Нежный бес для падшего ангела (СИ) - "Solveig Ericson". Страница 3

- Ты там застрял? Или тебе дров не хватило, пошел за новыми?

Вот… Гаденыш. Улыбаюсь.

“Скоро, скоро ты сам мне дашь подсказку, где твоя ахиллесова пята”.

- Вы звали, мисс? – встал в дверях, спина прямая, руки по швам, морда кирпичом. Хороший Дерек слуга.

- “Звали”, – передразнивает он.- Помой мне голову.

Я развел воду в тазу, набрал в кувшин и слил ему на голову, взял первый попавшийся флакон с жидким мылом и полил им черную мокрую макушку. Мягкими движениями принялся втирать мыло в волосы, массировать кожу на висках и затылке. Юноша начал медленно откидывать голову на мои руки и расслабляться. Чувствительный. Он ко всем ласкам столь отзывчив? Я переместил руки под волосы, туда, где начинается шея и стал водить пальцами, слегка надавливая подушечками на впадинку. Легкий стон стал ответом на интересующий меня вопрос. Внезапно он напрягся, затем, шумно вдохнул. И, вскочив на ноги, развернулся ко мне.

- Ты чем мне голову намылил? – На лице испуг вперемешку с гневом. – Это же розовое мыло, теперь от меня будет вонять как от садового куста!

- Вы не уточнили, как хотите, чтобы от Вас воняло, – скептически заметил я, приподняв бровь и сложив руки на груди, делая вид, что меня абсолютно не волнует то, как прозрачные капли стекают по тонкой, бледной коже, по груди, животу и ниже, ниже…

- Ты… ты – придурок! Смой с меня эту дрянь, немедленно, – прошипел он, воинственно сузив черные глаза.

А мне плевать, пусть себе шипит, я как завороженный смотрел на длинные ресницы, мокрые, а от того еще более черные и густые, с капельками воды на загнутых кончиках.

- Садитесь, смою, – снизошел я до ответа.

Когда волосы были промыты и завернуты в полотенце, а сам Гаденыш, облаченный в черный шелковый халат, восседал на кровати, сложив ноги по-турецки, это существо решило подвергнуть меня еще одному испытанию.

- Сделай мне массаж.

К сожалению, я не смог полностью подавить собственные эмоции и, наверное, моё лицо выразило легкое недоумение.

- Походишь весь день в корсете – поймешь, – и с этими словами он стянул халат с плеч, и лег на живот.

Я взял с туалетного столика какое-то масло, понюхал – розами не пахнет. Затем, снял туфли и залез на кровать так, что зад мелкого засранца оказался у меня между колен.

- Что ты себе позволяешь, ирландец?! – взвился он, заглядывая через плечо.

- Ложитесь, мне так удобнее, – мой тон не позволял возражать.

Гаденыш еще пару секунд мерил меня взглядом, но когда понял, что на меня это не подействует, гневно фыркнул и плюхнулся лицом в одеяло. Я не стал греть масло в ладони, а сразу вылил тонкой струйкой ему на спину, мышцы тут же сократились, сводя изящные лопатки ближе. Раздалось шипение разъяренного кота, и мальчишка снова дернулся, но я рукой опрокинул его обратно и стал медленно растирать вязкую жидкость по телу.

Он замер.

Мои большие пальцы заскользили от поясницы по мышцам вдоль позвонков, а ладони накрывали ребра, затем лопатки и плечи. Слегка размяв трапециевидные мышцы, я снова надавил подушечками пальцев на чувствительные мышцы шеи. И Гаденыш снова издал тихий стон. Я позволил себе еще один маленький эксперимент – медленными круговыми движениями ладоней спустился к пояснице, а затем, к двум впадинкам по обе стороны от копчика, но чуть выше. Эти две ямочки, словно были созданы для моих пальцев. От легкого надавливания и растирания этого участка тела, это чудо издало такой стон, что брюки мне стали чересчур тесны. Гаденыш прикусил руку, чтобы не стонать в голос. А я немилосердно продолжил сладкую экзекуцию. Только вот кто из нас был жертвой этой самой экзекуции – спорный вопрос. Он был слишком хорош, слишком желанным, нежная кожа под моими пальцами была создана для поцелуев, круглые плечи – чтобы их ласкали, а то, что было прикрыто халатом и находилось между моих ног…

Создание для чувственной любви.

Я сглотнул и решил, что на сегодня хватит. Я встал и уже начал обуваться, когда он поднял на меня два угольных глаза, затуманенных истомой и непониманием.

