Черный Змей (СИ) - Новикова Алла. Страница 45

— А о чем теперь задумалась ты? — вдруг прервал ее мысли голос Змея. Он поймал ее руку и поднес к своим губам.

— О том, какая же я все-таки дурочка, — повторила его слова Татьяна.

Кирилл вопросительно посмотрел на нее.

— Я была так зациклена на будущем, что едва не испортила настоящее. Только теперь я по-настоящему осознала, что в жизни нужно наслаждаться каждым днем. Боже мой, сколько времени я потеряла даром!

— Ничего, — утешил ее Змей. — Мы все наверстаем.

— О да, — согласилась девушка, потянув его к себе. — Обязательно наверстаем…

Сегодня Татьяна ночевала у Кирилла. В последнее время она частенько оставалась у него, перестав смущаться его родителей. Впрочем, и они, как и родители девушки, давно перестали обращать на это внимание. Таня практически жила у Любимовых, изредка появляясь дома, но каждый день она ходила на учебу, да и то только потому, что парень настоял на этом. Была бы ее воля, она вообще никуда бы не выходила. Близнецы давно уже дразнили влюбленных, вопя при виде них "тили-тили тесто", да и мать Татьяны уже подумывала о том, что дело движется к свадьбе. Девушка не разочаровывала ее. Главное — что их с Кириллом оставили в покое.

Некоторое время спустя Змей попросил Татьяну принести ему водички.

— В горле пересохло, — объяснил он. — А вставать неохота.

— Лежебока! — заявила девушка и, накинув на себя рубашку Кирилла, ушла на кухню.

Едва она вышла, как парень глубоко и часто задышал. Его лоб покрылся испариной, и он откинулся на подушки, задыхаясь. С каждым днем ему становилось все труднее и труднее скрывать от Татьяны свое состояние. Его силы катастрофически быстро убывали. Первый раз его прихватило три дня назад, когда он возвращался домой после того, как проводил девушку на учебу. Каждый шаг давался ему все тяжелее и тяжелее, как будто к ногам привязали пудовые гири. Уже около самой двери квартиры Кирилл остановился, не в силах больше двигаться. Он весь покрылся холодным потом, его колени тряслись мелкой, противной дрожью, сердце заходилось в груди. Он упал у двери, пытаясь отдышаться. Таким его и обнаружил Руслан: мокрого, дрожащего, обессиленного. Он подхватил племянника на руки и внес в квартиру. Они ни словом не обмолвились об этом ни Татьяне, ни родителям Змея, не желая их тревожить. Но факт оставался фактом — время, отпущенное Кириллу, подходило к концу.

Сегодня он даже не смог встать с кровати. Невероятная слабость и усталость охватили парня, но он отчаянно им сопротивлялся, не подавая виду. Из последних сил он старался сделать так, чтобы никто ничего не заметил. К вечеру стало легче. Сейчас же Кирилл чувствовал себя почти нормально. "Скоро все пройдет, — уговаривал он сам себя. — Я просто устал. Немного отдохну, и все будет в порядке".

Отдышавшись, он действительно почувствовал себя намного лучше. Все, что его теперь тревожило, — это Татьяна. Рано или поздно она заметит, что с ним творится неладное, а Кирилл не хотел больше причинять ей боли. Больше всего на свете он хотел оградить ее от страданий. Но что будет, когда он умрет? Как она переживет это?

Парень сел в кровати и закрыл лицо руками. Раньше смерть казалась ему чем-то нереальным, хотя он и знал, что скоро умрет. Теперь же, когда призрак старухи с косой замаячил перед самыми его глазами, он испугался. Не за себя, нет, сам он смерти почему-то совсем не боялся. Он испугался за Татьяну. Если его предполагаемая измена повергла ее в такой шок, то что с ней будет, когда его не станет?

— Ваша вода, милорд!

Он поднял глаза на улыбающуюся Татьяну, и у той перехватило дыхание — столько любви было в его взгляде.

— Иди сюда, — хрипло сказал Кирилл, беря ее за руку.

Девушка поставила стакан на тумбочку и уселась к нему на колени. Змей взял ее лицо в свои ладони и вгляделся в ее глаза — такие прекрасные, родные, любимые.

