Цветок камалейника - Громыко Ольга Николаевна. Страница 3

В иное время сектанты не пожалели бы золота и драгоценностей на ее отделку, но сейчас проклятому отродью пришлось довольствоваться простой деревянной зыбкой, растрескавшейся и обшарпанной. Возле нее застыл высокий нескладный юноша, почти мальчишка — только-только усы проклюнулись. Жреца била крупная дрожь, бисеринки пота на лбу быстро разрастались до капель и стекали по щекам, мешаясь со слезами. Занесенный над кисейным пологом стилет казался еще одной свечой, вопреки природе тянущейся язычком к полу.

— Бросай оружие! — повелительно крикнул командир, фьетой указывая на пол в центре чердака. Мельком подумалось: «А ведь мой средний не намного старше этого дурня. Самый ершистый возраст, такому сектантам голову задурить — раз плюнуть». — И, возможно, Приближенный проявит милость и сохранит тебе жизнь!

Парень всхлипнул, зажмурился и ударил.

Стилет вскользь царапнул боковину, раскачав колыбель. Жрец медленно завалился на спину, почти молитвенно прижав руки к груди, а на деле вцепившись окровавленными пальцами в пенек стальной стрелки.

— Ну хоть какая-то от вас польза, — ворчливо бросил йер, покосившись на опускающего мыслестрел обережника. — Синей бил?

— Да, господин, как вы и…

Архайн, не дослушав, подошел к колыбели. Оценивающе склонил голову к плечу.

— Надо же. Даже не верится, что такое ничтожное существо может доставить столько хлопот…

— Это она? — Командир повернулся к нему, но с места не тронулся, левой рукой сжимая правое предплечье над глубокой раной, в ожидании, пока один из бойцов наскоро ее перевяжет.

Йер, сунув плеть за пояс, бесцеремонно поворошил рукой пеленки. Плач сменился негодующим вяканьем.

— Без сомнений. И сегодня я припас для нее кое-что новенькое…

Архайн нагнулся за стилетом, повертел в руках, хмыкнул и сунул за пояс. Выходит, у сектантов еще кое-что сохранилось от былых богатств… будет чем щегольнуть на ближайшем приеме.

Взамен йер вытащил из сапога черные ножны и, держа их перед глазами, так осторожно потянул за короткую яшмовую рукоять, словно опасался, что клинка за ней нет, а из открывшейся щели ему под ноги посыплются взбешенные скорпионы.

Но золотистое, словно вырезанное из янтаря лезвие было на месте. Хотя, строго говоря, не имело ничего общего ни с «морским медом» [1], ни со сталью. С тем же успехом оно могло принять вид флакона с опалесцирующей жидкостью, шершня в миниатюрной клетке или вообще остаться незримым. Однако дхэрам почему-то показалось забавным придать ему именно эту форму. Важно другое — с момента его освобождения у Взывающего было всего пять ударов сердца, чтобы указать «клинку» цель. Иначе тот выбрал бы ее сам… и вероятнее всего — ближайшую.

Плач оборвался. Йер еще с минуту постоял у колыбели, видимо, ожидая какого-то подвоха, потом с заметным разочарованием выдернул и спрятал побуревший клинок обратно в ножны. Для верности не помешало бы…

— Фьету, — скомандовал он, не глядя протягивая назад ладонь, в которую тотчас вложили теплую и липкую рукоять.

Один уверенный удар — и Взывающий брезгливо отбросил оружие (вряд ли кто-нибудь осмелится его, оскверненное, подобрать) и отвернулся от колыбели.

— Все, — холодно сообщил он. — Эта была последней.

Йер неожиданно пошатнулся, вскидывая руку к виску, но когда сразу двое обережников бросились ему на помощь, выровнялся и с руганью отмахнулся плетью.

— Пошли прочь, недоноски! Я вам не барская дочка, чтобы падать в обморок от вида крови!

«Да кому ты нужен, Иггрова отрыжка, — ясно читалось в глазах попятившихся бойцов. — Но кабы вовремя не подхватили — еще громче орал бы».

