Танец с драконами - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 150

Происхождение и право рождения предоставили ему место на возвышении в конце высокого стола около стены. С левой стороны от него сидела Леди Дастин, одетая как всегда в черную шерсть, со строгой прической и без украшений. С правой стороны от него никто не сидел. Все они боялись, что позор мог бы сказаться на них. Если бы он осмелился, то рассмеялся бы.

Место невесты было самым почетным, между Рамси и его отцом. Она сидела с потупленным взором, когда Русе Болтон предложил выпить за Леди Арью. “В ее детях два наших древних Дома станут одним,” сказал он, “и с длительной враждой между Старками и Болтонами будет покончено.” Его голос был настолько тих, что когда люди старались изо всех сил услышать, зал затихал. “Я сожалею, что несмотря на это наш хороший друг Станнис не счел нужным присоединиться к нам”, - продолжал он с серебристым смехом, “насколько я знаю, Рамси надеялся подарить его голову Леди Арье в качестве свадебного подарка.” Смех стал громче. “Мы окажем ему роскошный прием, когда он прибудет, прием, достойный истинного северянина. До тех пор давайте есть, пить и веселиться… ибо зима близко, друзья мои, и многие из присутствующих здесь не доживут до весны.”

Еду и напитки для свадебного пира привез лорд Белой Гавани — черное крепкое и желтое пиво, красное, золотое и пурпурное вино, привезенное с жаркого юга на широкодонных кораблях и созревшее в глубоких погребах. Гости поглощали пироги с треской и зимний лимонад, горы реп и огромные круги сыра, куски копченой баранины и говяжьи ребрышки, зажаренные почти до черноты. И, наконец, три огромных свадебных пирога, размером с колеса телеги, их слоеная корочка лопалась от начинки из моркови, лука, турнепса, пастернака, грибов и ломтей пряной свинины в остром коричневом соусе. Рамси порубил их на куски своим коротким мечом, а Виман Мандерли собственноручно разложил по тарелкам, передав первые дымящиеся ломти Русе Болтону и его толстой жене-Фрей, следующую порцию получили сир Хостин и сир Эйенис, сыновья Уолдера Фрея.

— Лучший пирог из всех, что вы когда-либо пробовали, милорды, — заявил толстый лорд. — Запивайте его золотым арборским и смакуйте каждый кусочек. Я так и сделаю.

Верный своему слову, Мендерли поглотил шесть порций, по две от каждого из трех пирогов, причмокивая губами, хлопая себя по животу и уплетая за обе щеки, пока передняя часть его туники не покоричневела от подливки, а борода не стала пятнистой от крошек хлеба. Даже Толстая Уолда Фрей не могла сравниться с ним в обжорстве, хотя она и сама управилась с тремя кусками. Рамси тоже усердно ел, хотя его бледная невеста только пристально смотрела на порцию, поставленную перед ней. Когда она подняла голову и посмотрела на Теона, он увидел страх в ее больших карих глазах.

В зал нельзя было входить с мечами, но у каждого мужчины был кинжал, даже у Теона Грейджоя. Чем же еще ему резать мясо? Каждый раз как он смотрел на девочку по имени Джейни Пуль, он ощущал холод стали, которую носил с собой. Мне не удастся спасти ее, но я мог бы достаточно легко убить ее. Никто этого не ожидает. Я мог бы попросить ее сделать мне честь и потанцевать со мной, а потом перерезать ей горло. Я сделал бы доброе дело, не так ли? И если древние боги услышат мою молитву, может быть Рамси в гневе прикончит и меня тоже. Теон не страшился смерти. В застенках под Дредфортом он узнал, что есть много вещей, гораздо хуже смерти. Рамси обучил его этому сам, палец за пальцем, на руках и на ногах, и этот урок ему не суждено было забыть.

— Вы не едите, — заметила леди Дастин.

— Нет.

Ему было трудно есть. Благодаря Рамси у него было так много сломанных зубов, что жевание превращалось в муку. Пить было легче, хотя ему приходилось держать винный кубок двумя руками, чтобы не уронить.

— Не любите пироги со свининой, милорд? Лучшие свиные пироги, какие мы когда-либо пробовали, как уверяет наш толстый друг. — Она указала в сторону лорда Мандерли своим кубком. — Вы когда-нибудь видели толстяка таким счастливым? Он почти танцует. Ест прямо руками.

Это было правдой. Лорд Белой Гавани представлял собой веселого толстяка, смеющегося и улыбающегося, шутящего с другими лордами и хлопающего их по спинам, заказывая музыкантам то одну, то другую мелодию. «Исполни нам «Ночь, что закончилась», певец», — ревел он. «Невесте она понравится, я знаю. Или спой нам о храбром юном Денни Флинте и заставь нас рыдать». На первый взгляд казалось, что это он только что женился.

