Особенности эльфийской психологии - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела". Страница 110

Ир завозился у плиты, ставя чайник, я сделал вид, что мне срочно потребовалось что-то из холодильника. Это позволило замять неловкость от повисшей после его слов неприятной паузы. И все равно, она испарилась не без следа. Я распрямился, вынув зачем-то томатный сок, хотя по утрам я обычно чай употребляю. Ир закончил возиться с чайником и повернулся к холодильнику. Мы так и замерли друг напротив друга. Нас спас стук в дверь. К выходу с кухни я был ближе, поэтому пошел открывать.

В классе меня ждали Машка, Алый и какой-то неизвестный мне темный. Я напрягся еще больше, чем с Иром. Что там у них еще могло произойти? Темный с любопытством разглядывал наших котят, которые затеяли шуточную возню прямо на первой парте. Я кивнул на него и с вопросом уставился на стоящих у моей двери колокольчиков.

– Я прошу тебя ему помочь, – в лоб огорошил меня Машка, и я от неожиданности чуть не икнул, не с перепуга, а просто так, от избытка впечатлений. Такая простая, казалась бы, фраза, но Машмул как-то исхитрился столько в нее вложить, что я чуть не подавился.

– Он имеет в виду, что мы напрашиваемся на коллективную терапию, – объявил Алый тоном благородного рыцаря.

Сделал еще хуже. Потому что после этих слов мне еще сильнее поплохело.

– Что у тебя там? – выглянув из-за моего плеча, полюбопытствовал Ир тоном хозяйки дома и хранительницы очага, и я понял, что ноги меня как-то плохо держат. Привалился к косяку и вздохнул.

– Что там у вас? – выдавил я, не позволив полноценно вмешаться Иру.

– Несчастная любовь, – оповестил меня Машка и выжидающе посмотрел.

Подумав, я отчего-то, не иначе, как по собственной глупости, решил, что от меня не убудет. Подумаешь, любовь. Что, я любви, что ли, на своем веку не видел? Одни командоры чего стоят.

Оттеснив Ира плечом, я позволил им войти. Незнакомый мне темный прошел в мою квартиру последним. Собственно, с этого момента для меня начался новый виток проблем. Что ж я маленький не сдох? Или, мама, роди меня обратно, а?

Беда с этими темными. Любить хотят, но не умеют. Да и научить, вроде, пока некому. Вот я с ними теперь и маюсь.

Темный представился Марфинусом Ваппере Рим-Доль. Я сказал, что буду звать его Марфой. Он пожал плечами с таким видом, словно ему в тот момент была, что воля, что неволя. И глянул на Машку. Я заинтересовался и потребовал, чтобы первым объяснил происходящее Машмул. Разумеется, мы в этот момент уже сидели в моей гостиной, а Алый был волшебным пенделем отправлен на кухню в помощь Иру. Нечего всяким там светлым, моих темных пациентов смущать.

По словам Машки, который, как я уже знал, редко стеснялся в выражениях, история выходила грустная.

Марфа учился на последнем курсе. Но до второго совершеннолетия ему было еще, как до Пекина раком. До этого Великая Мать Дома Рим-Доль не особо интересовалась его успехами. Но в начале этого семестра неожиданно объявила, что осознанно приберегала его для собственной дочери. После этого Марфа и впал в отчаяние, по словам все того же Машмула, на которого темный, услышав такую характеристику, зыркнул, как на врага народа. Но, что характерно, промолчал. А дальше все было просто. Марфа, прекрасно понимая, что ждет его с дочерью главы клана – властной и ледяной, как айсберг, Ингианисой, решил найти для души и тела отдушину. И его выбор пал на Машмула. Дальше Машка все так же откровенно поведал мне о том, что, в отличие от сородича, переступит порог второго совершеннолетия очень скоро, и что у него уже растет дочка и есть, что очевидно, жена. И он прекрасно знает, каково это, жить с темной эльфийкой. Понимает и искренне сочувствует старшекурснику, но быть чьим-то там утешением он не нанимался, его бы самого кто утешил. Вот и весь расклад.

Дальше мне пришлось, как заправскому хирургу, работать пинцетом. Почему? Да потому что было не так-то просто вытянуть из темных эльфов, чем же им обоим так не любы темные эльфийки. Что в этих раскованных, на мой взгляд, и сногсшибательных красавицах не так? В чем червоточинка?

