Тайна замка Вержи - Михалкова Елена Ивановна. Страница 82

Один из валунов покачнулся, отвалился и с грохотом скатился вниз, подняв кучу брызг. Осторожная выдра тут же нырнула со своей добычей в воду и не видела, как из отверстия в скале выбрался, пошатываясь, человек, сполз следом за валуном и принялся жадно пить из реки, захлебываясь и кашляя.

Рассвет Венсан встретил, сидя возле остывающего костра под стенами замка Вержи.

Накануне вечером, выбравшись из подземной норы, он утолил жажду и упал без сил на берегу. Он лежал долго, глубоко вдыхая влажный речной воздух, бездумно глядя в темнеющее небо с серебряными брызгами звезд, и не заметил, как провалился в забытье.

Во сне к нему пришел святой Рохус, румяный и веселый, как пекарь на празднике, и сел рядом, поглаживая свою лысину.

– Почему ты не помог, когда я предлагал свою жизнь в обмен на спасение? – спросил его Венсан. – Господу не нужны мои знания? Не нужны исцеленные?

– Не в этом дело, сын мой! – святой дружелюбно похлопал его по плечу. – Просто торг – это всегда дьявольские штучки. С кем бы ты ни торговался и о чем бы ни шла речь. Исключений не бывает.

Он подмигнул и исчез, а проснувшийся Венсан сделал то, чего не делал уже очень давно: встал на колени и прочитал вслух молитву. У святого Рохуса было лицо старого монаха, его наставника.

Да и лысина тоже.

До замка он добрался ближе к полуночи и еще издалека увидел огни под стеной. Первая мысль его была об осаде. Но, приглядевшись, лекарь понял, что воинственным неприятелем, напавшим на Вержи, тут и не пахнет.

Возле костров грелся народец самого низкого пошиба. Одни выпивали, другие уже валялись без чувств. Кое-где попадались монахи странствующего ордена – эти сидели особняком, плечом к плечу, будто готовясь сражаться. Бродяги, нищие, побирушки, калеки – не меньше двух сотен человек собралось под стенами.

У первого же костра Венсан выяснил, что происходит.

– Погребения ждем! – испитой старик, косматый, как лесовик, перекрестился и икнул. – Оставайся! От щедрот графа всем перепадет!

Лекарь поблагодарил за великодушное предложение. Он знал, что завтра люди будут драться за каждую брошенную монету, да и сейчас многие кидали враждебные взгляды на вновь прибывшего. На земле возле моста расположились крепкие мужички, ревниво оберегавшие свой участок от всех проходящих.

– Чего это они? – спросил Венсан у старика, глядя, как толстомордый здоровяк гонит прочь какого-то калеку.

– До утра придерживают, – охотно пояснил пьянчужка. – Продавать, значит, будут.

– Продавать? – изумился лекарь.

– А ты как думал! Там самые хлебные места.

Венсан понял. Процессия выйдет из ворот, и слуги станут разбрасывать монеты и раздавать еду. Больше всего достанется тем, кто будет стоять под мостом.

Старик поделился с ним похлебкой. Это было отвратительное на вкус варево, и после пары ложек Венсан заподозрил, что основой для бульона послужила какая-нибудь несчастная бродячая псина. Но привередничать ему не приходилось, и он снова рассыпался в благодарностях перед своим великодушным спутником.

– Брось, – махнул тот рукой. – Я же вижу, что и тебя жизнь наша поганая потрепала. Ничего, парень, держись ближе к Гвидо Трехпалому, и не пропадешь.

И он с гордостью поднял ладонь, из которой торчали три коротких обрубка.

У Венсана была целая ночь, чтобы обдумать, что он станет делать. К рассвету план сложился сам собой.

Пьер Рю, без сомнения, уверен, что докучливый лекарь нашел свою смерть в подземелье, куда он так хитро заманил его. Значит, Медведя можно застать врасплох. Пока будет идти церемония погребения, Венсан сольется с толпой, ждущей милостыни, а когда все закончится, постарается пробиться к графу. Вряд ли Пьер осмелится убить его на глазах десятков слуг и гостей.

Рассудив так, Венсан поднялся и направился к костру, где восседал хмурый монах. Прочие спали рядом, одинаковые, как грачи. Обратно к старику он вернулся в драной полуистлевшей рясе, которая имела одно неоспоримое достоинство: у нее был капюшон. Венсан остался доволен. Теперь он мог закрыть голову, чтобы Пьер не узнал его.