К огромному сожалению Архайна, на боевую обережь, элитный храмовый отряд, его власть не распространялась. Взывающие занимали более высокое положение в обществе и связываться с ними в открытую побаивались, но и они и обережь подчинялись одним хозяевам, формально считаясь равными. Разве что и в самом деле донос какой настрочить…

Впрочем, у йера было на ком отыграться — последний «шип» еще с трудом хватал ртом воздух, пытаясь протолкнуть его в костенеющую грудь. Удар плети превратил лицо в кровавую одноглазую маску, яд медленно и неумолимо завершал проделанную фьетами работу. Жрец вряд ли уже что-то чувствовал, но победитель все-таки не утерпел и пнул его в развороченный клинком бок.

— Ну и чего вы добились на этот раз? — доверительно, чуть ли не сочувственно прошептал он, склоняясь к умирающему. — Восемь дней! В прошлый раз было всего шесть, в позапрошлый — десять! Когда ж вы, наконец, поймете, что ваши жалкие старания изначально обречены на провал?!

Ответа он не ожидал. Тем более таким спокойным, словно бы даже насмешливым тоном:

— Если не стараться, то незачем и жить — но тебе этого тоже не понять, клещ. Она все равно придет. Вам ее не остановить.

— Мы уже ее оста… — Йер осекся и выругался: последнее слово, призванное окончательно втоптать врага в грязь, осталось не за ним. Жрец не дышал, жилка на шее вздрагивала все реже и слабее.

После секундного колебания Взывающий присел на корточки и нетерпеливо тряхнул светлой гривой волос, через голову стягивая с шеи тонкую серебряную цепочку.

— Нет, дорогой мой, — гадостно ухмыльнулся он, и над грудью «шипа» маятником закачался хрустальный кулон. — Так просто ты от меня не уйдешь!

Воздух в комнате ощутимо сгустился, заскребся в ушах испуганными тараканами. Обережники неуклюже застыли кто где стоял, шел или даже отхлебывал из фляги (так двумя струйками по бороде и потекло), дружно уставившись в пол-потолок и про себя взывая к светлому лику Иггра, дабы не попасться на глаза Темному.

Тело жреца изогнулось высокой и неестественной, до хруста костей, дугой. Затрепетало, забилось в тщетном усилии не то оттолкнуть, не то коснуться кристалла, а когда йер, выждав положенное время, резко отдернул руку, — мешком упало на пол.

— Прекрасно, — прошептал Архайн, завороженно разглядывая поселившееся в глубине хрусталя марево. — День прожит не зря… а сколько их еще впереди!

Последняя свеча растворила огонек в сизой нитке дымка, потянувшегося к дверному проему. Йер с довольным смешком подбросил кристалл на ладони, круто развернулся и вышел из комнаты, не обходя ни лужи крови, ни распластанные, еще шевелящиеся и стонущие тела. Своих или чужих — его совершенно не волновало. Задание выполнено, и награда не заставит долго себя ждать.

После его ухода обережники, не сговариваясь, шумно выдохнули и расползлись по дому, роясь в вещах и обыскивая трупы. За браслет одного из теней тут же началась потасовка — бурная, но беззвучная, дабы вмешавшийся командир вообще не отобрал побрякушку.

А тот, закончив с перевязкой, все-таки приблизился к колыбели, заглянул и тут же изумленно отшатнулся.

Под серебристым пологом на испятнанной кровью перине лежал малиновый, рассеченный надвое бутон.

Глава 1

На людей даже Двуединому не угодить. Всю весну ныли, что на улицу без плаща не выйти, а стоило солнышку припечь по-летнему, как уже через неделю начали ставить ему в пример давешнюю промозглую хмарь с непрерывной моросью.

ЭрТар из-под козырька ладони прикинул расстояние до города и, со вздохом развязав рукава обернутой вокруг бедер айсты [2], натянул ее на потное тело. Смуглую кожу горца не страшил даже полуденный зной, да и на правила приличия ему было глубоко плевать, но в одних штанах (и уж тем более без них) его могли принять за раба или нищего, коих в Орите было великое множество, и забавы ради вытянуть плетью вдоль хребта. Так что, увы, придется потерпеть.