— Таня, я люблю тебя, — произнес он. — Люблю тебя больше всего на свете. Я люблю тебя так, что этого просто не выразить словами. Если бы у нас все было по-другому, я был бы счастлив сделать тебе предложение, жениться на тебе, жить всю жизнь с тобой. Мне очень жаль, что я не могу дать тебе всего этого. Прости, что я не могу дать тебе то, чего ты заслуживаешь.

Он нежно провел пальцами по ее щекам, вытирая слезы, невольно выступившие на ее глазах от его слов.

— Но я хочу, чтобы ты знала — ты сделала меня совершенно другим человеком. Ты подарила мне новую жизнь, жизнь, полную счастья. Благодаря тебе, я узнал, что это такое — жить. Наслаждаться всем тем, что она нам дает. У меня появились друзья, я научился ходить, чувствовать, любить по-настоящему. И что бы ни случилось, ты должна помнить, что я благодарен тебе за это. Я всегда буду перед тобой в долгу за то, что ты сделала для меня. И как бы дальше не повернулась наша жизнь, ты должна помнить только это. Понимаешь?

Татьяна заплакала.

— Почему ты так говоришь? — всхлипывая, спросила она. — Ты говоришь так, словно прощаешься. Не надо так. Пожалуйста, не надо…

— Дурочка, — ласково сказал Кирилл. — Я вовсе не прощаюсь. Нет, от меня ты так просто не избавишься. Я всего лишь хочу, чтобы ты знала об этом.

Он поцеловал ее и увлек за собой в кровать. Он любил ее всю ночь, любил нежно и страстно, до тех пор, пока она, наконец, не уснула, теплым комочком свернувшись в его объятиях, улыбаясь во сне. Змею же было не до сна. Остаток ночи он любовался Татьяной, запечатлевая в своей памяти каждую черточку ее лица, каждый изгиб ее тела, чувствуя, как свинцовая усталость сковывает его руки и ноги. Он ласково перебирал ее волосы, не замечая, как багровая пелена застилает его глаза. Его дыхание становилось все слабее и слабее, хотя он изо всех сил старался продлить эти прекрасные мгновения. Он долго колебался, не желая тревожить девушку, но желание попрощаться с ней все-таки пересилило, и под утро Кирилл осторожно тронул ее за плечо. Татьяна проснулась сразу же, словно только и ждала этого.

— Ты уже проснулся? — промурлыкала она, но тут же, увидев его глаза, девушка сердцем почувствовала, что что-то случилось. — Что? — встревоженно спросила она. — Что такое?

— Время пришло, — прошептал парень.

— Время? Время для чего?

— Время нам с тобой прощаться…

— Нет… Нет! Нет-нет-нет!!! — закричала Татьяна в ужасе. — Нет, пожалуйста! Не надо! Не говори так! Этого не может быть!

— Таня…

— Что случилось? Тебе плохо? Давай вызовем врача! Он тебе поможет, обязательно поможет, — лихорадочно шептала она. — Ты не можешь умереть!

— Таня, послушай меня! — повысил голос Кирилл, потратив на это немало усилий. Девушка затихла. — Все будет хорошо. Ты поняла меня? У тебя обязательно все будет хорошо. Ты мне веришь?

— Верю, — прошептала Татьяна, и слезы безудержным потоком покатились по ее щекам. — Конечно, я верю тебе.

Змей попытался поднять руку, но не смог. Тогда он попросил:

— Таня, посмотри на меня.

Девушка послушно взглянула в его глаза, снова ставшие вдруг золотистыми, как и раньше, до того, как Кирилл сломал змейку, обрекая себя на смерть.

— Я люблю тебя, — проговорил он, и золотое сияние хлынуло из его глаз, мощным потоком обрушиваясь на Татьяну.

— Я тоже тебя люблю, — успела ответить она до того, как поток этот поглотил ее, закружив в теплом водовороте, унося ее сознание, но не в темноту, нет — в свет, нестерпимый, но при этом ласковый, как объятия матери…

Когда утром Ирина Генриховна зашла в комнату сына, чтобы разбудить Татьяну на учебу, она обнаружила влюбленных, слившихся в неразрывном объятии. Девушка сладко спала, обняв Кирилла, он же был мертв.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Звонок. Практически все еще спящий Женька с трудом оторвал тяжелую лохматую голову от подушки и слипающимися глазами посмотрел на часы. "Кто это может быть в такую рань? — подумал он недовольно. — Я мог бы еще минут 20–30 поспать перед учебой…"