- Это всё? – тихий шепот, волосы освободились от полотенца и сейчас влажными волнами струились по одну сторону от порозовевшего лица.

Я заскрипел зубами и был уже готов кинуться на него изголодавшимся зверем, наплевав на всё. Но к счастью, Гаденыш сам вывел меня из полуозверевшего состояния.

- Я тебя не отпускал, ирландец, ты слишком самоуверен, разве я приказывал прекратить?

Оцепенение прошло, и я почувствовал, как мои губы растянулись дьявольской ухмылкой.

- Вы так стонали, мисс, что я испугался, а не прибежит ли весь дом на Ваши крики?

Его лицо вытянулось, щеки покраснели, а через долю секунды глаза снова прищурились, губы сжались, и в меня полетела подушка.

- Пошел вон, идиот! – прошипел Гаденыш.

- Спокойной ночи, мисс, – откланялся я, продолжая улыбаться.

Я лежал на кровати в полнейшей темноте, уставившись в балдахин над головой, серьезно осознавая, что находиться рядом с этим малолетним искусителем будет равноценно пытке. Следующий день для меня начался с того, что Тощая Тень, идентифицируемый здесь как Томас, поднял меня ни свет, ни зоря. Стал инструктировать, что любит юная мисс, что не любит, какому следовать распорядку дня, что можно, а что нельзя. Одним словом, через полчаса голова моя была с ирландский остров, а точнее с ирландский остров и все близлежащие островки. Причем на одном из островов построили колокольню и с завидным усердием испытывали новые колокола. Через сорок минут подробного инструктажа мне хотелось выбросить старика в окно, а вслед рявкнуть: “закрой рот, старый пердун!” Но, увы, мечты, мечты. Пришлось всё выслушать и даже запомнить.

В восемь ноль-ноль утра, меня втолкнули в спальню с подносом в руках, сервированным для завтрака. Я должен был разбудить мальчишку, одеть в нижнее белье и накормить. Что ж, думаю, с этим я справлюсь. Разглядев в ворохе одеял копну спутанных черных волос, я поставил поднос на прикроватную тумбочку и распахнул тяжелые портьеры. Яркий свет солнечного утра заполнил комнату. С кровати донесся протяжный низкий стон. А с утра я бы не перепутал, кто обладатель этого голоса.

- С добрым утром, мисс, – бодро произнес я.

- Убирайся, – прохрипел Гаденыш.

- Ну, что Вы, как можно?! Взгляните, какое солнечное утро, лето в этом году балует нас изобилием солнечных дней, – продолжал я жизнерадостно и звонко.

- Я тебе сказал, убирайся, – этот юный хам ко мне даже не повернулся.

Тогда и я поступлю по-хамски. Подошел и сдернул с него одеяло.

- Эй! – Гаденыш резко сел на кровати в одной белой ночной сорочке. С заспанными глазами, растрепанными волосами и припухшими ото сна губами он выглядел еще эротичнее. Казалось бы, куда уж больше? Ан-нет, ему это удалось.

- Что ты себе позволяешь?

- Только то, что разрешил Ваш отец, – спокойно ответил я, всё еще держа одеяло в руках.

Он насупился, скрестил руки на груди и выпалил:

- Но это, по меньшей мере, подло, будить таким образом.

- Зато эффективно, – сладко улыбнулся я.

Он на какое-то мгновение замер, уставившись на меня, как будто первый раз увидел. Но оцепенение быстро прошло, и мальчишка с чувством собственного достоинства потребовал:

- Давай сюда завтрак.

Ожидая, он устраивался на подушках. Я поставил поднос на ножках над его бедрами и пронаблюдал, как скуксилась его чувственная мордашка.

- Опять овсянка и морковный сок, ненавижу! – простонал он и принялся намазывать гренку черешневым джемом.

- Для юной мисс в самый раз. Овсянка полезна для хорошего цвета лица, отложите, пожалуйста, джем и съешьте пару ложек, – терпеливо попросил я.

- И не собираюсь, – буркнул он, продолжая жевать гренку.

- Граф сказал, что Вы излишне бледны и не румяны, поэтому, ешьте овсянку и запейте соком, иначе мне придется измазать Вам лицо, – зловеще пригрозил я. – Получится прекрасная маска для лица, правда, когда высохнет, будет неприятно стягивать кожу и смоется только холодной водой. Очень холодной.