Выяснил на свою голову. Стало еще хуже, чем было. Теперь картина представлялась мне совсем безрадостной. Первой моей мыслью было, что бабам не стоит в руки власть давать, это и ежу понятно. Но я одернул себя. Это во мне говорят века закостенелого патриархата, который только недавно одолели феминистические взгляды. И все же, женщины дроу были не правы, планомерно, из века в век особыми методами воспитания, о которых мне на пару поведали Машка и Марфа (последний сначала пытался отмалчиваться, но видя, как откровенен со мной сородич, тоже вставил пару весьма говорящих комментариев), превращая мужчин в скот. Да-да, именно в тупой, слепо следующий их приказам скот. Мало кто находил в себе силы и твердость вырваться из-под гнетущей ножки Великой Матери. Хотя, следует отдать темным должное, были и такие.

Суть была в следующем.

– То есть, это они превращают постель в поле боя, я правильно понял? – уточняю у парней, и оба, как ни странно, вполне себе единодушно кивают. Разумеется, мне все услышанное кажется странным.

– А что тебя удивляет? – тут же вопрошает Машка.

– Просто у нас все обычно наоборот. Это мужчины в постели друг с другом ведут вечную борьбу за первенство.

– А что нам делить? – спросил Марфа и бросил осторожный взгляд на Машку. Тот в свою очередь скосил на него глаза и громко фыркнул. Именно в этот момент я понял, что эти двое еще не так уж и давно были любовниками. Пока я об этом думал, Марфа продолжал, – Если кто-то решил впустить другого в свою постель, это только его выбор. Выяснять при этом, кто из них сильнее и почему, просто не имеет смысла, – сказал темный и задумчиво добавил. – В большинстве своем.

Понятно. Это он так изящно обозначил, что пары бывают разные. И любителей садо-мазо никто не отменял. Вернемся к нашим ушастым. Подумав, я попытался все для себя обобщить.

– На выходе получаем следующее, ты, – я посмотрел на Марфу, – не столько на самом деле увлечен Машкой, сколько хочешь с его помощью отвоевать у будущей жены хотя бы толику своей независимости, так?

Марфа внимательно посмотрел на меня, потом отвернулся к окну. Оба эльфа облюбовали мой диван. Я же, по заведенной совсем недавно привычке, снова занял кресло.

Сколько он там молчать собирался, я дожидаться не стал. Спросил в лоб, чтобы нанести для себя на картину мира последний, решающий штрих.

– А если бы она не была будущей Владычицей вашего с ней Дома, у неё был бы шанс тебе понравиться? Ну хоть чуть-чуть?

– Был бы, – неожиданно твердо ответил за сородича Машка.

Бросив на него вопросительный взгляд, я попытался было уточнить, но тут снова заговорил Марфа.

– Она красива, умна… – он запнулся, помолчал, добавил, – очень сильная, очень. У меня никогда и в мыслях не было превзойти её в чем-либо. Я буду подчиняться, я буду её верным сподвижником, я смогу помочь ей зачать сильных детей, но…

– Это как работа, – сказал ему я. – Но хотя бы за закрытыми дверьми, хотя бы под одеялом, где вас только двое, хочется нежности.

– Да. Поэтому я думал… – и Марфа посмотрел на Машку. Тот собирался снова фыркнуть в сторону, но чуть не подавился воздухом, когда от двери в его сторону донесся странный возглас Алого, появившегося словно из ниоткуда. Я уже и забыл, что они с Иром были отправлены с партзаданием на кухню.

– Ты ведь сказал, что обычно страстный! – в голосе светлого прозвучало обвинение.

Разумеется, ни я, ни Марфа, не поняли о чем это он. Похоже, между Машкой и Алым произошло что-то, о чем я не знаю. Беспредел! Ни на секунду одних оставить нельзя.

– И о чем вы там говорили? – тут же встрял я, не дав открывшему рот Машмулу сказать ни слова.

Алый смутился и отвел глаза. По всей видимости, он сам уже жалел о собственной несдержанности.

– Они только вчера стали любовниками, – за них обоих ответил вдруг Марфа.

Пришлось громко фыркнуть и отбрить темного, кинувшего в сторону светлого жесткий взгляд отвернутого возлюбленного. Очень сомневаюсь, что у Машки к Марфе было нечто большее, чем самый банальный чисто спортивный интерес. И все же, темный старшекурсник считал себя отвергнутым. Очень интересно.