Джанга с тенями - Пехов Алексей Юрьевич. Страница 76

Очень часто к Джоку приходили сны. Он спал, он грезил, он был далеко-далеко от холодного каменного мешка, в который его бросили по чьей-то злой воле. Джок почти не помнил своих снов, кроме одного… В этом сне к нему пришел человек, стражник, он открыл дверь камеры и, весело улыбаясь, сказал, что знает о том, что Джок не виноват и что преступление совершили слуги Хозяина. Хозяин ждет Джока… После этого Джок плакал и крутился на соломе…

Потом был очень скоротечный суд, хотя он почти не запомнил его. Какой-то яркий свет в глаза, много белых пятен лиц и разговоры. Его о чем-то спрашивали, он отвечал… Вот кто-то показывает высокому королевскому суду его колчан со стрелами, а затем этот человек достает его стрелу, только сломанную и отчего-то покрытую засохшей кровью.

— Я не виноват, — шепчет Джок, но его никто не слушает, лишь писарь суда скрипит пером по бумаге. — Это все слуги Хозяина…

Вот суд опрашивает красного и потеющего мастера Лотра. Мастер Лотр заикается со страху, озирается по сторонам, но говорит. Да, был в тот день у меня… Да, расстроился, когда узнал, что эльфийский принц, да пребудет он в свете, захотел выступать на турнире… Да, мелькнуло в его глазах что-то… кровожадность какая-то… И как он, старый дурак, не заметил-то сразу?

Еще какие-то люди… Друзья, знакомые, товарищи, родственники… Да, он хотел победить… Да, мог… Да, позор-то какой!

Потом была Лиа. Да, Джок был у нее и говорил, что всеми средствами победит сегодня на турнире… Дальше Джок уже не слушал, а лишь шептал разбитыми губами одно и то же слово:

— Лиа…

Все было кончено и решено. Подписанное им признание, его обагренная кровью стрела, показания десятка свидетелей, все это привело высокий королевский суд к единственно верному решению.

Когда деревянный молоток опустился и худой старый судья в черной мантии и нелепом белом парике произнес лишь одно слово — «виновен», Джок увидел, как эльф, весь суд просидевший неподвижным камнем, посмотрел на него и улыбнулся. Штаны Джока стали мокрыми, эта улыбка испугала его так, как не могли испугать все побои людей.

Его не казнили, с ним сделали гораздо более страшную вещь — его отдали в руки эльфов. Старый эльф с блеклыми желтыми глазами и сухими, как сено, волосами, эльф, который так напугал Джока на суде, самолично заботился о нем. Его положили на повозку, заковали в кандалы и увезли из Ранненга. Дорога до Заграбы сложилась для Джока в одну длинную нить скрипа колес, неба над головой, гортанных разговоров эльфов и боли. Боль приходила ежедневно, она раскаленными щипцами вцеплялась в Джока, когда наступал вечер и эльфы останавливались на ночлег. В это время к пленнику приходил Эроч и доставал из кармана маленькую коробочку стальных иголок. Эльф всегда все делал молча, но каждый раз после пытки Джок думал, что все, он больше не выдержит и умрет прямо сейчас, он ждал прихода смерти, ждал ее с радостью и болезненным предвкушением. Но эльфы были слишком внимательны, чтобы потерять своего пленника после пытки. Когда боль была особенно невыносима, когда она грозилась раздуться и разорвать голову, появлялся эльфийский шаман и приносил облегчение. Лечил шаман только для того, чтобы следующим вечером пытка повторилась. Изо дня в день, терпя невыразимые мучения, Джок умирал, проклинал богов, оживал, плакал и вновь умирал. Страшный сон никак не кончался…

Заграбу он помнил плохо… Зеленое, шелест листьев, звон ручьев, прохлада и боль… Его куда-то вели, кому-то показывали, сотни клыкастых эльфийских лиц, старый эльф с черным обручем на голове, молчание и снова боль…

Отчего-то все деревья росли здесь сверху вниз. И трава росла сверху вниз. А солнце заходило снизу вверх. Эльфы ходили по земле, которая оказалась вверху, вниз головой.

Он долго не мог понять, что происходит. Не мог понять до тех пор, пока не обратил внимание, что кровь, вяло капающая из рассеченной щеки, стекает ему на лоб, а не на подбородок, а затем срывается и взлетает на землю, висящую над его головой.

