Крещендо - Фитцпатрик Бекка. Страница 27

Я всего один раз в жизни была в этой части города, в четвертом классе, когда мои родители отвезли нас с Ви в дом с привидениями, построенный для Хэллоуина. В «Дьявольской суме» мне бывать не приходилось, и я была уверена, еще даже не заходя внутрь, что моя мама это место вряд ли бы одобрила. В памяти всплыло описание Скотта: «Громкая, незнакомая музыка. Шумная, неконтролируемая толпа. Много грязного секса в туалетах».

О боже.

— Я высажу тебя тут, — сказал Скотт, съезжая на обочину. — Найди нам хорошие места. Поближе к сцене в центре.

Я выбралась наружу и пошла в конец очереди. Если честно, я еще не бывала в клубе с платным входом. Я вообще никогда не бывала в клубе. Точка. Моя ночная жизнь складывалась из просмотра фильмов и поедания мороженого с Ви.

Ви как раз позвонила мне:

— Я слышу громкую музыку, но вижу только железнодорожные пути и заброшенные товарняки.

— Ты всего в паре кварталов. Ты на машине или пешком?

— На машине.

— Я тебя встречу.

Я вышла из очереди, которая росла с каждой минутой, завернула за угол и пошла по улице, по которой мы со Скоттом ехали сюда. Асфальт здесь был неровный, весь в рытвинах и трещинах — его явно давно не ремонтировали, а фонарей было так мало, что мне приходилось внимательно следить, куда я ставлю ноги, чтобы не застрять в какой-нибудь трещине или не споткнуться. Склады, стоящие вдоль дороги, были темными, их окна зияли черными пустыми глазницами. Потом склады сменили покинутые кирпичные таунхаусы, изрисованные граффити.

Больше сотни лет назад это, должно быть, был центр Колдуотера. Но не теперь. Теперь луна освещала своим жутковатым полупрозрачным светом это кладбище зданий.

Я обхватила себя руками и пошла быстрее. Через два квартала из туманной темноты впереди меня материализовалась какая-то фигура.

— Ви? — позвала я.

Фигура двигалась ко мне, опустив голову и держа руки в карманах. Нет, это совсем не Ви. Это мужчина, высокий и стройный, с широкими плечами и смутно знакомой походкой. Мне было неуютно и даже жутко одной в этой мутной темноте, и я полезла в карман за мобильником. Я уже набирала номер Ви, чтобы узнать, где она, когда мужчина вышел из тени и оказался под ярким светом одного из фонарей. Он был одет в кожаную куртку «пилот» моего отца.

Я резко остановилась.

Не замечая моего присутствия, он поднялся по ступенькам одного из заброшенных таунхаусов справа от себя и исчез внутри.

Волоски у меня на шее зашевелились:

— Папа?

Я, не раздумывая, побежала за ним. Пересекла улицу, зная, что машин нет, и не глядя по сторонам. Добежав до таунхауса, в который он вошел, я попыталась открыть высокие двойные двери. Закрыты. Я подергала ручки, но они не поддавались. Тогда я стала вглядываться в одно из окошек на двери. Света не было, но я сумела разглядеть силуэты мебели, накрытой белыми простынями. Сердце готово было выскочить из груди. Так мой отец жив? И он все это время жил здесь?

— Папа! — позвала я через стекло. — Это я, Нора!

Он исчез на втором этаже таунхауса.

— Пап! — закричала я, колотя по стеклу. — Я здесь!

Я отбежала назад, задрав голову и глядя в окна второго этажа, надеясь, что там сейчас мелькнет его тень.

Черный ход.

В голову мне пришла идея, и я немедленно начала действовать. Сбежала по ступенькам, проскользнула в узкий проход, разделявший этот таунхаус с соседним. Ну конечно! Задняя дверь. Если она открыта, я смогу забраться в дом, где мой отец…

Внезапное прикосновение ледяного холода сковало мышцы моей шеи. Холод спускался вниз по моей спине, мгновенно парализуя меня. Я стояла неподвижно в конце узкого прохода, устремив взгляд на задний двор. Кусты гнулись на ветру. Открытые ворота скрипели, болтаясь на петлях. Я очень медленно начала двигаться, не доверяя этому кажущемуся покою. Я точно знала, что не одна здесь. Я уже ощущала такое прежде, и это всегда было сигналом об опасности. «Нора, мы не одни. Здесь есть еще кто-то. Уходи отсюда!»

