Танец с драконами - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 83

Это лицо враждебно, — подумал Джон Сноу. Лица, которые Первые Люди и Дети Леса вырезали в чардревах веками, часто имели строгий или дикий облик, но этот большой дуб выглядел особенно сердитым, как будто собирался вытащить свои корни из земли и с ревом двинуться на них. Раны дерева были столь же свежи, как и раны мужчин, которые вырезали этот лик.

Кротовый городок всегда был больше, чем казался; значительная его часть скрывалась под землей, защищенная от холода и снега. Сейчас это казалось наиболее практично, чем когда-либо. Магнар Тенн превратил пустую деревню в пылающий факел, когда проходил здесь, чтобы атаковать Черный Замок, и только кучи почерневших бревен и старых закопченых камней лежали сверху… Но глубже, под промерзшей землей, под сводами тоннелей, в глубоких подвалах, все еще надежных, было место, где люди свободного народа нашли убежище, ютясь в тесноте и темноте — как кроты, в честь которых деревня и получила свое имя.

Фургоны выстроились полумесяцем перед тем, что когда-то было деревенской кузницей. Поблизости стайка раскрасневшихся детей строила крепость из снега, но они рассеялись при виде братьев в черной одежде, исчезая в той или иной норе. А вскоре из-под земли стали выбираться взрослые. Их сопровождало зловоние, запах немытых тел и одежды, испачканной дерьмом и мочей. Джон заметил, как один из его людей сморщил нос и сказал что-то соседнему. Некую шутку про Запах Свободы, — предположил он. Слишком многие из его братьев шутили насчет зловония одичалых в Кротовом Городке.

Невежественные свиньи, — подумал Джон. Свободные люди ничем не отличались от людей Ночного Дозора; некоторые были чисты, некоторые грязны, но большинство и тех, и тех были чисты время от времени и грязны во всех остальных случаях. Эта вонь — неизбежный запах тысячи человек, которых запихнули в подвалы и тоннели, вырытые с расчетом не более, чем на сотню.

Одичалые следовали уже установившемуся порядку. Они молча выстраивались в шеренги позади фургонов. На каждого мужчину приходились три женщины, многие с детьми — бледными тощими созданиями, хватающимися за юбки. Джон видел очень мало младенцев. Он знал, что многие из них погибли во время перехода к Стене, а пережившие сражение умирали за королевским частоколом.

Воинам жилось лучше. Джастин Масси потребовал на совете три сотни человек подходящего для службы возраста. Лорд Харвуд Фелл отбирал их. Это относилось и к лучницам. Пятьдесят, шестьдесят, возможно целую сотню. Джон знал, что Фелл брал и раненых, он видел их — мужчины на грубых костылях, с пустыми рукавами и недостающими руками, с одним глазом или только с половиной лица, был даже безногий человек, которого несли двое товарищей. И все с серым лицами и изможденные. Сломанные мужчины, думал Джон. Упырь — не единственный способ существования мертвеца.

Все же не все воины были сломаны. Полдюжины Теннов в массивной бронзовой броне сплотились вокруг входа в один из тоннелей, держась замкнуто и не предпринимая попытки присоединиться к другим. В развалинах старой деревенской кузницы Джон заметил большую лысину плотного человека, в котором признал Халича, брата Харма — Собачей Головы. Свиней у Харма уже не было. Несомненно, они были съедены. Те двое в шкурах были Рогоногими, эти худые дикари ходили босиком даже по снегу. Все еще есть волки среди этих овец.

Это напомнило ему, что сказала Вэл — когда он в последний раз навещал ее. “ — У свободного народа и преклонивших колено больше общего, чем различий, Джон Сноу. Мужчины — это мужчины, женщины — это женщины, независимо от того, с какой стороны Стены они родились. Хорошие люди и плохие, герои и злодеи, люди чести, лгуны, трусы, скоты… среди нас попадаются всякие, также, как и среди вас.”

И она была права. Вот ведь в чем хитрость — чтобы отличить одно от другого, надо отделить овец от козлов.

Черные братья принялись раздавать еду. Они принесли пласты твердой соленой говядины, сушеную треску, сухие бобы, репу, морковь, мешки ячменя и пшеничной муки, засоленные яйца, кадки с луком и яблоками.

Джон услышал, как Волосатый Хэл сказал одной женщине: " — Вы можете взять луковицу или яблоко, но не то и другое. Вы должны выбрать.”

Казалось, женщина не понимает. Мне нужно два каждому. Одно для меня, другое — для моего мальчика. Он нездоров, но яблоко приведет его в порядок.