Однако с самого утра все пошло не так.

Ворота распахнулись куда раньше намеченного времени, и возле них началось какое-то движение. Венсан приподнялся, за ним потянулся Трехпалый, щурясь и почесываясь.

– Что-то там выкликают, – сказал лекарь, прислушавшись.

– Может, еще кто помер? – с надеждой предположил старик.

Но слух уже побежал по цепочке, перебираясь от кострища к кострищу. «Казнь… Казнь!»

– Убийцу нашли, хвала господу! – незаметно подошедший монах, тот самый, у которого Венсан выпросил рясу, размашисто перекрестился.

– Медведя? – вырвалось у Венсана.

Монах покосился на него.

– Какого еще медведя! Девку, которая всех порешила.

В ворота лекарь прошел вместе с возбужденной толпой, бурлящей в предвкушении зрелища. Старик, ковылявший за Венсаном, радовался как ребенок. «Ох, уважил нас граф, – бормотал он. – И похороны, и казнь – все разом».

Венсан не отвечал. Он с каждым шагом ощущал, как невидимая петля затягивается на его собственной шее. Его толкали, костерили на чем свет стоит – он ничего не замечал, пока старик не дернул его за локоть.

– Эй, ты будто обмороженный, – укоризненно заметил Гвидо. – В дупле-то у тебя, видать, совсем пусто. – Он выразительно постучал по голове Венсана. – Радуйся, дурень! Когда еще выпадет случай такое посмотреть!

Лекарь диковато взглянул на него.

– Что с ней сделают?

– Повесят, – охотно поведали с другой стороны. Немолодая одутловатая баба с кожей, изрытой глубокими ямками оспин, покачивала спящего в перевязи младенца. – А ты что буркалы выпучил? Жалко? Мне тоже жалко!

Венсан даже замедлил шаг. В этой толпе, алчущей вида смерти, все-таки нашелся один человек, испытывающий сострадание к бедной девочке.

– Очень жалко, – продолжала женщина, вздохнув. – Нет бы колесовали! Все ж веселее.

– Четвертовать-то всяко лучше, – проворчал Гвидо. – Может, еще передумают?

Грубый, наспех сколоченный помост с торчащим из него столбом они увидели издалека. Неподалеку суетились плотники, заканчивая устанавливать скамьи для гостей и самого графа. Стража и близко не подпускала к ним толпу, отгоняя пиками самых настырных.

– Поторопился его милость, – с неудовольствием заметила спутница Венсана. – Из соседей-то, я гляжу, никто не успел приехать.

– Времена не те стали, – поддержал ее старикан. – Вот раньше были казни! И огласят заранее, и народ соберут, и устроят с толком… А нынче лишь бы повесить, да и дело с концом. Не по-божески…

Народ прибывал быстро, и вскоре вся площадь превратилась в одно большое пестрое пятно. Оно волновалось и шумело, ропот понемногу нарастал. От брусчатки поднимался холод, но над толпой расползалось облако пара, вонявшее потом и перегаром.

И вдруг шум оборвался. Подбежавшие слуги набросили ковры на голые скамьи, вслед за тем от ворот до помоста выстроилась стража. Граф Гуго де Вержи вместе с высоким гостем, маркизом Жаном Лораном де Мортемаром вышел на площадь. За ними в небольшом отдалении следовал начальник охраны Пьер Рю.

Венсан напрягся, а затем стал отчаянно протискиваться к помосту, работая локтями.

Он верно рассудил, что никто не станет затевать с ним свару на глазах его милости. Вслед шипели, плевались, кто-то вцепился в его рясу, но Венсан, оставив клок ткани в руках обидчика, пробился вперед и оказался перед цепочкой солдат, охранявших подход к помосту и скамьям знати. Капюшон сполз с его головы, и лекарь поспешно надвинул его снова. Пока рано объявляться Медведю во плоти.

Острый ум его работал напряженно, как никогда. Венсан видел, как нянюшка Коринна выводит заплаканную Беатрис, болезненно бледную в черном траурном платье, и догадался, что девочка не хотела смотреть на казнь. Отец заставил ее. Правосудие должно сохраниться в памяти каждого как напоминание о том, что ни одно преступление против семьи Вержи не останется безнаказанным.