Военный трофей (ЛП) - Вон Элизабет. Страница 15

Я попятилась к стулу и опустилась на него. Мозг ничего не чувствовал. Раздались голоса, споры возобновились, но я не могла разобрать ни слова. Я уставилась на спину Ксиманда, но он не поворачивался. Он смотрел только на долину.

Я снова облизала пересохшие губы.

— Уоррен? — Мой голос звучал не громче шёпота. Он казался странным для моих ушей.

Когда Уоррен стал на колени перед моим стулом, споры все ещё не стихали. Я изучила его глаза. Я видела его страх.

Страх, что я не соглашусь.

— Это будет истинный мир?

Уоррен кивнул, наклонив голову почти до меня.

— Да. Военачальник всегда сдерживал данное слово. Он принимал ответные меры лишь после предательства. Когда его предают или бросают вызов, он безжалостен. — Уоррен склонил голову.

— Мне нужно… — Я прочистила пересохшее горло и посмотрела вниз на сжатые руки. Суставы были белыми. Не важно, что мне нужно. Я подняла голову и позволила своему голосу разнестись по комнате, прерывая бесполезные дебаты. — Когда это должно произойти?

Ксиманд обернулся.

— На закате. Церемония будет проведена на закате. — Он указал на окно, за которым уже маячил рассвет. — Сегодня.

Я кивнула. Мне потребовалась каждая частичка моей силы, но я смогла встать.

— Род Кси всегда учитывает интересы своего народа. — Я глубоко вздохнула. — К закату я буду готова.

Все в комнате, кроме короля, упали на колени, сняли шлемы и обнажили головы. Я смотрела лишь на Ксиманда, а он угрюмо смотрел на меня.

Я повернулась и пошла к двери на оцепеневших ногах. Я шла по коридору, в действительности ничего не видя. Не знаю как, но я оказалась в своей комнате. Я замерла на мгновение, окинула взглядом разбросанные вещи, бодро горящий огонь, книги, бумаги и… упала на колени и сумела добраться до ночного горшка прежде, чем мой ужин оказался бы на полу.

Я мучилась в спазмах и учащённо дышала над горшком целую вечность. Специя от тушёного мяса обожгла мои губы. Я поняла, что ещё долго мой желудок не сможет переваривать вкус тушёного мяса Анны. Затем я поняла, что это не будет проблемой. От этой мысли живот снова сжался.

Глаза закрылись, и я попыталась сконцентрироваться на дыхании, а не на мерзких судорогах пищеварительного тракта. Рабыня. И снова спазмы, хотя желудку уже было нечего очищать.

Звук у двери. Чьи-то руки убрали мои волосы назад, а шеи коснулась прохладная ткань. Моё дыхание начало выравниваться, и к губам прижали чашу воды. Я сделала глоток, ополоснула рот и сплюнула. Заботливые руки тянули меня вверх и в сторону. Это была Анна. Она прижала меня к своей пышной груди, нежно воркуя и потирая мою спину. Я зарылась лицом в её шею и вцепилась, как больной ребёнок. Она пахла хлебом, жиром… и домом. Её большие тёплые руки гладили мою спину, и, опустившись на колени, она стала меня убаюкивать. Анна обнимала меня и укачивала, мои рыдания ослабли.

— Ты не можешь этого сделать… — прошептала она на ухо. — …Не можешь.

Слухи летят быстрее ветра.

— Я должна, — прошептала я ответ. — Ксиманд уже пообещал.

Я подняла голову и захлюпала носом, вытирая глаза руками. Озар уже сидел на моей кровати с покрасневшими глазами, свесив руки между ног.

Он фыркнул.

— Он не имел на это никакого права. — Он глубоко вздохнул и сжал губы в тонкую белую полоску.

— Он ублюдок. Ублюдок по крови и по сути, — прошипела Анна. — Прекрасно, тогда пусть держит ответ перед военачальником. Мы заберём тебя и спрячем, пока всё не уляжется.

Я уронила голову на её плечо и позволила себя утешить на мгновение.

— У нас есть друзья по ту сторону гор. Ты сможешь пожить у них, Лара, — мягко произнёс Озар.

Я подняла голову и изучила его взволнованные глаза.

— Но ведь ответ будет держать не только Ксиманд? С последствиями придётся иметь дело всему городу.

Озар потупил взор и ничего не ответил.

Я отстранилась от Анны и села.