— Папа? — прошептала я, мысли путались.

«Иди, найди Ви. Тебе нужно уходить! Я еще найду тебя. Быстрее!»

Мне было неважно, что он говорил. Я не уйду. Не уйду, пока не узнаю, что происходит. Пока не увижу его. Как он может думать, что я уйду? Ведь он тут! Я чувствовала огромное облегчение и возбуждение одновременно, эта смесь эмоций могла одержать верх над любым страхом.

— Пап? Где ты?

Ничего.

— Пап? — я попробовала еще раз. — Я не уйду!

На этот раз ответ прозвучал иначе.

«Задняя дверь не заперта».

Я коснулась лба, чувствуя, как его слова эхом отдаются в голове. Что-то в его голосе изменилось на этот раз, хотя почти неуловимо. Он стал немножко холоднее, может быть? Резче?

— Пап? — прошептала я еле слышно.

— Я внутри.

Теперь голос прозвучал громче, теперь вслух. Я повернулась к дому, уверенная, что он говорил, стоя у окна. Сойдя с мощеной дорожки, я приблизилась к окну и нерешительно приложила ладони к стеклу. Мне отчаянно хотелось, чтобы это был мой отец, но в то же время мурашки, которые бегали сейчас по моей коже, предупреждали меня, что все это обман. Ловушка.

— Пап? — мой голос дрогнул. — Мне страшно.

На стекло с той стороны кто-то положил ладонь, как бы прижимая ее к моей ладони. Обручальное кольцо моего отца на безымянном пальце его левой руки. Кровь закипела у меня в венах так, что даже голова закружилась. Это он. Мой отец в нескольких шагах от меня. Живой.

«Входи внутрь. Я не обижу тебя. Входи, Нора».

Настойчивость, которая звучала в его голосе, пугала. Я судорожно шарила руками по окну в поисках шпингалета, отчаянно мечтая броситься ему на шею и не дать снова исчезнуть. По щекам у меня струились слезы. Я хотела было обежать дом и воспользоваться задней дверью, но не могла заставить себя оставить его даже на несколько секунд.

Я не могла потерять его снова.

Я прижала ладонь к окну, в этот раз сильнее.

— Я здесь, пап!

Внезапно стекло… замерзло от моего прикосновения. Маленькие голубоватые льдинки будто проросли сквозь стекло с хрупким потрескиванием. Я дернулась от этого внезапного холода, пронзившего мою руку, но моя кожа прилипла к стеклу. Примерзла. Закричав от ужаса, я попыталась освободить ее с помощью другой руки. В это время рука моего «отца» непостижимым образом словно «протекла» сквозь оконное стекло и крепко обхватила мое запястье, чтобы я не могла убежать. Он с силой потащил меня вперед, кирпичи цепляли мою одежду, и моя рука, хоть это и невозможно, прошла сквозь стекло. В окне отражалось мое лицо с открытым в беззвучном крике ужаса ртом. В голове пульсировала единственная мысль: это не может быть мой отец!

— Помогите! — заорала я. — Ви! Ты слышишь меня? Помогите!

Дергаясь из стороны в стороны, я пыталась высвободиться. Там, где он держал меня, появилась ужасная, обжигающая боль, и перед моим мысленным взором вдруг возник нож. Образ был такой отчетливый, что на секунду мне показалось, что я вижу его на самом деле, и моя голова взрывалась от напряжения. Боль обожгла предплечье — он «вспарывал» мне руку этим ножом.

— Прекрати! — пронзительно закричала я. — Мне больно!

В мое сознание словно внедрился кто-то чужой, я будто бы стала смотреть его глазами. Везде была кровь. Черная и скользкая… и моя. Чайная роза в моей глотке.

— Патч! — закричала я в ночь в ужасе и абсолютном отчаянии.

Рука, державшая меня, растворилась в воздухе, и я упала назад на землю. Инстинктивно я зажала свою раненую руку, чтобы остановить кровотечение, но, к моему изумлению, крови не было. И никаких порезов.

Глотая воздух, я посмотрела на окно. Совершенно целое, оно отражало дерево, слегка покачивающее ветвями от вечернего ветерка. Я поспешно отползла на тротуар, вскочила на ноги и побежала в направлении «Дьявольской сумы», каждые несколько шагов оборачиваясь назад. Я ждала, что увижу своего отца или его темного двойника, выходящего из одного из таунхаусов с ножом в руке, но тротуар позади меня был пуст.