Танец с драконами - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 11

— Это первый из моих солдат, убитый ими.

— Первый, но не последний, — предупредил сир Барристан.

«Война не кончилась, — поняла Дени, — просто теперь я воюю с тенями».

Она надеялась отдохнуть от убийств, восстановить и исцелить душу. Выбравшись из шкуры, она опустилась на колени рядом с трупом и, не обращая внимания на охнувшую Чхику, закрыла убитому глаза.

— Храбрый Щит не будет забыт. Пусть его омоют, оденут в доспехи и похоронят как воина — со шлемом, щитом и копьями.

— Как прикажет ваше величество, — сказал Серый Червь.

— Отправьте дюжину людей в Храм Милости и спросите у Голубой Милости, не приходил ли к ним человек с раной от меча. Еще распустите слух, что мы заплатим золотом за меч Храброго Щита. Расспросите также мясников и пастухов, не кастрировал ли кто недавно козла, — может быть им повезет и какой-нибудь напуганный козопас сознается. — И проследите, чтобы никто из моих людей не ходил после наступления темноты один

— Ваше приказание будет исполнено.

Дейенерис откинула волосы.

— Разыщите мне этих трусов. Найдите их, чтобы я могла показать Детям Гарпии, что значит — будить дракона!

Серый Червь отсалютовал. Безупречные вновь накрыли труп покрывалом, подняли тело и вынесли прочь из зала. Сир Барристан остался. Он был сед, в уголках светло-голубых глаз пролегли морщины. Но, несмотря на возраст, его спина по-прежнему была пряма, а годы не украли искусства владения мечом.

— Ваше величество, я боюсь, что ваши евнухи плохо подходят для подобной задачи.

Дени села на свою скамью и вновь по плечи закуталась в шкуру.

— Безупречные — мои лучшие воины.

— Солдаты, а не воины, если позволит ваше величество. Они созданы для битвы, чтобы стоять плечом к плечу за щитами, ощетинившись копьями. Их учили подчиняться без страха и сомнения… а не выпытывать тайны и задавать вопросы.

— Может быть, рыцари послужили бы мне лучше? — Селми обучал для неё рыцарей, показывая детям рабов, как обращаться с копьём и длинным мечом, на вестеросский манер… но чем поможет копье против трусов, которые убивают из теней?

— Нет, и не они, — мотнул головой старик. — И смею заметить, что у вашего величества нет рыцарей. Пройдут годы, пока эти мальчики будут готовы.

— Кто тогда, если не Безупречные? Дотракийцы? Они справятся ещё хуже.

Дотракийцы привыкли воевать верхом. Всадники полезны в поле или в холмах, а не на узких улочках и в городских переулках. За разноцветными кирпичными стенами Миэрина её власть была еще слабее. В огромных поместьях на склонах холмов все еще трудились тысячи рабов, выращивая оливки и зерно, овец и лошадей и добывая медь и соль в шахтах. Какое-то время городские хранилища были ещё способны снабжать город пищей — зерном, маслом, оливками, сушеными фруктами и солониной, но запасы истощались. Поэтому Дени отправила свой крохотный кхаласар под руководством кровных всадников завоевать окрестности города, пока Бурый Бен Пламм со своими Младшими Сыновьями защищает её от атаки Юнкая с юга.

Для болтливого, золотозубого Даарио Нахариса, который хитро улыбался ей из-под бороды и пурпурных бакенбард, она подготовила самое сложное задание, которое только могла доверить. За холмами на востоке был хребет округлых гор из песчаника, за которым были Кхизайский проход и Лхазар. Если Даарио сможет убедить лхазарян вновь открыть торговые пути, то при необходимости зерно можно будет доставлять по реке или через холмы… правда ягнятники терпеть не могут Миэрин.

— Когда Вороны-Буревестники вернутся из Лхазара, возможно я смогу использовать на улицах их, — сказала она сиру Барристану. — Но пока что у меня есть только Безупречные.

Дени встала.

— Прошу простить меня, сир, но я должна идти — просители уже собираются у ворот, и мне надо приготовить свои большие уши и вновь стать их королевой. Вызовите Резнака и Бритоголового. Я увижусь с ними, как только закончу одеваться.

— Как прикажет ваше величество, — поклонился Селми.

