Витька, или Бабник — это звучит гордо (СИ) - Орешкина Наталия. Страница 18

— Я больше не выдержу, — застонал он.

Свет ударил по глазам — Наташка сорвала повязку с глаз и, оседлав его бедра, резко, со стоном опустилась на член, принимая его в самую глубину. Стоны слились в единую песню страсти.

Внутри она была влажной и горячей, сдержанность улетела вместе с чулками, которые Наташка сорвала освобождая ему руки, Витька тут же обхватил ее за бедра, с силой опуская на себя, встречая каждое движение. О медленном слиянии речи уже не шло, нежность испарилась без следа, осталась сумасшедшая жажда, резкие рывки, судорожное метание пальцев по повлажневшей от испарины коже, шлепки плоти о плоть. Оргазм вознес их к запредельным вершинам, их глаза встретились на мгновение, прежде чем закрыться, потому что веки словно налились свинцом, а удовольствие забрало практически все силы. Но за тот миг, что их взгляды встретились, словно свет пролился из них навстречу друг другу.

Наташка распласталась на Витьке, руки и ноги безвольными плетями обвисли по бокам его тела, в последней попытке обнять. Они начали шевелиться только тогда, когда обмякшая плоть стала выскальзывать из Наташкиного лона, сопровождаемая таким количеством спермы, что девушка удивленно глянула вниз:

— Вить, ты в курсе, что ты спермотозавр?

— Это потому, что еще немного, и воздержание сделало бы из меня евнуха. А я ходил бы как кавалерист из-за распухших… гм.

Он глянул вниз.

— Сходить бы помыться, но не уверена, что смогу стоять, — блаженно вздохнула Наташка. — Да и лекарство приня…

Девушка, как подброшенная пружиной, села на кровати.

— Ой, блин, ну что я за идиотка! Сколько уже можно тупить? — Она погрузила пальцы в волосы и, застонав, стала раскачиваться из стороны в сторону.

Витька тоже поднялся, обеспокоенный странным поведением девушки.

— Любовь моя, — фраза слетела с его губ привычно и так приятно, — что случилось?

— Да просто классика жанра. Каждая дура знает, что антибиотики отменяют действие противозачаточных. А сама… — она махнула рукой, — да еще и ты залил меня до краев.

— Я не знал, извини.

— Да что извиняться. Сама же сказала, что все в порядке. А теперь будет, как в той поговорке: «Поздно, батенька, ждите ребенка».

— Ну и в чем проблема? Поженимся. — Витька, хоть и не хотел, чтобы любимая вышла за него замуж так, но сопротивляться точно бы не стал, скорее, поблагодарил бы судьбу за Наташкину «амнезию».

— Я не пойду замуж только потому, что залетела!!! Ты же сам вроде не рвался по залету жениться?

— Натуль, опять? Причем тут залет-незалет? Почему ты так легко отмахнулась от моих чувств?! Думаешь, я с любой рад бежать в ЗАГС только потому, что она ДУМАЕТ, что, ВОЗМОЖНО, залетела?

— Извини, но мне мало быть любимой, я и сама хочу быть уверена, что люблю.

— Тебе стоит поспешить разобраться в своих чувствах. Для меня слишком мало быть просто еще одним в череде твоих любовников. Я и так вытерпел от тебя много такого, чего я даже малую долю не позволил бы никакой другой женщине. Не рушь все из-за эфемерных страхов.

— Тогда почему ты все не бросил? — прошептала Наташка, пытаясь встать с кровати и помочь развязать узлы на ногах Витьки.

— Я уже сказал, что люблю тебя, что еще могло сделать из меня такого мямлю? — Он, наконец освободившись от пут, встал с кровати и протянул руку замешкавшейся Наташке. — Пойдем в душ, а потом я все же возьму презервативы и буду убеждать тебя, что и я тебе далеко не безразличен.

«Убеждение» закончилось, когда небо начало сереть, возвещая, что рассвет не за горами. Сил шевелиться не было совсем, оба просто рухнули в сон. И только упрямство «помогло» Наташке сдержаться и не прокричать на одном из пиков страсти слова любви.

