Особенности эльфийской психологии - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела". Страница 59

После первого совершеннолетия мы, как и при рождении, полностью подвластны Владычице Дома. Мы зачинаем детей с женщинами других домов, мы выполняем всю основную работу внутри дома, в то время как девушки одного возраста с нами прислуживают Владычице в святилище Лосс. В этот период жизни мы полностью неподвластны себе, мы живем ради величия и стабильности нашего Дома. После второго совершеннолетия мы становимся свободными от всех этих обязанностей. И только мудрость и прозорливость Владычицы может удержать нас от ухода из Дома. Теперь, когда вся поверхность открыта для нас, быть изгнанником, не нести в своем имени имя Дома вовсе не так зазорно, как было когда-то, больше восьми веков назад. И все равно из-под руки Владычицы уходят единицы.

Я перебираю в голове все эти факты, чтобы попытаться понять то, что случилось этим утром. Ранним утром, если быть точным, а ведь мы, темные, предпочитаем бодрствовать ночью и ложиться с рассветом, но светлый командор не посчитал нужным вспомнить об этом. Хотя какое-то время я позволил себе утешаться тем, что он мог вообще об этом не знать. Но это невозможно, мы не первый год служим с ним бок о бок, уверен, он прекрасно знал об этом, когда будил меня.

Разумеется, Огненный не пришел на темную часть казарм, он послал шушара. Еще очевиднее, что я сначала прихлопнул назойливую жужжалку, прежде чем прослушать сообщение. К тому времени, как Барсик, притопывая от длительного ожидания, соизволил отправить за мной одного из моих подчиненных, я уже снова спал. Подчиненному повезло больше. В отличие от светлого, у моих ребят куда больше опыта общения со мной в полусонном состоянии после почти суточного дежурства.

Почему я дежурил сам? Виной всему нападение на подотчетную мне территорию. Нападавшие доказали, какой я никудышный командир, раз не смог достаточно хорошо подготовить своих подчиненных, чтобы их невозможно было застать врасплох ни при каких обстоятельствах. Сейчас я занимался тем, что всеми силами пытался исправить свои просчеты в разработке режима сдачи постов и системы оповещения о непредвиденных ситуациях. К тому же, я не ждал от светлого никаких ответных ходов так скоро. Но он не только меня удивил, но и умудрился застать в самом скверном расположении духа. А кому бы понравилось, если бы его разбудили в такую рань, особенно, если этот кто-то – темный?

– Ты что-то хотел? – спросил я, подходя к ожидающему на нейтральной территории светлому. Тот прожигал меня подозрительно нетерпеливым взглядом.

– Прогуляться, – коротко ответил он. Первой мыслью было развернуться и уйти. Но что-то в его глазах вынудило меня остаться.

– Вдвоем? – уточнил я после длительной паузы, устав ждать иных объяснений такому странному предложению.

– А тебе еще кто-то нужен? – холодно вопросил он, повернулся спиной и вышел на улицу.

Я мог бы проигнорировать его предложение, но я вышел вслед за ним как раз вовремя, чтобы увидеть, как легко он вспрыгивает в седло. Выпрямившись на спине своего изящного скакуна, он посмотрел на меня сверху вниз, словно осознанно давая мне возможность рассмотреть его во всей красе. Возжелать его.

Служить бок о бок с этим светлым и без того было трудно. Вот уже несколько лет забываясь в постели с другими, зажмурившись в момент удовольствия, я, как наяву, видел перед собой притягательный блеск его глаз. И вот теперь эта демонстрация. Что он хотел мне этим сказать? Своим приглашением. Игрой взгляда.

Пришлось тащиться на конюшню. У нас со светлыми они располагаются с разных концов плаца. Слишком уж наши зверюшки недолюбливают друг друга. У кого-то из моих подчиненных кошки, у кого-то лошади – особой, темной породы. Когда-то люди называли их демонами, когда-то наши любимцы всерьез охотились на людей. Сейчас отучаем. С переменным успехом. Прирученные никогда не бросятся без приказа хозяина, но дикие, еще не вставшие в пару с илитири, запросто могут убить и обглодать до костей.

