Возвращение - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 1

Юлия Фирсанова

Рыжее братство. Возвращение

Глава 1

Как сходят с ума

«Интересно, как сходят с ума и способен ли человек заметить, что он уже за гранью нормальности, конечно, если у этой самой нормальности можно выделить четкую грань? Вот тут ты адекватно воспринимаешь реальность, а шаг в сторону, прыжок на месте – и можешь получать справку «псих-самовзвод», а к ней билет в палату с мягкими стенами!» – размышляла я, сидя на подоконнике в комнате и вспоминая разговор с Галкой.

Сидение на подоконнике, оговорюсь сразу, к свежим аномалиям не относилось, туда я забиралась частенько, чтобы с комфортом подумать. Ну нравилось мне это местечко, и все тут!

Подруга – она на то и подруга, чтобы говорить все начистоту, даже если слушать и слышать ни черта не хочется. Вот и поговорили. О чем? Да все на тему, которая занимала меня уже три недели, – мое путешествие в другой мир. Не на тот свет, все эти коридоры и свет в конце тоннеля вкупе с «неповторимым духовным опытом» пусть другие описывают, коль испытать довелось, я про натурально другое или казавшееся мне таковым совершенно реальное измерение. Тот мир, где я провела несколько восхитительно насыщенных дней, повидала столько интересного и волшебного, да и сама творила истинную магию рун, а еще видела самых настоящих эльфов!

Да, были опасности и боль, куда же без них, меня даже пытались убить. Но какими мелкими показались все эти неприятности по сравнению с тоской по оставшимся по ту сторону реальности безумно мне дорогим людям и нелюдям. Рыжий ворюга, обаятельный Лакс, от одной кривоватой ухмылки которого сжималось сердце. Невозмутимый с виду и непробиваемый, как бронетранспортер, персональный телохранитель Кейр. Непоседливый малютка-сильф Фаль и проказливый жеребец Дэлькор. Как же я безумно по ним скучала, даже по невозможному хулигану-коню…

Путешествие, занявшее, по моим личным часам, несколько дней и уложившееся в считаные секунды по времени Земли, оборвалось внезапно, по прихоти незримых и могущественных созданий, волею которых оно, собственно, и началось. Я вернулась назад, в ту же точку пространства, спустя несколько секунд после исчезновения, лишившись практически всех материальных доказательств путешествия. Теперь у меня не было ничего, кроме памяти и приставшего к коже летнего загара.

Честно говоря, не знаю, поверила бы я Галке, если бы она выдала историю вроде приключившейся со мной, потому и не разобиделась смертельно, когда решила поведать ей обо всем и по завершении повествования услышала следующее:

– Ну ты даешь! Складно и занимательно врешь! Может, тебе в писатели податься, коль ты только из-за того, что в солярий тайком от меня смоталась, такую историю забабахала?! – оценила Галка мои старания, тряхнув светло-золотистой гривкой волос с пепельными перышками. – Правда, с рунами слишком заумно вышло, подправь! Их ведь только ты годами наизусть зубрила, широкие массы не поймут, это я тебе как представитель общественности говорю!

– Не веришь, – констатировала я, машинально куснула ноготь, но тут же, спохватившись, убрала руку. Вреднющая детская привычка никак не хотела исчезать окончательно, стоило попсиховать, и палец тут же оказывался около рта.

– Да кто ж в эти истории верит, Ксюх? – искренне удивилась Галка. – Ну может, эти ролевики, которые у нас по парку в плащах и с деревянными мечами рассекают, вопя при этом истошно: «Да здравствуют Гэндальф Серый, Арагорн и Фродо! Смерть Темному властелину Мордора!» Так мы ж с тобой всегда над ними ржали. Чем бы дите ни тешилось, лишь бы не вешалось. Книжки-сказочки хороши, чтобы мозги отдыхали, а если верить в них начнешь, и правда с катушек слететь можно! Ну пошутила – и хватит! Пошли лучше до кафешки прошвырнемся. В «Маслине», Светка рассказывала, теперь круто, или в «Кофеек» завалим, там такой штрудель подают, пальчики оближешь. Парней посимпатичнее подцепим, или ты Димке, а я Максу звякну, и вместе в киношку наладимся. С Крузом боевичок новый со среды в прокат запустили. Тебе ж еще с «Интервью» Томчик нравился! Пошли, ты чего-то в последнее время сама не своя! А-а-а! Знаю! Книжку обдумывала да на мне, как на кошечках, проверить вздумала. Только я тебе посоветую: побольше да поподробнее о любви напиши! Знаешь, классно будет, если в эту девицу не только вор, но еще эльфийский князь и телохранитель влюбятся!