— Ведь так?

Озар посмотрел на огонь.

— Говорят, военачальник безжалостен к предателям и клятвапреступникам.

Анна взмолилась:

— Дитя, ты не ответственна за…

Я посмотрела на её залитое слезами лицо.

— Как поступил бы мой отец?

Озар выпрямил спину.

— Если бы ваш отец был жив, то отхлестал бы вашего брата по всем коридорам до самой конюшни. Он никогда бы не пообещал вас, прежде не посоветовавшись.

Анна согласно кивнула, качая подбородками. Она подняла влажную ткань и вытерла моё лицо.

— Дитя, пожалуйста. Не совершай напрасную жертву.

— А какой у меня выбор? Сбежать из города? От этих людей? От вас? И какая судьба будет вас ожидать, Анна?

Я встала. Озар тоже встал, и мы помогли Анне подняться. Как только она оказалась на ногах, Озар судорожно меня обнял.

— Это ещё не все, Лара. Мы должны поговорить, пока…

Хлопок дверью оборвал конец фразы.

Это пришёл Ксиманд.

Он стоял в дверном проёме с маленьким сундучком в руках.

Анна накрыла ночной горшок влажной тканью и подняла. Кивнув Ксиманду, она покинула комнату. На секунду я затаила дыхание, испугавшись, что содержимое горшка полетит брату в лицо. Но Анна молча прошла мимо своего короля. Озар поклонился и вышел вслед за женой. Закрывая дверь, он бросил на меня взгляд напоследок, давая знать, что наш разговор ещё не окончен.

Ксиманд положил сундучок на столик возле двери.

— Это принесли люди военачальника. В инструкции сказано, что ты должна помыться, намазаться маслами и надушиться духами. Волосы должны быть распущены. Наденешь принесённое платье и ничего более. Когда вызовут в тронный зал, сразу подойдёшь к трону, встанешь на колени перед военачальником и вытянешь запястья для цепей.

Я промолчала: не дам Ксиманду лишнего повода для радости.

— У меня для тебя ещё кое-что есть. — Он протянул маленький пузырёк с тёмной жидкостью. Я взяла его и посмотрела на брата с немым вопросом в глазах. — Это аконит.

Один из самых смертоносных из известных ядов. Убивает в считанные секунды.

Голос едва вырвался из моего горла:

— Что я должна с этим делать?

— То, что нужно. — Ксиманд убрал руки за спину. — У меня не было выбора, Ксилара. Мои генералы говорят мне, что мы не могли ему противостоять. Делая это, я сохраняю государство.

— И трон.

Внезапно на меня накатила усталость, смертельнейшая усталость. Я села на стул и рассмотрела пузырёк. Такой маленький и такой опасный.

— Я предоставляю тебе спасение, даю время принять решение.

Пусть почувствует мою горечь.

— Я тебе безмерно благодарна, не сомневайся.

Он напрягся.

— Наилучшее время — после церемонии, но прежде, чем он сможет… — Его голос умолк, и я закрыла глаза. — Я знаю, ты сделаешь то, что лучше для наших людей.

Теперь в его тоне звучали горечь и что-то ещё более тёмное. Я смотрела на него, а на кончике языка так и вертелся вопрос, за что он меня ненавидит.

Сомневаюсь, что я получу честный ответ.

Он выдержал мой взгляд лишь одну секунду, а затем повернулся и покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Я вертела пузырёк в руке, и коричневая жидкость текла вниз и вверх. Я смотрела на него и крутила, крутила, крутила…

Всю свою жизнь я хотела лишь исцелять. Снимать причинённую людям боль. Собственную школу, место, чтобы учиться, изучать, преподавать… и исцелять. Теперь же…

Я сглотнула, так как к горлу снова подкатила желчь. Я встала и начала мерить шагами свою небольшую комнату. Я снова и снова вспоминала сцену в кабинете Ксиманда, пытаясь найти иной путь, альтернатива тому, что он пообещал нашему врагу. Слова Ксиманда продолжали звучать в моей голове. «Я и мои дворяне должны поклясться ему в верности. Королевство останется под моим управлениям, размер потребованной дани и десятины в пределах разумного. Все заключённые и раненые, если они будут, подлежат обмену. Но он потребовал дар».

«…потребовал дар…»

«…потребовал дар…»

Я что-то упускаю…

«Все заключённые и раненные, если они будут, подлежат обмену».