Тебе назло (СИ) - Риз Екатерина. Страница 76

Мачеха посмотрела на меня.

— Отвела душу?

— Если бы, — тихо проговорила я, а после глубоко вздохнула, переводя дыхание.

Генка метался. Пропадал целыми днями то на работе, то к матери ехал и с ней там сидел и успокаивал, потому что она без конца ему звонила и требовала отчёта о предпринятых им действиях. Прошла неделя, уже во всех подробностях было известно, как и во что влип Стас, даже папка нам с Никой об этом рассказывал, и при этом весьма выразительно стучал себя кулаком по лбу, даже не намекая, а прямо говоря о том, что Генкин младший брат полный идиот. Хотя, об этом я знаю доподлинно и уже давно. Позже я сумела Генку разговорить и узнала подробности. При этом лишний раз убедилась, что все действия Стаса можно было расценивать, как стопроцентную глупость. Или же он окончательно потерял разум, подсев на наркотики серьёзнее, чем все предполагали, даже Генка. Иначе как можно объяснить тот факт, что он связался с заезжей гоп-компанией? А всё от своей неуёмной любви похвастаться и почесать языком. Стас ведь большой любитель поговорить с незнакомыми людьми на тему "кто я". Правда, в основном это сводилось к рассказам о старшем брате, который всегда даст денег и вытащит из любой передряги. Вот и в этот раз приём сработал. Как сам Стас признался следствию, первым к нему подошёл бармен "Чёртова логова". Начал осторожно выспрашивать, что Стас о делах брата знает, чем тот с ним делится и насколько доверяет. Этот недоумок, конечно же, сказал, что Генка едва ли не всё ему рассказывает. Уж не знаю, поверили ему или какие-то другие цели преследовали, но в оборот его взяли. Прикармливали, подбадривали, а каждый свой промах и смелый шаг, не оставшийся незамеченным, на Стаса списывали. Он пришёл, он увидел, он разболтал. Даже следствие сомневается до сих пор, что Стас мог что-нибудь узнать о крупной денежной сумме, хранившейся в "Логове", скорее всего это бармен всё разведал. Они кружили вокруг клуба, отвлекали внимание, присматривались, собираясь подставить голову Стаса под удар, оставив его после ограбления в городе, без денег и виноватого. Не учли одного — что рядом с ними тоже может кто-то крутиться и всё подмечать, и так же прислушиваться. Генка сказал, что милиция была в курсе готовящегося ограбления. Деталей, скорее всего, не знали, но тут им Стасик удружил, совершенно бездарно попавшись накануне пьяным за рулём чужой машины. Правда, это был не угон, хозяин автомобиля нашёлся на пассажирском сидении, в том же состоянии, что и Стас, если не худшем. Они возвращались из клуба, оба находились в сильном алкогольном опьянении, у Стаса в кармане героин, видимо, для дозаправки, сбили мужчину, хорошо хоть тот остался жив, не сильно пострадал. Но эти двое удостовериться в этом не удосужились, попытались скрыться с места происшествия, правда, далеко не уехали, их патрульные остановили. Говорят, оказавшись в отделении, Стас ещё долго кричал, чей он брат, и даже грозить пытался, намекая стражам правопорядка на серьёзные последствия их действий, но ничего не помогло. На него только чуть надавили, и он тут же выложил всё, что знал о готовящемся ограблении. Вот и получилось, что милиция очень вовремя вмешалась в поимку грабителей, испортив папке и Завьялову всё удовольствие от завершения долгой охоты. Но зато Филин ходит гоголем и посмеивается, наслаждаясь тем, что органы правопорядка вынуждены защищать его интересы. А вот Генка мечется, не зная, чем помочь младшему брату, и стоит ли это вообще делать. Да ещё советчицы разные под ногами крутятся! Только смуту наводят.

Однажды, приехав в гостиницу, я столкнулась с Петром Яновичем Самойленко, нашим семейным юристом. Он из Генкиного кабинета вышел, мне улыбнулся, но спросить я ничего не успела. Вслед за ним из кабинета появилась Оксана, и я из принципа промолчала, решила, что потом Генке выскажу. Это же надо додуматься, Самойленко для Стаса нанять! Может, ещё Падву из Москвы пригласить? Раз уж мы не мелочимся.