Глава 19

Витька опять был зол. Даже удовлетворенное тело и забота Наташки на бытовом уровне: вкусная еда и чистая отутюженная одежда, не поднимали ему настроение. Вроде бы ну что за мелочь — штамп в паспорте, но для Витьки это было, как подпись на пожизненно заключенном договоре, отдававшем ему Наташку в вечное пользование. Она молчала о любви, но он-то не слепой и видел ответное чувство не только в затуманенных страстью глазах во время занятий любовью, но и в том, как Наташка смотрела на него, когда он ест, ловил ее задумчивый взгляд, отрываясь от ноута, когда вечером они сидели, занимаясь каждый своим: Наташка просматривала документы, а он делал очередной заказ. Вне работы они были практически неразлучны, а на фирме держали дистанцию, хотя пытаться скрыть от людей то, что происходит между ними, было нереально еще и потому, что окружали их более чем внимательные женские глаза, которые в состоянии обнаружить чувства там, где их фактически не было, ну а уж то пламя, что полыхало между начальницей и сисадмином, не скрыли бы даже каменные стены. Только вот, как понял Витька, по какой-то одной им ведомой причине, все решили, что идея брака отпугивает не Наташку, а именно Витьку, типа он, сволочь такая, упирается, чтобы не идти в ЗАГС. Да он КОЛЬЦО купил!!! Думал, она обрадуется и бросится к нему на шею с воплем «Я вся твоя и никому не дамся!» Щас! Сверкнула глазами, процедила «Красивое» и ушла в ванную.

Ну все! Сама напросилась! Не хочет по-хорошему, бу-га-га! Он, конечно, не Макиавелли, но Наташка кое-чего не приняла в расчет.

Кольцо!!! Он просил ее выйти за него замуж и принес кольцо! Оно было очень красивым. Слезы подступили к глазам, а слова согласия сами рвались наружу. Но Наташка, пробормотав черт-те что, ушла в ванную, где, нарыдавшись в полотенце, залезла под душ, надеясь прийти в себя и скрыть последствия слез. Однако, когда она вышла, квартира встретила пустотой и молчанием.

Ночью Наташка почти не спала и потому немного опоздала на работу, всю дорогу думая, что сказать Витьке, чтобы вернуть его. Она понимала, что любит и своим молчанием только отталкивает его. И если в скором времени не признается, то она натуральная идиотка.

Секретарша вскочила со своего места с встревоженным лицом:

— Наташ, слава Богу, ты тут!

— Что-то случилось? — насторожилась Наташка.

— Тебе лучше увидеть все своими собственными глазами. Но если кратко — системе пипец.

Видно, произошло нечто из ряда вон выходящее, раз Олечка, как обычно с утра, не разговаривала с ней на «вы».

Наташка вошла в кабинет и, сев за стол, включила компьютер. Во весь монитор в окружении цветов и летающих бабочек шла надпись: «Наташенька, выходи за меня замуж», а ниже два варианта ответов — «Да» и «Нет».

— И такое на всех компах на фирме, понятное дело, что вся работа стоит, — сказала Олечка.

— Вы пытались что-нибудь нажимать?

— Ага, конечно, не утерпели. Только выскакивало: «Не твоей же руки прошу, убери корябки!»

Наташке стало смешно, но в то же время упрямство подняло голову.

— Где Тарасов?

— Никак не можем найти, все вроде его видели, но сказать определенно, где он, не может никто.

— Калиостро, мля. Уволю на хрен!!!

— Может, попробуешь сама ответить? А то работа стоит. — Было ясно, что разговоры про работу скрывают элементарное любопытство.

— А почему бы и нет, — пытаясь скрыть собственное желание узнать, что будет, произнесла Наташка и нажала «Нет». Заставка сменилась на череп с костями, заиграл похоронный марш, и на мониторе всплыла кровавая надпись: «Ответ неверный, если не изменишь его в течение пятнадцати секунд, попрощайся с одним из компов системы». И на экране пошел отсчет.

— Это же неправда? — с опаской спросила Олечка.

— Ну, он же не дурак, чтобы так рисковать.

Отсчет закончился, на мониторе появилось изображение системного блока, к нему подошел мужик и раздолбал его кувалдой, а потом экран вернулся к самой первой заставке с предложением.

— И что? — спросила Олечка.

— Сходи в бухгалтерию, спроси, — распорядилась Наташка.

Олечка вернулась почти бегом: