несколько ранних всходов тюльпанов у соседа в ящиках для цветов, которые висели прямо под его окнами. Признаки жизни, новых начинаний и надежды. Жизнь луковицы тюльпана подобна моей: просыпаться снова для новой жизни после каждой смерти. Подумав об этом, по моему телу прошла дрожь. Все же я улыбнулась, ведь это была моя последняя жизнь. Странное чувство наслаждения тем, что подлый ангел пытался убить меня. Но Габриель не пытался меня убить этим утром, не так ли? Он просто поцеловал меня и предложил всё, что я хотела. Мне стало любопытно, если бы моя смерть была завершением его плана, ведущим меня на небеса, ведь он бы не смог завладеть моей душой, если бы она была уже там, не так ли?

Я пересекла авеню к улице Шейна и задалась вопросом: «Неужели мне придется провести остаток своего существования в постоянных преследованиях Габриеля?». Я надеялась, что в один прекрасный день Небеса и кто бы это ни был другой, кто имеет власть, в конце концов, поймут, что хорошего понемножку и уже можно приостановить Габриеля и его пытки моей души. Если это моя последняя возможность пожить нормальной человеческой жизнью, я не хочу, чтобы Габриель каждый раз выпрыгивал из-за занавесок, пытаясь сделать меня своей… кем бы то ни было, он хотел, чтобы это была я.

Пока я возилась с входной дверью дома ребят, чуть ли не роняя свой чехол с гитарой, за мной послышался шепот Алекса:

— Эй, Грейс.

Я повернула голову и улыбнулась, увидев ужасное от похмелья лицо Алекса,

— Хах, Алекс. Ты выглядишь так же, как чувствую себя я.

У него были темно-фиолетовые мешки под красными воспаленными глазами.

Он держал в руках причудливый картонный держатель для напитков, — Да, я не выспался прошлой ночью, но у меня есть кофе. Шейн послал меня за кофе утром, после того как сказал, что попросил тебя прийти и порепетировать с нами сегодня.

Он прислонился спиной к двери, чтобы подержать ее открытой для меня, кивая, чтобы я проходила.

— Черный с подсластителем, верно?

Я остановилась и со смехом обернулась:

— Откуда ты знаешь, какой кофе я люблю?

Щеки Алекса покраснели, и цвет распространился по его шее. Для того, кто был актером от бога и полным уверенности в себе, он определенно слишком сильно покраснел.

— Шейн сказал мне.

Он наклонил голову и его зеленые глаза стали серьезными.

— Слушай, мне нужно избавиться от этих мыслей, перед тем, как мы войдем туда, окей? Безумный Мир это не обычная группа, которая извергает каверы дерьмовых песен других групп для кучки пьяных людишек в баре. Мы — группа композиторов, авторов, артистов и музыкантов. Ты — часть нас, Грейс.

Его улыбка была искренней.

— Мне наплевать с кем ты спишь или не спишь, хотя я с удовольствием был бы твоим первым. Мне все равно, что говорит Шейн, или что, черт возьми, происходило прошлой ночью. Сейчас ты являешься огромной частью нашей группы. Ты стала ей в ту минуту, как только вошла в дверь на прослушивание и показала нам, как можешь играть.

Я перекинула гитару через плечо и протянула руки, чтобы обнять его. — Спасибо, Алекс. Это много значит для меня.

Алекс выкрикнул сквозь смех:

— Черт, девчонка, не трись так об меня, мой разум начинает придумывать разные извращенные вещицы касательно твоей задницы прямо сейчас. Заходи в студию пока я не обналичил твою карточку девственницы!

После он проводил меня вниз по лестнице прямо в студию.

Алекс толкнул дверь так, что она, ударившись с грохотом о стену, захлопнулась сама. Все, кто был внутри, застонали и схватились за головы. Итан сидел за барабанной установкой с головой, опущенной на малый барабан и надетыми солнцезащитными очками.

— Братан, не издавай больше никаких звуков, пока я не выпью свой кофе.

Брэйден бренчал на своей бас-гитаре, подняв глаза и кивнув нам, когда мы вошли. Он выглядел более выспавшимся, чем все остальные и когда он улыбнулся, я готова поклясться, что его зубы отдавали небольшим блестящим мультяшным мерцанием.

Шейн сидел на одном из диванов со своей акустической гитарой между ног и, уткнувшись лбом в гитарный гриф, он держал маленький черный медиатор между губами. Мое сердце остановилось при виде его и начало снова стучать, когда его голубые глаза застыли на моих. Его поза вдруг стала жесткой, и он сидел неподвижно, как будто был сделан из камня. Затем с глубоким выдохом, будто в ожидании моего появления, его мускулистые руки смягчились, а плечи расслабились. От мысли о том, что он ждал меня, прохладная волнующая дрожь прошла по позвоночнику, что заставило трепетать все мое тело. Когда он это заметил, его глаза расширились и тогда один уголок его умопомрачительного рта поднялся, чтобы показать часть его шикарнейшей улыбки.

Это было момент, когда меня реально накрыло. Если бы мне пришлось стоять здесь без моего ангела, то жизнь без Шейна в ней была бы невообразима, немыслима, невероятна, несправедлива и просто невозможна. Я была обычной девчонкой, а сейчас мне не кому было доверить свою душу. Я могу делать всё что захочу. Именно тогда, стоя напротив его улыбки, мысль о том, чтобы быть одной из девушек Шейна на одну ночь вызвала во мне аппетит. Почти.

Глубокий голос Итана прервал мои мысли.

— Сыграй этот новый ритм снова, Шейн. Пусть все послушают его и поимпровизируют. Потом мы сможем сесть в круг и придумать слова к ней.

Я расстегнула чехол и вытащила свою гитару. Она ожила в моих руках, и я не могла дождаться, когда она начнет издавать звуки. С моей гитарой я могла писать свои собственные истории, собственные стихи, и свою собственную судьбу. Никто не мог забрать у меня чувства, эмоции или правду моих нот. Они могли скрывать секреты и вызывать образы слов, которые никогда не следует произносить вслух. Я могла сочинить мелодию моего разбитого сердца и вписать в нее мою впоследствии счастливую жизнь, когда уже никто не думал о том, что я заслуживаю этого после стольких страданий. Это нормально, я бы могла написать ее. Свою собственную историю, в которой две разные прекрасные гармонии сливались бы в одну и ее звуки позволяли бы увидеть вам… проблеск небес. Я бросила чехол к стенке вместе с моим пальто, села на пол, скрестив ноги, и начала настраивать инструмент.