— Он пьян, — сказал Теон.

— Топит свои страхи. Он трус до мозга костей.

Трус ли? Теон не был уверен. Его сыновья тоже были толстыми, но они не посрамили себя в сражениях.

— Железнорожденные тоже пируют перед битвой. Последний вкус жизни на случай, если ждет смерть. Если Станнис придет…

— Он придет. Он должен. — усмехнулась леди Дастин. — А когда он придет, толстяк обмочит штаны. Его сын умер на Красной Свадьбе, несмотря на это, он уже разделил хлеб-соль с Фреями, пригласил их под свою крышу и пообещал одному свою внучку. Он даже подает им пирог. Мандерли однажды сбежали с юга, гонимые с их земель и крепостей врагами. Кровь не лжет. Толстяк хотел бы убить всех нас, не сомневаюсь, но у него кишка тонка, даже с таким пузом. Под этой горячей плотью бьется сердце ворона и съеживается, как…как…твое.

Ее последние слова были ударом хлыста, но Теон не решился ответить в том же духе. Любая наглость может стоить ему кожи.

— Если миледи полагает, что лорд Мандерли хочет предать нас, надо сказать об этом лорду Болтону.

— Вы думаете, Русе не знает? Глупыш. Посмотрите на него. Посмотрите, как он наблюдает за Мандерли. Ни одно блюдо даже не коснется губ Русе, пока он не увидит, как лорд Виман первым попробует его. Ни одна капля вина не проглотится, пока он не увидит, что Мандерли пьет из того же кувшина. Я думаю, ему понравилось бы, предприми толстяк попытку предательства. Это позабавило бы его. У Русе нет чувств, понимаете. Эти пиявки, которых он так любит, высосали из него страсть уже много лет назад. Он не любит, он не ненавидит, он не скорбит. Для него это игра, легкое развлечение. Некоторые загоняют добычу, некоторые охотятся с ястребом, некоторые кидают кости. Русе играет с людьми. Вы и я, эти Фреи, лорд Мандерли, его пухлая новая жена, даже его бастард — мы просто его игрушки.

Мимо прошел слуга. Леди Дастин протянула свой кубок, чтобы его снова наполнили, затем показала жестом сделать то же самое для Теона.

— Честно говоря, — сказала она. — Лорд Болтон стремится к большему, чем просто быть лордом. Почему бы не Королем Севера? Тайвин Ланнистер мертв, Цареубийца искалечен, Бес сбежал. Ланнистеры уже не те, что прежде, а вы были так любезны и избавили его от Старков. Старый Уолдер Фрей не будет возражать, если его толстая маленькая Уолда станет королевой. Белая Гавань может создать проблемы, если лорд Виман переживет надвигающееся сражение… но я совершенно уверена, что не переживет. И Станнис тоже. Русе избавится от них обоих так же, как он избавился от Молодого Волка. Кто еще есть?

— Вы, — ответил Теон. — Есть еще вы. Леди Барроутона, Дастин в замужестве, Рисвелл при рождении.

Это ей понравилось. Она сделала глоток вина, ее темные глаза сверкали. Она сказала:

— Вдова Города-на-Кургане… и да, если бы я захотела, я бы могла стать неудобством. Конечно, Русе тоже это понимает, поэтому заботится о том, чтобы задобрить меня.

Она собиралась сказать еще что-то, но увидела мейстеров. Трое вошли через главную дверь за помостом — один высокий, один пухлый и один совсем юный, но в своих одеждах и цепях они были тремя серыми горошинами из черного стручка. До войны Медрик служил лорду Хорнвуду, Рходри — лорду Сервину, а молодой Хенли — лорду Слейту. Русе Болтон привез их в Винтерфелл, чтобы они занялись воронами Лювина, и вновь можно было бы отправлять и получать послания.

Когда мейстер Медрик встал на одно колено и зашептал на ухо Болтону, леди Дастин в отвращении скривила рот:

— Если бы я стала королевой, то первое, что бы я сделала —;приказала убить всех этих серых крыс. Они снуют повсюду, поедая объедки со столов лордов, стрекочут друг с другом, наушничают своим хозяевам. Но кто в действительности хозяин, а кто слуга? У каждого великого лорда есть мейстер, а лорды поменьше стремятся иметь своего. Человек считается мелкой сошкой, если у него нет мейстера. Эти серые крысы читают и пишут наши письма, даже для тех лордов, что не умеют читать, и кто может с уверенностью сказать, что они не искажают наши слова ради собственной цели? Что в них хорошего, я тебя спрашиваю?