Нечисть по найму - Малиновская Елена Михайловна. Страница 23

– Что-то Рикки задерживается, – вместо этого с неохотой произнесла я, глядя в перевернутую удивленную морду Таши, которая как раз попыталась схрумкать мою косу, но получила ощутимый щелчок по носу. – Знаешь ли, в здешних краях бывает опасно отпускать деток одних на ночь глядя.

– Мой сын не нуждается в опеке, – сдавленно буркнул храмовник, когда я уже отчаялась услышать от него хоть что-нибудь. – Скорее не повезет тому, кто на него нападет.

– Ну-ну, – не удержалась я от сарказма, но тему развивать не рискнула. Хватит с меня на сегодня потрясений и словесных перепалок.

На западе багрянцем полыхала вечерняя заря. Цикады уже не просто пели – оглушительно орали прямо в ухо, приветствуя приход долгожданной ночной прохлады. Нос щекотал легкий цветочный аромат оживающей после дневного зноя травы. Но это не могло служить оправданием того, что я не услышала шаги Рикки.

– Наконец-то, – недовольно пробурчал Шерьян, неуловимым движением перетекая в вертикальное положение. – Я уж начал волноваться.

– Обо мне? – хрипловатым голосом спросил Рикки, появляясь словно из ниоткуда.

Я невольно вздрогнула и с шумом втянула в себя воздух, пытаясь понять, откуда взялся юнец. Пусто. Ни намека на след. Будто передо мной стоял не живой человек, а призрак, неупокоенная душа, шуткой богов оставленная в этом мире. Но это ведь совершенно невозможно – я же помню прикосновения противного мальчишки. Вряд ли бестелесное создание способно на попытку изнасилования.

– Конечно, о тебе. – Шерьян радушно развел руки в стороны в безуспешной попытке обнять сына.

– Не стоит, отец, – с легкой усмешкой отозвался Рикки, с наслаждением потягиваясь.

Я настороженно принюхалась. От юнца разило свежей кровью. Теплой, еще не свернувшейся, которая совсем недавно текла в чьих-то жилах.

– Как прошла твоя охота? – тем временем продолжил храмовник, словно не заметив, как я встревоженно глухо заворчала и подобралась, внимательно наблюдая за действиями юноши.

– Неплохо, – ответил Рикки, бросив на меня быстрый взгляд. – Задрал кролика. Достаточно жирного, чтобы насытиться.

Я молча проглотила это объяснение, предназначенное прежде всего не Шерьяну, а мне. Сделаем вид, будто поверили. Хотя юнец лгал, и лгал нагло. Его жертвой явно стала добыча покрупнее. Намного крупнее несчастного кроля. Но не всегда стоит показывать противнику, что его обман разгадан. Пока подождем делать выводы – пусть сначала картина слегка прояснится.

– Надеюсь, теперь мы можем отправиться в трактир? – недовольно поинтересовалась я. – А то, знаете ли, я бы сейчас и сама не отказалась от жирной тушки дичи. Голодно. А нечисти опасно сидеть на скудном пайке – взбеситься недолго.

– В том мешке провиант, – небрежно махнул рукой храмовник. – Полчаса, не больше, чтобы ты поела. И так слишком много времени потеряли. Поэтому крюк до трактира делать не будем. Или он по дороге?

Вместо ответа я встала и вытянулась, словно по струнке. Зажмурилась и принюхалась, уже не удивляясь тому, что с закрытыми глазами не чувствую присутствия рядом Шерьяна и его сына. Потом найду время разобраться с непонятными особенностями этих двух личностей.

Горло защекотало от терпкого аромата теплой южной ночи, к которому невольно примешивался запах крупного человеческого поселения. Ладно, меня не это интересует. Дальше…

Очередное дуновение ветерка с юго-запада принесло слабое послевкусие смерти. Не вонь разлагающегося мяса, но чуть уловимое присутствие отчаяния, после которого уже нет жизни. По коже невольно пробежали мурашки. Да, нам в ту сторону. К сожалению, трактиры по дороге к кругу вряд ли нам встретятся, по крайней мере, я их не помнила.

– Туда, – махнула я рукой, старательно пытаясь скрыть невольную дрожь пальцев.

– Отлично, – одобрительно кивнул Шерьян. – Хоть пару миль да преодолеем до полной темноты. Ешь, Тефна! А еще лучше – бери вяленое мясо с собой. Мы поедем медленно, поэтому ты сумеешь немного перекусить.

