Богиня весны - Каст Филис Кристина. Страница 23

— Ох, Персефона! Я так рада, что ты меня позвала! — воскликнула девушка, обнимая Лину.

— Твоя богиня решила, что ты, возможно, захочешь составить нам компанию, чтобы потом без труда найти дорогу к нужному месту, если богине вдруг захочется перекусить в неурочный час.

И снова Лину поразила доброта Яписа к маленькой девушке.

— Спасибо, Япис, ты прекрасно все изложил, — сказала она.

— Конечно. — Эвридика закивала, напомнив Лине слишком старательного щенка, изображающего полное повиновение. — Мне нужно многое знать, чтобы как следует служить Персефоне.

Лина с трудом удержалась от вздоха.

— Персефона, Эвридика... если вы последуете за мной, я буду счастлив проводить вас к моему господину.

Япис повел их сквозь путаницу роскошных коридоров и при этом постоянно объяснял, в основном Эвридике, что, хотя дворец невероятно велик, на самом деле найти дорогу к нужному месту совсем нетрудно. Гадес разделил внутреннее пространство на секции. В передней части располагался тронный зал Гадеса, там бог собирал придворных и выслушивал жалобы умерших. В центре имелась приемная поменьше, и именно к ней они сейчас направлялись. Парадная часть соединялась с гостевым крылом, где устроились Персефона и Эвридика, его дополняли два бальных зала. Лина мельком подумала, зачем это Гадесу целое крыло для гостей, да еще и два танцевальных зала, если он не слишком жалует визитеров, но она придержала этот вопрос при себе и не стала перебивать Яписа.

— И еще одно крыло отведено под личные апартаменты Гадеса. Так что, как видишь, Эвридика, тебе достаточно лишь разобраться в расположении частей дворца, чтобы знать, где именно ты находишься.

— Да, я поняла. Может быть, мне дадут что-нибудь такое, на чем можно рисовать, и я начерчу для себя простенькую карту? — сказала Эвридика, вопросительно глядя на Лину.

— Разумеется. Я думаю, это прекрасная мысль. Может быть, это и мне поможет находить дорогу. Я просто ужасно путаюсь в направлениях, — сказала Лина. — Япис, как ты думаешь, можно ли найти для Эвридики рисовальные принадлежности?

— Конечно, богиня. Мне доставит большое удовольствие присмотреть, чтобы твоя подруга получила все, что нужно, — ответил Япис.

— Спасибо, — одновременно поблагодарили Яписа Лина и Эвридика и улыбнулись друг другу.

Япис свернул за очередной угол и остановился возле дверей, которые, разумеется, тут же распахнулись, не дожидаясь прикосновения, и открыли взгляду Лины очередную огромную комнату, правда имевшую отличие от других: в ней стоял необъятный мраморный обеденный стол. Над столом красовались три массивные хрустальные люстры. Лина прищурилась, вглядываясь в их яркую красоту, и внезапно поняла, что сияющие камни на самом деле никакой не хрусталь.

— Бриллианты... — придушенным голосом выговорила она.

— Да, — кивнул Япис. — Мой господин решил повесить в этой комнате бриллиантовые светильники, потому что они бросают безупречно чистый свет на обеденный стол и хорошо сочетаются с малахитовыми канделябрами.

Лина отвела наконец ошеломленный взгляд от бриллиантов и увидела полдюжины многоярусных канделябров, аккуратно расставленных на обширном пространстве стола. Они были вырезаны из необычного синевато-зеленого камня, на фоне которого потрясающе выглядели снежно-белые свечи.

— Малахит? — переспросила Лина. — Мне не знаком этот камень.

— Малахит прячется в глубинах земли. — Услышав низкий голос Гадеса, Лина чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она не заметила, как он вошел в зал. — Мне нравится его особое сочетание оттенков: бирюза, нефрит и лазурит, но на самом деле я выбрал этот камень из-за его свойств. — Гадес замолчал, как будто задумавшись.

— А какие свойства у малахита? — осторожно, почти шепотом спросила Эвридика.

Гадес тепло улыбнулся ей.

— Малахит — камень мира, спокойствия. Он приглушает чувства.

— Мне кажется, это как раз то, что нужно в обеденном зале.

