Дословный перевод (СИ) - Шульгина Анна. Страница 22

Осторожно перекатившись, Женька опустил её спиной на одеяло, опираясь на руки, чтобы не придавить и не сделать больно. Хотя с каждой секундой становилось все труднее помнить, почему нельзя стиснуть талию и содрать эту мешающуюся тряпку, прикрывающую гибкое тело.

И хотя старался сильно не тянуть, снимая её футболку, ткань все равно затрещала, погибая от не самого осторожного обращения. Но Алена только хмыкнула, приподнимаясь, давая полностью себя раздеть и явно не жалея об утраченной одежде. Наоборот, помогая стянуть безвременно погибшую, сама дернула, дорывая майку.

— Я тебе свою взамен привезу, — на кой черт ей футболка, Женька и сам бы не мог сказать, но захотелось, чтобы у неё всегда было что-то, принадлежавшее до этого ему самому.

Девушка, не переставая поглаживать плечи и спину, постепенно спустилась ладонями на поясницу, уже сильнее нажимая на впадину позвоночника, отчего Власов стиснул зубы, пытаясь не наброситься на Алену. Нельзя же! Она и так охрененный стресс пережила, надо двигаться с той скоростью, на которую сама готова. Хотя у него сдержанности и самоконтроля почти не осталось.

— Привези… — тонкие пальцы скользнули под ремень, легонько царапая кожу и вызывая тем самым тихий стон.

— Ален… — что он там хотел сказать или о чем предупредить, из головы совершенно вылетело, не до того стало совсем.

Бледно-голубые лоскуты, все ещё прикрывавшие кожу, полетели куда-то под кровать, когда мужские пальцы тесно обхватили грудь, сжимая упругие полушария. Алена всегда считала, что было бы замечательно, если бы один размер снять с нижних девяносто и прибавить к верхним, но сейчас, когда сильные ладони поглаживали её, а горячий язык жадно, с нажимом скользил по коже, чувствовала себя, как никогда, красивой и желанной. Идеальной.

Вот только этого всего уже не хватало. Да, эта нежность, бережность, с которой он её касался, была не просто приятной, а чем-то таким, от чего в горле комок вставал. Но хотелось большего, намного, гораздо большего. Такого, чтобы не важно, открыты глаза или нет, все равно не замечать ничего, губы в кровь искусать, сдерживая стоны и крики. Или не кусать, а кричать и стонать. Знать, что можешь и второго, с которым во все это безумие провалилась, до такого же довести. Не думать, просто чувствовать.

Пытаясь донести это до Женьки, ласки которого стали уже далеко не такими острожными и медленными, Алена запустила пальцы в его волосы, чуть потянув, призывая отодвинуться от её груди, которую он все это время сжимал, тискал и целовал. И, когда это удалось, встретившись взглядами с такими же шальными глазами, как у неё самой, только темно-зелеными, низким, каким-то не своим голосом выдохнула:

— Хочу…

Больше ничего добавлять и не нужно было, во всяком случае, Власов это расценил совершенно однозначно. И стиснул так, что она чуть слышно охнула, но не попыталась вырваться или отодвинуться, наоборот, сама дернулась навстречу, прижимаясь ещё крепче, ещё теснее. Зашипев, почувствовав обнаженными бедрами ткань его брюк. Честно, если бы Женька дал ей пространство, она бы их своими ногтями в лохмотья изодрала, только и теперь он все равно не позволял напрягать руки, помня о порезах. Хотя с каждым разом было все труднее сдерживаться и сжать все её в охапку. Так, чтобы глаз от него отвести не смогла, не что двинуться.

Алена же потянулась к ремню его брюк, но и тут её нежно, но непреклонно отодвинули, не дав раздеть. Хотя, учитывая, как у неё сейчас дрожали пальцы, может, и к лучшему, только дольше провозилась бы.

Вскоре его одежда присоединилась к останкам несчастной футболки, а девушка с какой-то непонятной жадностью прижалась к его голому телу, впитывая всей кожей его тепло, вдыхая запах…

— Черт! Ален, презервативы в машине…

— Верхний ящик прикроватной тумбочки, — она мысленно поблагодарила себя за пароноидальное отношение к безопасности в вопросах секса.