– Выйдет настоящее пособие по групповому сексу, – мрачно подытожила я, зная тягу подружки к чтиву позабойнее, со вкусом клубнички, вроде творений незабвенной Лорел. Уже ни на что не рассчитывая, спросила снова:

– Значит, не веришь?

– Не-а, но выдумано здорово! – одобрила Галка. – А если хочешь, чтобы верили, надо не за фантастику, а за детективы браться. Верное дело! Вон какими тиражами Донцова, Устинова да Полякова выходят! А ты глупее, что ли?

Спорить, доказывать, настаивать на своем только для того, чтобы убедить трезвомыслящую подруженьку, что Ксюха окончательно съехала с катушек и все глубже и безнадежнее погружается в мир иллюзий, я не стала. Забила на откровенность с Галкой и ни о чем потустороннем больше не болтала. Зачем? Честно сказать, мне была не нужна чужая вера, мне требовалось вернуться назад, а сочувственные охи-вздохи этому не способствовали. Но самым хреновым оказалось то, что никто и ничто мне не могли помочь. От осознания этого факта хотелось выть волчицей, крушить все подряд, как Кинг-Конг. Я чувствовала себя попугайчиком Кешей из мультика в тот самый момент, когда его, вольную птицу, засадили в клетку под замок, и бедолаге осталось только трясти прутья и вопить: «Свободу попугаям!»

Я тоже пыталась орать на потолок, стены и пол, тщетно упрашивая и матеря создания, благодаря коим состоялось мое путешествие, но отозвались только соседи снизу, естественно, звучными ударами по батарее, настойчиво предлагавшими мне поумерить пыл. Я даже сходила к экстрасенсу, но, едва тот заладил про венец безбрачия и сглаз, плюнула жулику в физиономию и ушла, громко хлопнув дверью. Больше у «знатоков» тонкого мира спасения не искала, зато самостоятельно облазила все считающиеся аномальными места в нашем городе и пригороде. Список включил в себя:

– Три кладбища. Там на меня смотрели с сочувственным подозрением, как на потенциальную самоубийцу. Пришлось вешать лапшу на уши о поисках могилки прабабушки.

– Пещеры в Алесинке. Я промочила ноги и перемазалась как поросенок в апрельской грязи, но не приобрела ничего, кроме насморка.

– Круг камней на окраине парка, то ли остатки чего-то и в самом деле древнего, то ли остов долгостроя, где, по слухам, любили тусоваться неприкаянные души, семафоря случайным прохожим неясными огнями. Там я напоролась на развеселую ораву старших школьников, отмечавших какое-то событие с пением под гитару и пивом. Вырваться удалось только после «посошковой».

Во всех этих местах я пыталась использовать собственноручно составленное из рун заклятие открытия врат между мирами и перемещения, тщательно вырисованное на листке формата А-4. Ясен пень, ничего не вышло! Последним актом отчаяния стало художественное оформление в рунном стиле напольного зеркала в прихожей. Масляной краской провонял весь коридор, эффект же, не считая восторженного вопля Галки: «Я хочу такое же! Только красным! Когда нарисуешь?» – опять оказался равен нулю.

Сны мои были смутны, как и явь, только тоска в них была гораздо острее, потому что снилось, как зовут меня Лакс, Фаль и Кейр, как отчаянно, будто плача, ржет Дэлькор…

Честно признаться, на меня стали накатывать не только тоска, с каждым днем становившаяся все острее, но и безнадежное отчаяние черной мысли: «А что, если я никогда не смогу вернуться?»

Я даже (о ужас!) начала писать стихи, вернее, они, негодные, вздумали писаться через меня. Строчки крутились в голове, долбились и не желали оставлять в покое, пока не оказывались на бумаге. Торопливо черкая, записывала и прятала их подальше в стол, чтобы, не дай бог, кто из друзей не напоролся на сие графоманское убожество, посвященное душевным страданиям. Наверное, будь я стоящим поэтом, на почве столь сильных душевных переживаний могла бы родить гениальные шедевры.