Меченая - Каст Филис Кристина. Страница 34

— Отлично. Тогда идем.

Афродита вывела меня из туалета и ввела в круг. Я сразу узнала двух девиц, которые вчера подходили вместе с ней к нашему столику, Только если тогда на их лицах было выражение типа «я-только-что-съела-лимон», то сейчас обе дружелюбно мне улыбались.

Нет, я не дала себя одурачить, хотя тоже им улыбнулась. Находясь на вражеской территории, лучше не привлекать к себе лишнего внимания и выглядеть наивной или дурочкой (а лучше и то и другое одновременно).

— Привет. Меня зовут Энио, — сказала та, что повыше. Как я уже говорила, она была блондинкой, и ее длинные вьющиеся локоны по цвету больше походили на спелую пшеницу, чем на золото. Однако я по-прежнему была убеждена, что она не натуральная блонда.

— Привет, — сказала я.

— А я — Дейно, — сказала вторая, очаровательная мулатка с восхитительной кожей цвета кофе с молоком и густой вьющейся шевелюрой, которой вряд ли хватало наглости огорчать свою хозяйку, ссылаясь на повышенную влажность воздуха.

Обе были просто до омерзения красивы.

— Привет, — еще раз произнесла я и, переборов приступ клаустрофобии, встала между ними.

— Надеюсь, церемония вам понравится, — с улыбкой протянула Афродита.

— Еще бы! — хором ответили Энио и Дейно. При этом троица обменялась взглядами, от которых у меня мороз пробежал по коже.

Я поспешила отвернуться, поскольку мое оскорбленное самолюбие уже готово было возобладать над здравым смыслом и изгнать меня из этой паучьей компании.

Теперь я могла отлично рассмотреть круг и убедиться, что он ничем не отличается от xpамового, только в центре помимо стола стоял стул, на котором кто-то сидел. Хм… Нет, пожалуй, не сидел. Этот кто-то почти лежал на стуле, откинувшись назад. Его лицо полностью закрывал капюшон плаща-накидки.

Что бы это могло значить?

На столе, затянутом все тем же черным бархатом, стояла статуя Богини, ваза с хлебом и фруктами, несколько кубков, кувшин… и нож. Я прищурилась, чтобы убедиться, что не ошиблась.

Нет. Это был нож — с костяной рукояткой и очень длинным, зловеще изогнутым лезвием, показавшимся мне слишком острым для того, чтобы резать им хлеб или фрукты.

Девица, которую я, кажется, видела в нашем корпусе, невозмутимо зажигала торчавшие из резных подставок ароматические палочки и не обращала никакого внимания на обмякшую на стуле фигуру. Что тут происходит? Заснул он, что ли?

Вскоре в воздухе потянуло дымком, и по комнате медленно поползли призрачные зеленоватые струи. Я ожидала почувствовать сладковатый аромат, запомнившийся мне и Никс, но когда нетерпеливо втянула носом первое легкое облачко, меня поразил его резкий и горький запах. Он показался мне знакомым, и я наморщила лоб, силясь понять, Чем же это так пахнет…

Черт возьми, что же это? Немного похоже па лавровый лист, душистую гвоздику… (Спасибо бабушке Редберд, научившей меня разбираться в приправах и специях!)

Не на шутку заинтригованная, я глубоко вдохнула — и вдруг почувствовала легкое головокружение. Странно. Странные благовония. Казалось, расползаясь по комнате, они постепенно меняют свой аромат, как меняют его дорогие духи, в зависимости от человека, который ими пользуется. Я еще раз потянула носом. Точно, я не ошиблась. Гвоздика, лавровый лист… за которыми шлейфом тянется что-то еще, отчего в запахе чувствуется резкая горчинка… то, что делает его таким темным, таинственным и обольстительным в своей порочности.

Порочность?

И тут я все поняла.

Черт побери! Они обкуривали комнату травкой, смешанной со специями! Нет, зацепите иронию! Я столько лет мужественно противостояла давлению сверстников, отвергая самые вежливые просьбы хотя бы разок затянуться кошмарными самокрутками, которые передавали по кругу на разных вечеринках и сборищах (Я вас умоляю! Это же не гигиенично! И вообще, с какой стати я буду курить всякое дерьмо, от которого меня пробьет на пожирание разной калорийной гадости? Я слежу за своей фигурой!), и вот теперь меня запросто обкуривали марихуаной! Мама дорогая! Кайла ни за что не поверит, когда я ей расскажу!