Я вполголоса ругнулась от властного тона храмовника и неторопливо отправилась собирать свою сумку. Хоть бы извинился за столь наглое самоуправство. И, чует мое сердце, мой работодатель предпримет не одну попытку, чтобы отнять книгу. Но это мы еще посмотрим кто кого.

На этот раз я залезла на Ташу и без посторонней помощи. Просто долго ходила вокруг смирно стоявшей кобылы, примеряясь к решительному штурму. Шерьян не вмешивался и даже не отпустил ни одного ядовитого комментария, за что в моей душе шевельнулось слабое подобие благодарности. Поразмыслив здраво, я решила: что тут страшного? Если лошадь не покалечила меня за целый день, то вряд ли попытается именно сейчас наверстать упущенное. И смело полезла в седло.

По-моему, когда моя неловкая туша наконец-то взгромоздилась ей на спину, несчастная Таша даже слегка присела. И тут же неспешно потрусила за гнедым жеребцом храмовника, без усилий отстранив медлительного скакуна Рикки с дороги. А я облегченно вздохнула и запустила зубы в здоровый кусок мяса, благодаря богов, что такой длинный день наконец-то подошел к концу. Иной раз за целый год не произойдет столько событий, сколько их произошло за сегодняшние сутки.

Выделенные на мою долю продукты как-то быстро подошли к концу. Поэтому я воровато вытерла жирные руки об лоснящуюся шкуру Таши, чем заслужила очередной полный молчаливого упрека взгляд лошади, и погрузилась в тяжкие раздумья. Шерьян не гнал вперед, видимо понимая, что ночью спешка вряд ли приведет к добру. Приятного мало, если лошадь угодит на полном ходу ногой в лаз крота. Мало того что великолепное животное пострадает, так еще и самому трудно не сломать шею, вылетев из седла. Поэтому я слегка расслабилась и даже начала получать некое наслаждение от томного вечера. Все же есть нечто завораживающее в южной ночи, когда в бархатном сумраке неба высоко над головой перемигиваются огромные льдистые звезды, а дорога так и льнет к копытам верного скакуна. И теплое чувство, рождающееся в груди, способно примирить тебя со всеми жестокостями и несправедливостями этого мира.

Мой взгляд то и дело обращался к Шерьяну, который ехал чуть впереди меня. Четкий волевой профиль храмовника выделялся в свете отгорающего заката, и отблеск умирающего солнца ложился ему на скулы чахоточным румянцем. Хотела бы я знать, какие тайны кроются за насмешливым любопытством его ореховых глаз. И вообще, кто он такой, если даже мне, нечисти, бывает настолько неуютно рядом с ним. Когда хочется молиться всем отступникам одновременно, лишь бы храмовник не обратил на меня свой гнев.

Шерьян если и почувствовал мое любопытство, то по своему обыкновению проигнорировал его. И я волей-неволей обратилась мыслями к загадочному поведению его сынка. Кажется мне, что с Рикки творится что-то страшное и непонятное. Иногда он выглядит совсем как обычный человеческий щенок, едва вступивший в пору юношеских желаний. Но чаще всего хочется рычать при виде его светлых глаз, за которыми таится какое-то очень и очень древнее зло. Намного старше, мудрее и опытнее меня, по крайней мере.

Если рассуждать логически, то зачем храмовнику мог понадобиться круг мертвых? Неужели он задумал вызвать кого-то из обители богов? Уж не мать ли Рикки? Неплохое предположение, кстати. Но кем могла быть та женщина, которая произвела на свет этого юнца? Зло не берется ниоткуда. Чаще всего оно приходит по наследству. Неискупленные грехи, давние проклятия, кровавые преступления – за все это чаще всего приходится отвечать именно детям. Беда только в том, что в храмовнике я не чувствовала того зла, близость которого поднимает шерсть на моем загривке всякий раз при взгляде на его сына. Да, Шерьян отвратительный, несговорчивый и до зубового скрежета властный тип. Но в то же время он обычный человек, по жилам которого течет красная горячая кровь. Надо признаться, я бы пожертвовала многим, чтобы безнаказанно располосовать руку его сына. Почему-то не оставляет меня дурное предчувствие, что из этих глубоких царапин начнет сочиться бурая слизь, не имеющая никакого отношения к крови живых существ.