Все оказалось очень просто, он висел на дереве, висел вниз головой, а веревка, перекинутая через толстый сук, надежно оплетала его ноги. Сколько это продолжалось? Час? День?

В лесу стемнело, наступила ночь, и где-то внизу сквозь темные кроны деревьев проступили звезды. Его никто не охранял. Зачем? Из эльфийской веревки так просто не выпутаешься, да и далеко ли пробежит по незнакомому лесу измученный человек?

Джок вновь провалился в забытье, стараясь побороть боль. Тихий шелест травы разбудил его, и, открыв глаза, он увидел под собой темный женский силуэт.

"Эльфийка!" — промелькнуло у Джока в голове.

Женщина молчала, молчал и он. Ему было все равно, он уже давно привык, что многие приходили смотреть на него. Пусть смотрит, лишь бы не била. Женщина издала смешок, и он вздрогнул.

— Кто… вы?

Слова давались ему с трудом, он уже давно ни с кем не разговаривал. Большинство времени он лишь кричал от боли.

— Бедняжка Джок, — вздохнула женщина

— Лиа? Это… это действительно ты? — выдохнул он, не веря своим ушам.

— Лиа? Что ж, ты можешь называть меня так, — сказала она, выходя из тени на лунный свет.

Она была такой же красивой, как тогда в саду, в тот злополучный день гибели эльфийского принца. Русые волосы, голубые глаза, скуластое лицо, пухлые губы. Лиа. Его Лиа. Та, что предала его.

— Но… как?

Как девушка могла оказаться так далеко от дома, в самом сердце страны эльфов?

— Слуги Хозяина способны и не на такое.

— Хозяина? Я не виноват! Я не мог этого сделать, только не я!

— Знаю, — она улыбнулась.

— Знаешь? Но почему тогда ты молчала? Надо сказать эльфам, надо объяснить им…

— Поздно. Сейчас темные не желают никого слушать, сейчас они жаждут мести. Разбираться, действительно ли ты виновен, они станут не раньше, чем через несколько месяцев. А этого времени у тебя, увы, нет. Эльфы решили сделать исключение из вековых законов — завтра тебя ждет Зеленый лист.

Джок дернулся на веревке, закачался, как маятник, и всхлипнул от ужаса. Он не хотел умирать… так.

— У тебя есть выбор, глупыш Джок. — Лиа подошла вплотную, и он почувствовал запах ее клубничных духов. — Или эльфы устроят тебе показательную казнь, или…

— Или? — эхом откликнулся Джок.

— …или ты станешь верным слугой Хозяина. Лиа говорила долго, очень долго, и, когда она закончила, Джок сказал всего лишь одно слово:

— Да.

В глазах его разгоралась ненависть.

Лиа достала из складок своего платья кривой эльфийский нож, привстала на цыпочки и перерезала горло Джоку. На ее волосы, лицо, шею, платье обрушился горячий водопад. Она стояла, принимая эту страшную Купель Кровавой Росы. Стояла и улыбалась. Когда все кончилось, она посмотрела на мертвое тело, висящее перед ней, и сказала:

— Ты родишься вновь, родишься в Доме Любви и станешь самым первым, самым преданным слугой!

Через минуту на лесной поляне уже никого не было, лишь мертвец тихонько покачивался на веревке…

— Ты плохо спал этой ночью. Опять кошмары? — спросил у меня Кли-кли, кутаясь в плащ и зябко ежась от утренней прохлады.

— Угу, — угрюмо ответил я ему, скатывая одеяло.

— Про что на этот раз?

— Про Джока-принесшего-зиму [33].

— Ух ты! Расскажи! — заинтересовался гоблин.

— Отстань, Кли-кли, не до тебя! — После вчерашнего разговора у костра и нового сна мне было над чем подумать.

Кли-кли разочарованно хрюкнул и поплелся приставать к Фонарщику, который седлал наших лошадей. Погода с утра вновь испортилась, и моросил легкий дождик. Капли были такими мелкими, что я их едва мог разглядеть. Как бы не ливануло по новой, этот дождь успел нас всех порядком достать. Уж не знаешь, что лучше — отупляющая жара или такая вот промозглая погода. За ночь костер полностью прогорел, а оставшиеся после него угли задушил дождик. Вновь разжигать костер не имело смысла — пока с ним провозишься, потеряешь кучу времени. На ходу перекусив холодным мясом подстреленных вчера Эллом куропаток, мы отправились в путь.