Великая Пирамида Миэрина вздымалась в небо на восемьсот футов от обширного основания до самой вершины, на которой находились её покои, окружённые садами и прудами. Когда она вышла на террасу, над городом вставал холодный рассвет. Солнечный свет отражался от куполов Храма Благодати и рождал глубокие тени позади остальных величественных ступенчатых пирамид. «В каких-то из этих пирамид Дети Гарпии сейчас замышляют новые убийства, а я не в силах им помешать». Визерион почувствовал её беспокойство. Белый дракон лежал, обвившись вокруг ствола груши, положив голову на хвост. Когда Дени прошла мимо, он открыл глаза — два озера расплавленного золота. Его рога тоже были золотыми, как и чешуя, спускавшаяся по спине от головы до хвоста.

— Ах ты лентяй, — пожурила Дени, почесав ему горлышко. Чешуя была горячей, как доспех, забытый на солнце. «Драконы созданы из огня». Она читала об этом в одной из книг, которые сир Джорах преподнес ей в качестве свадебного подарка. — Ты должен охотиться с братьями, — сказала она дракону, — или вы с Дрогоном опять подрались?

Её драконы за последнее время совсем одичали. Рейегаль цапнул Ирри, а Визерион в последний раз, когда был вызван сенешаль, поджег Резнаку его токар. «Я уделяю им слишком мало времени, — подумала Дени, — но где же мне найти для них это время?»

Визерион, взмахнув хвостом, ударил по стволу дерева так, что с ветки сорвалась груша и, покатившись, остановилась у ноги Дени. Развернув крылья, он, полувзлетев-полуподпрыгнув, поднялся на парапет. «Он растет, — поняла она, наблюдая, как дракон поднимается в небо, — они все подросли. И скоро станут достаточно сильными, чтобы выдержать мой вес». Тогда она сможет взлететь верхом на драконе, как Эйегон Завоеватель, всё выше и выше, пока Миэрин не превратится в точку далеко позади. Такую маленькую, что её можно будет накрыть пальцем…

Дени наблюдала за Визерионом, который, кружась, летал над городом, пока дракон не скрылся за грязными водами Скахазадхана. Только после этого она вернулась внутрь, где её ждали Ирри и Чхику, чтобы расчесать её волосы и нарядить в гискарский токар, как подобает королеве Миэрина.

Одеяние было громоздким и неудобным. Это была длинная бесформенная простыня, которую оборачивали вокруг бедер и пропускали под рукой на плечо, выставляя на всеобщее обозрение тщательно расправленную бахрому. Обернутая слишком свободно, она грозила свалиться. Слишком туго — давила и заставляла семенить. И даже правильно надетый токар требовал от владельца постоянного внимания и поддержки левой рукой. Передвижения в токаре требовали неспешного, ровного шага и отменного равновесия, чтобы не наступить на длинную тяжелую бахрому. Это была одежда не для тех, кто должен работать в поте лица. Токар был одеждой исключительно хозяев, символом их богатства и власти.

Захватив Миэрин, Дени хотела запретить токары, но совет её переубедил.

— Мать Драконов должна носить токар, иначе её возненавидят навеки, — предупредила ее Зелёная Милость, Галазза Галар, — Среди нас ваше великолепие и в вестеросской шерсти, и в мирийских кружевах навсегда останется чужой — иностранкой и захватчицей. Королева Миэрина должна следовать традициям Древнего Гиса.

Бурый Бен Пламм, капитан Младших Сыновей, объяснил доходчивей:

— Тому, кто хочет править зайцами, следует отрастить длинные уши.

«Длинные уши», выбранные для сегодняшнего приёма, были сделаны из прозрачного белого полотна с золотой бахромой. При помощи Чхику с третьего раза она правильно намотала на себя токар. В это время Ирри занималась её короной в виде трехголового дракона. Кольца его тела были из золота, крылья — из серебра, а головы — из кости, оникса и нефрита. Ещё до конца дня от её веса шея и плечи устанут и будут ныть. Но, как сказал один из её предков, короне и не следует быть легкой. «Наверное, это был Эйегон. Только который?»

Семью Королевствами правили пять Эйегонов, мог бы быть и шестой, если бы псы Узурпатора не убили сына её брата, когда он был ещё грудным младенцем. «Если бы он выжил, я бы сейчас вышла за него замуж, — размышляла Дени. — Эйегон был бы ближе мне по возрасту, чем Визерис». Когда были убиты Эйегон с сестрой, Дени едва только была зачата. Их отец — её брат Рейегар — был убит ещё раньше Узурпатором на Трезубце. А другой брат Визерис умер в Вейес Дотрак, вопя от боли, с короной расплавленного золота на голове. «Они и меня убьют, если я им это позволю. Ножи, убившие Храброго Щита, предназначались мне».