Хэл покачал головой.

— Ему придется придти получить свое собственное яблоко. Или лук. Не оба. Также как вы. Сейчас — яблоко или лук? Быстрее, вон многие находятся позади вас.

— Яблоко, — сказала она, и он дал ей одно, старый засохший комочек, маленький и сморщенный. — Двигайтесь, женщина, — крикнул мужчина на три места сзади. — Здесь холодно.

Женщина не обратила внимания на крик.

— Еще одно яблоко, — сказала она Волосатому Халу, для моего сына. Пожалуйста. Это такое маленькое.

Хэл посмотрел на Джона. Джон покачал головой. Они останутся без яблок достаточно быстро. Если они начнут давать по два каждому, кто хотел два, опоздавшие не получат ничего.

— Прочь с дороги, — сказала девочка позади женщины. Затем она толкнула её в спину. Женщина зашаталась, выронила яблоко и упала. Другая еда в её руках разлетелась. Фасоль рассыпалась, репа покатилась в грязную лужу, мешочек муки порвался и рассыпал свое содержимое в снег.

Поднялись сердитые крики на Древнем Языке и на Общем. Большая толчея образовалась у другого фургона.

— Этого недостаточно, — ворчал старик. — Вы проклятые вороны заморите нас голодом до смерти.

Женщина, которую толкнули на землю, на коленях подбирала свою еду. Джон увидел блеск оголенной стали в нескольких ярдах. Его собственные лучники натянули стрелы в тетивах.

Он повернулся в своем седле:

— Рори. Утихомирь их.

Рори поднял свой огромный горн к губам и подул в него.

ААААхооууууууууууууууууууууууууууу…

Суматоха и толчея прекратились. Головы обернулись. Ребенок начал плакать. Ворон Мормонта перешел с левого плеча Джона на правое, тряся своей головой и воркоча — "Сноу, сноу, сноу"

Джон подождал пока стихнет последнее эхо, затем пришпорил свою лошадь вперед, где все могли бы его видеть.

— Мы кормим вас так хорошо как можем, стольким скольким можем поделиться. Яблоки, лук, репы, морковь… впереди долгая зима для всех нас, а наши запасы не бесконечны.

— Вороны питаются достаточно хорошо, — Халлек протиснулся вперед.

Лишь ненадолго.

— Мы удерживаем Стену. Стена защищает королевство, то есть теперь и вас. Вам знаком наш враг. А многие из вас встречались с ним прежде. Белые ходоки, мертвые твари с синими глазами и черными руками. И я видел их, сражался с ними, даже отправил одного в ад. Они убивают, а потом посылают ваших же покойников против вас. Ни гиганты не смогли устоять против них, ни вы, Тенны, ни кланы с замерзшей реки, Рогоногие, вольные люди… Дни становятся короче, а ночи — холоднее, а наши враги набирают силу. Сотнями, тысячами вы покинули свои дома, и двинулись на юг. Разве не для того, чтоб убежать от них? Не для того, чтобы укрыться в безопасном месте. Что ж, Стена защитит вас. А мы будем защищать Стену, мы — черные вороны, которых вы так презираете.

— Защищать и морить голодом, — сказала коренастая женщина, с обветренным лицом, с виду копьеносица.

— Вам нужна еда? — произнес Джон. — Еда — для воинов. Помогите нам удержать Стену, и вас будут кормить так же хорошо как и каждую из Ворон.

Вернее так же скудно, когда запасы еды иссякнут.

Наступила тишина. Одичалые настороженно переглядывались.

"Еда". раздалось негромкое воронье карканье. "Зерно. Зерно."

"Драться за тебя?" Сказал Сигорн, молодой Магнар Теннов, чудовищным акцентом. Он говорил на Общем языке ужасно запинаясь. "Нет драться за тебя. Убить тебя лучше. Убить вас всех."

Ворон замахал крыльями. "Убить, убить."

Отец Сигорна, Старый Магнар был раздавлен упавшей ступенью во время своей атаки на Черный Замок. Я бы чувствовал себя так же, если кто-то попросил бы меня действовать с Ланнистерами, подумал Джон. "Твой отец пытался нас всех убить," напомнил он Сигорну. "Магнар был храбрым человеком, но он был повержен. Но если бы ему удалось взять Черный Замок… то кто бы сейчас охранял Стену?" Он отвернулся от Теннов. "Стены Винтерфолла были так же крепки, но теперь Винтерфолл превратился в руины, сожженный и разрушенный. Стена крепка только тогда, когда ее охраняют люди."