Чувствуя подступающую панику (уверена, это был побочный эффект воздействия анаши), я лихорадочно озиралась по сторонам, почти не сомневаясь, что сейчас кто-нибудь из преподавателей ворвется в крут, заорет во весь голос и отправит нас всех… откуда мне знать, куда он нас отправит! Наверное, в какую-нибудь преисподнюю, типа исправительной тюрьмы для местных уголовных элементов, не достигших половозрелого возраста!

К счастью, оказалось, что в отличие от церемонии в храме, здесь не было ни одного взрослого вампира. Только недолетки — человек двадцать, не больше. Они негромко переговаривались и вели себя так, будто воскурение запрещенной марихуаны было абсолютно в порядке вещей. (Нарки проклятые!)

Стараясь вдыхать как можно реже, я обернулась к красотке, стоявшей от меня справа Светская беседа — лучшее средство от неуверенности и паники.

— Хм… Какое необычное имя — Дейно. Оно что-то означает?

— Разумеется, — ответила она с очаровательной улыбкой. — Дейно означает — «ужасная».

Я поперхнулась, а высокая блондинка, стоявшая от меня слева, жизнерадостно сообщила:

— А Энио значит — «воинственная».

— Вот как? — пробормотала я, пытаясь быть вежливой.

— Именно так. А Пемфредо, что в переводе означает «оса», только что зажгла благовония. Тебя удивляют наши имена? Они из греческой мифологии. Дейно, Энио и Пемфредо были тремя грайами, сестрами Медузы Горгоны и Сциллы. Согласно мифу, они были страшными седыми колдуньями, и на троих у них был один глаз и один зуб, которым они пользовались по очереди. Однако мы решили, что это всего лишь шовинистическая пропаганда, написанная человеческими мужчинами, с целью опорочить сильных и умных женщин.

— Неужели? — Я просто не знала, что еще сказать. — Неужели?

— Ну да! — воскликнула Дейно. — Человеческие мужчины — это такой отстой!

— Они все должны умереть, — поддержала ее Энио.

Звуки музыки, раздавшиеся как раз после этого очаровательного пассажа, спасли меня от необходимости продолжать разговор.

Что вам сказать о музыке? Она была тревожащей. Ее глубокий, пульсирующий ритм мог принадлежать как древности, так и современности. Представьте себе, что какому-нибудь безумцу пришла в голову мысль соединить современные заунывные песни с племенными брачными танцами.

Но это было еще не все. Через несколько дерганых тактов Афродита принялась кружиться в танце в центре круга. Допускаю, что это бы вам понравилось. У нее была отличная фигура и двигалась она почти как Кэтрин Зета-Джонс в мюзикле «Чикаго».

Но на меня все это почему-то не подействовало. И вовсе не потому, что я не лесбиянка (а я, кстати, не лесбиянка). Танец Афродиты не нравился мне потому, что был грубой пародией на танец Неферет под «Она идет во всей красе». Если попробовать найти стихотворный эквивалент музыке и ее исполнению, получилось бы нечто вроде «Плетется шлюха по шоссе».

Пока все смотрели на кривляющуюся Афродиту, я обвела глазами круг, делая вид, будто ищу вовсе не Эрика, и вдруг… черт!.. заметили его прямо напротив себя. Он единственный не смотрел на Афродиту. Он смотрел на меня.

Пока я лихорадочно решала, что лучше отвернуться, улыбнуться или помахать ему рукой (Дэмьен советовал улыбнуться, а Дэмьен был самопровозглашенным экспертом по всем вопросам, касающимся мальчиком), музыка закончилась и я перевела взгляд на Афродиту.

Она стояла в центре круга перед столом. В одной руке у нее была большая лиловая свеча, в другой — страшный нож. Афродита высоко подняла свечу над головой и торжественно двинулась к той части круга, где между двух алых горела одна желтая свеча.

Мне не потребовалась подсказка Воинственной и Ужасной, чтобы повернуться на восток. Моих волос снова коснулся ветер, и я увидела, как Афродита зажгла желтую свечу, а потом подняла нож, начертила в воздухе пентаграмму и нараспев произнесла:

— О, ветры бури, именем Никс призываю вас! Благословите магию, которая свершится здесь!