Судя по тому, что звук выдвигаемого ящичка раздался буквально через пару секунд, Женька тоже был в восторге от её предусмотрительности. Наверное.

Только вот относительной свободы Алена так и не добилась, даже когда он надевал так жизненно необходимый сейчас аксессуар, она почти не могла шевельнуться, настолько плотно была прижата к постели. Хотя никакого дискомфорта и не испытывала, Власов был очень осторожен, не наваливаясь всей массой. Хотя ей даже хотелось почувствовать на себе его вес. Но не сейчас, когда все эти мелочи отошли на дальний план.

Потихоньку зарычав, злясь от каждого упущенного мгновения, девушка все-таки попробовала приподняться, стараясь заставить его поспешить, только это не было нужно. Стоило ей заизвиваться в тщетной попытке выбраться из захвата, как Алену теперь уже с силой вдавили в кажущийся раскаленным хлопок белья, сжимая в каком-то бешеном, на грани боли, объятии, целуя настолько крепко, что губы заныли. Но на каждое движение и ласку она отвечала с такой же страстью, не собираясь становиться послушной девочкой, желая не только получать, но и отдавать.

И все равно не сдержала тихий вскрик, тут же поглощенный настойчивыми губами, чувствуя резкое проникновение мужской плоти в себя. В первую секунду даже стало немного неприятно, слишком уж обострены оказались все ощущения. Но только в первую. Потом она застонала уже от совсем другого.

Настолько все казалось непривычным и, в то же время правильным, что Алена даже немного растерялась, но все равно отвечала на каждую ласку и движение. Притягивая Женю к себе, жадно откликаясь на малейшее касание продолжавших целовать губ и пальцев, поглаживающих влажную от выступившей испарины кожу.

И как-то все, кроме этого человека и того, что он ей дарил, стало совершенно безразлично, побоку. Этот страх, который отступал под его движениями, и все остальное казалось совсем уж ерундой, не заслуживающей внимания. Что-то мелкое и очень-очень далекое.

Выгибаясь и сжимая его плечи так, что, наверное, завтра там появятся синяки и царапины, стараясь дать понять, как и что именно чувствует. При этом, понимая — он в подобных подсказках не нуждается, и так все прекрасно ощущает…

Сама Алена понимала, что оба уже совсем на краю. По хриплому, толчками вырывающемуся дыханию, по сумасшедшему биению пульса, не понятно только — собственного или Жениного, и по тому, как внутри все скручивало и сжимало, не давая ни малейшей передышки. И от этого всего цеплялась на него, как будто боялась, что в любой момент все исчезнет. Только ничего никуда не пропадало, а накатывало все сильнее, так что уже, казалось, внутри все обожжено до боли.

Даже свой собственный крик не услышала, настолько это кипящая волна сбила с ног, не давая вдохнуть и открыть глаза. Только понимала, как поглаживает Женьку по дрожащей, как от судорог, спине, когда он все-таки навалился на неё. Может, потому и дышать не получалось, кто его знает, но тогда ей было не до этого.

Но знала, что всегда будет помнить, как прижимала ладони к мужскому затылку, зарываясь пальцами в слегка влажные волосы, а горячие губы в это время легко целовали её ключицу…

Постепенно выравнивающееся дыхание и медленное, но неотвратимое включение мозгов позволили обратить внимание на другие, менее заметные до того вещи.

Лежать под тяжелым телом, вжавшим в матрас, приятно только первые пару минут.

Простыня противно прилипла к вспотевшей спине.

Руки начали уже не ныть, а по-настоящему болеть, отдавая тянущими ощущениями, от которых Алена немного морщилась.

И она, мать твою, только что переспала со своим другом!

Да, пусть и понравилось. Очень понравилось, если быть более конкретной и честной хотя бы самой с собой, но…

А, ладно, черт с ним, все равно уже все случилось, теперь немного поздно и бессмысленно мучиться вопросом — стоило это делать или нет.

— Ален…

То самое тяжелое тело шевельнулось, отчего девушка почувствовала себя лягушкой, попавшей под асфальтоукладчик. Вот тебе и обратные стороны этого интима, раздавит и не заметит. — Ты как?