Но, видимо, Генку это всё тоже достало. Он начал сомневаться, чем злил всех своих родственников. Что-то в деле Стаса шло не так, и никто не торопился вытаскивать его из тюрьмы, вступаться за него, и из-за этого на Генку родня ополчилась, не понимая, что происходит, но и я ликовать не торопилась. Генка сейчас в таком состоянии пребывал, что предугадать его дальнейшие поступки практически невозможно. Но при этом я сделала всё, чтобы свести его общение со Светланой к минимуму. Стоило Завьялову порог дома переступить, я тут же оказывалась рядом, и больше от него не отходила. Не мешала, молчала по большей части, не приставала с расспросами, но и Свете шансов не оставляла. Генке сестры и матери хватает, чужое мнение без надобности.

Но в один из дней терпение у него всё-таки кончилось. Он приехал в Яблоневку днём, выглядел измотанным, мне даже показалось, что осунулся за последние дни. Ненадолго в папкином кабинете заперся, а потом ко мне в комнату поднялся. Я глаза от книги подняла, посмотрела выжидающе, но Генка ничего говорить не стал, рядом со мной прилёг и руку за голову закинул. Я в лицо ему заглянула.

— Не спал сегодня?

Он лишь поморщился и плечом неопределённо дёрнул. А затем попросил:

— Почитай мне.

Я начала читать вслух, середину романа, название которого Генка наверняка и не слышал никогда, но его это вряд ли волновало. Я читала, а он глаза закрыл, и голос мой слушал. Дышал вроде бы спокойно, но я всё равно бросала на него тревожные взгляды время от времени. Я надеялась, что он уснёт, но Завьялов вместо этого вдруг спросил:

— Вась, что делать?

Я страницу перевернула, и как можно спокойнее ответила:

— Ничего.

Он глаза открыл, посмотрел с интересом.

— Значит, пусть его посадят?

Я разозлилась и книгу захлопнула.

— Да, Гена, пусть его посадят. Потому что он это заслужил, понимаешь? Туда ему и дорога.

Генка зубами заскрипел, и взгляд от меня отвёл.

— Он мой брат, Вась. И это не недоразумение, как ты говоришь. Это факт.

— Он алкоголик и наркоман. Вот это факт. Причём, он совершенно безбашенный тип. Сколько раз ты его уже спасал, Ген? Не раз и не два. И от тюрьмы тоже спасал. Это хоть что-то изменило? Только хуже стало. И почему ты думаешь, что в этот раз что-то изменится?

— Я не думаю.

— Тем более. — Я села, повернувшись к Завьялову спиной. — Он едва не убил человека. И вины не чувствует. Так от чего ты собираешься его спасать? Он выйдет, и в этот же вечер отправится в очередной клуб свободу свою отмечать. Гена, это никогда не кончится, и оставлять так нельзя! Он не больной. Он недоумок и сволочь. А от этого ты его не спасёшь. А если он убьёт кого-нибудь? — Я даже вскочила. — Кого тогда в этом винить? — Я красноречиво на Генку взглянула. — И прав папка: клиника его не спасёт. Потому что Стас не хочет спасаться. Это ты хочешь его спасти! Но у тебя ничего не выйдет, потому что это его жизнь, и он сам выбирает свою дорогу.

— Тюрьма его тоже не спасёт.

— Не спасёт, — согласилась я со вздохом, — но, возможно, заставит задуматься. Пусть живёт сам, своим умом. Хватит уже… на тебе ездить. У тебя своя жизнь, у него своя.

Генка печально усмехнулся.

— Только мать у нас одна.

— Знаешь, что я тебе скажу на это? И не сверкай на меня глазами, я всё равно скажу. Я очень рада, что тебя не она воспитывала, а бабушка. Ты чего боишься? Что она с тобой общаться перестанет? Очень в этом сомневаюсь. Помиритесь быстрее, чем ты думаешь.

— Вась, он не выживет в тюрьме!

— А здесь он, по-твоему, выживет? Да он сдохнет под каким-нибудь забором, ты его всё равно не спасёшь! Пусть хоть ответит за то, что совершил. Это будет справедливо, и ты сам это знаешь. Именно поэтому сомневаешься и не торопишься что-либо делать. Он всё это заслужил, — тише добавила я. — Он ведь и сейчас уверен, что завтра его уже выпустят. Ты заплатишь, ты со всеми договоришься, и он дальше будет жить, как ему захочется. Гена, — я на кровать села и к нему потянулась. — Ген, ты лучше о себе подумай. Чего ты хочешь? Всю жизнь с ними нянчится?