— Согласен с тобой, малышка, — сказал Япис, и щеки девушки порозовели. Потом он поклонился Гадесу и Персефоне. — Если вы пожелаете сесть, я сообщу слугам, что можно подавать на стол.

Гадес коротко кивнул и подошел к столу. Он выдвинул кресло с высокой спинкой — одно из двух, перед которыми на бесконечном мраморном столе были расставлены приборы, — и жестом предложил Лине занять ее место.

— Спасибо, — поблагодарила Гадеса Лина, садясь и расправляя складки шелковой юбки.

Она была так захвачена зрелищем люстры и канделябров, что даже не заметила прекрасного китайского фарфора и хрустальной столовой посуды.

Эвридика следом за Яписом вышла из комнаты, оставив Лину наедине с богом. Лина натянуто улыбнулась ему, стараясь не ерзать на месте. Гадес переоделся к обеду. Его одежда была все такой же просторной и такой же черной, но на этот раз ее украшала затейливая серебряная отделка. Волосы Гадеса были так же связаны сзади в толстый хвост, но голова не покрыта. Любой другой мужчина, наверное, выглядел бы глупо и даже несколько женоподобно в таком наряде, представлявшем собой нечто среднее между плащом Зорро и костюмом Эррола Флинна в «Гладиаторе».

Но Гадес глупо не выглядел.

— Надеюсь, тебе понравились твои покои.

Отлично, подумала Лина. Она должна просто разговаривать с ним. Как будто это обычный мужчина.

— Комната просто чудесная... как и все в твоем дворце, — сказала Лина, — Япис сказал, что это тебе я должна быть благодарна за столь теплую встречу — со свежими цветами и чудесной ванной. Спасибо, все просто идеально. Я даже почувствовала себя желанной гостьей, как будто и не явилась без приглашения. — Лина постаралась улыбкой выразить сожаление, что вторглась в чужие владения без спроса.

Гадес подумал, что ему никогда не приходилось видеть чего-то столь же прекрасного, как румянец смущения, вспыхнувший на щеках Персефоны, и вдруг обнаружил, что делает нечто такое, чего не делал уже много столетий. Он улыбался... он наклонился, поймал руку Персефоны и поднес к губам.

— Тебе здесь более чем рады, богиня весны.

Лина едва не свалилась со стула. За все ее сорок три года ни один мужчина не целовал ей руки. Она даже не знала, как следует себя вести в таких случаях. Оставить руку в его ладони? Выдернуть ее? Черт! Чего ей действительно хотелось, так это поцеловать Гадеса в ответ. Но вместо того ее губы сами собой расплылись в глупой улыбке.

— С-спасибо... — запинаясь, пробормотала она.

Гадес отпустил ее руку и отвел взгляд. Что за порыв! Он действовал, как импульсивный дурак. Она ведь богиня; ему не следует забывать об этом ни на минуту.

Лина прекрасно видела, как изменилось выражение лица Гадеса, как его черты словно отвердели. Что случилось? Это было не слишком логично, однако Лине вдруг подумалось, что вот эта сторона Гадеса — облик сурового, бесчувственного бога — представляет всего лишь маску, за которой он прячется, как улитка в своей раковинке. Но почему?

Merda! От таких мыслей Лине захотелось дать себе по лбу, чтобы выбросить всю эту ерунду из головы. С чего это вдруг ее дисциплинированный, организованный ум ударился в романтические домыслы? Впрочем, Лина уже знала ответ на этот вопрос. Все дело было в том проклятом нарциссе... — Над столом повисло неловкое молчание.

«Думай, прежде чем сказать что-нибудь», — приказала себе Лина.

И, глубоко вздохнув, сделала новую попытку.

— Ты так интересно рассказывал о малахите! Я вообще не слишком много знаю о свойствах камней. — Лина посмотрела вверх, на бриллиантовое сияние люстры. — Например, я нахожу бриллианты прекрасными, но об их свойствах мне абсолютно ничего не известно.

— Алмаз — очень сложный камень. — Гадес тоже посмотрел вверх, и, когда начал говорить о драгоценном камне, его голос снова потерял резкость и обрел теплоту. — Алмазы исцеляют, дают храбрость и силу. Если воин всегда носит при себе алмаз, его физическая сила может многократно увеличиться, и именно поэтому в некоторых культурах смертных принято было, отправляясь на войну, надевать украшенные серебром нарукавные повязки, в которые были вшиты алмазы.