К Огненному я выехал уже верхом. Вкрадчивый Смерч, мой конь, спутник и друг, вынес меня к нему, красуясь перед эльфийской лошадкой. Конь светлого возмущенно заржал, но Барсим твердой рукой призвал его к порядку. Больше он не обронил ни слова, до того самого момента, как мы достигли северных ворот и, выскочив из них прямо в водопад, через окно постоянного портала оказались на северном берегу Кудрявой.

Это природное насаждение деревьев все еще называли Университетским лесом, но на самом деле он давно не являлся лесом, как таковым. Его окультуривали, обхаживали, прокладывали через него тропы и дорожки многие поколения студентов. Теперь он куда больше похож на слегка заросший парк, но никак не на дремучую чащобу.

Мы выскочили на широкую основательно утоптанную дорожку, где с легкостью могли бы разминуться двое конных. И Барсим снова удивил меня, предложив:

– На перегонки до Дуба Желаний? – спросил он меня, и я впервые за все время нашего с ним знакомства услышал в его голосе почти игривые нотки.

Вот тогда я и проснулся окончательно. Он хотел сделать мне сюрприз – так сказал Андрей. Я не ждал ничего экстраординарного, кроме благодарности за клинок, который я ему преподнес. Свое отношение в иной стороне наших отношений, на которую я попытался ему намекнуть, он выразил вполне однозначно, когда запретил мне скрыть его слабость от Андрея. Посчитал мою заботу о его чести еще большим унижением.

Он поцеловал меня первым, поддался порыву в тот момент, когда танец клинков перешел в иную плоскость, когда начался поединок взглядов. Я могу его понять. Я сам подпал под очарование момента, поэтому позволил случиться тому, что случилось. Я никогда не предполагал, что, так внезапно начавшись, наше сближение столь же внезапно закончится. Он посчитал, что предал себя тем поцелуем. Могу его понять. У меня тоже было такое чувство. Я не смог достаточно хорошо себя контролировать, чтобы не допустить этого. Не смог. Поэтому в случившемся – моя вина. Именно это я хотел дать понять Андрею. Но Барсик не позволил. Мне ничего не оставалось, как уступить его желанию. А ведь я мог бы попытаться переубедить его, настоять, удержать его чуть дольше, но отступился. Идея изначально была бесперспективной. Такой светлый, как он, никогда не примет меня. И мне вдвойне непонятно, что спровоцировало его на эту прогулку?

Я размышлял об этом, когда вслед за пришпорившим коня светлым, несся в сторону Дуба Желаний. Дивное место. Как мне рассказывали, много десятков лет назад в это дерево попала молния и расколола его на две половины. Но оно не погибло, раскидистая крона все так же пышна и зелена. Но между двумя половинками ствола есть широкая щель, в которой легко можно поместиться одному, а, потеснившись, и вдвоем. Именно в этой сердцевине старого дуба и загадывают желания.

Думаю, Барсик выбрал это место, потому что оттуда, где мы вышли из портала, к нему можно было добраться почти по прямой. Действительно, вполне удобно для маленького соревнования. Вкрадчивый Смерч ускорился. Конь светлого был прекрасно сложен, с идеальной мускулатурой, обманчивой хрупкостью сильных ног, но иногда для победы лучше быть хоть в чем-то неидеальным. Вкрадчивый Смерч обошел его на пол корпуса. Мы на всем скаку вылетели на небольшую поляну, в центре которой и рос тот знаменитый у студентов и преподавателей дуб.

Говорят, желания, которые здесь загадывали, всегда сбывались. Я не суеверен. Но, спрыгнув в траву и не планируя идти к самому дубу, загадал, чтобы светлый больше не мучился. Я больше не хотел видеть тот взгляд, которым он наградил меня в квартире психолога. Но, отвлекшись на эти мысли, я не заметил, как светлый спешился и очень быстро оказался передо мной. Чувство было таким похожим на то, что я испытал вчера, когда его клинок уперся мне в горло, что я растерялся. Всего на секунду. Но наши взгляды уже сцепились, и я не посмел отступить, когда светлый подался вперед.

Его губы были теплыми и сухими. А трава густой и одурманивающе пахнущей свежестью, росой и утром. Красные волосы на фоне зеленых травинок, сильное тело под руками. И сдавленный шепот на ухо, когда я засмотрелся и прекратил его целовать: 'Не останавливайся, а то успею передумать'. Именно он, этот сдавленный шепот, меня отрезвил.