Нужно с кем-то просыпаться (СИ) - "Amycus". Страница 3

Мне жаль тебя разочаровывать, но — да. Пидорас. Расскажи своим друзьям-натуралам о том, что читал про то, как мальчики друг друга любят. А мне мозг не еби. Для этого есть другие органы».

Можно подумать, что...

Он перечитал сообщение и добавил:

«Можно подумать, что если бы я сразу сказал, что рассказ мой, ты бы поверил. Не надо, котик, я свое графоманство никогда литературой не считал. И тебе не советую».

— Сам виноват, — сказал Мишка вслух, отправляя ответ. — Какого хрена было читать рассказ о геях? И какого было после этого лезть и проверять, такие ли мы на самом деле? Я тоже молодец: можно подумать, Тимур дебил и не понял бы, если б я объяснил. Два дебила.

Спустя полчаса он малодушно думал о виски, но одергивал себя, помня о правиле никогда не пить днем. Приходилось страдать в буквальном смысле: Мишка смотрел на собственное сообщение, перечитывал его, лез во входящие и в сотый раз читал вопли Тимура, испытывая при этом адское желание сдохнуть. Болела голова, от недосыпа клонило в сон, но в крови еще плескалась кола, а в желудке переваривался литр кофе, заставляя оставаться в сознании.

Наконец Мишка догадался включить на ноуте какой-то новый киношный шедевр с элементами саспенса, чтобы отвлечься, и где-то в середине фильма уже спал, наплевав на кофе и бодрящий эффект вчерашнего коктейля.

Проснулся он поздно вечером от неприятного ощущения: казалось, что одна и та же тревожная мелодия играет безостановочно, надрываясь на одной ноте, после чего слышится истошный женский крик. Он зевнул. Мелодия играла, женщина продолжала кричать. Создавалось неприятное ощущение, что он сошел с ума, или хуже — умер, а это его личный ад, даже отблески синего пламени метались перед глазами. Мишка открыл глаза.

На ноуте раз за разом проигрывалась заставка диска, мелодия кусала себя за хвост, а главная героиня орала, глядя с экрана куда-то за спину Миши.

— Тьфу ты.

Он сел на диване и прекратил страдания женщины, вытащив диск. Вырубил ненужные больше программы и собрался было закрыть почту, как вдруг увидел новое письмо. От Тимура, чтоб ему:

«Ладно, проехали. Надеюсь, ты меня после этого не отфрендишь. И прости, что пидором назвал, я на самом деле не гомофоб, иначе бы не читал твои рассказы».

Весьма лаконично, но очень доходчиво.

Миша рассмеялся и подумал, что Тимур может не понимать... как хорошо бывает, когда вот так — по оголенному нерву ласковым шершавым языком лести.

Мигом позабыв об обиде, он быстро напечатал:

«Я к френдам избирателен, Тимур. И хотя не сразу понял — зафрендил. Это по наитию бывает. Мой знакомый психолог зовет это камертоном, а я называю иначе. Не уверен, что готов сейчас озвучивать или описывать. Лучше скажи, что лимерики были адски хороши. Кстати, их видоизмененную версию заказчик принял».

И вдруг возникло желание позвонить.

«Я хочу тебе позвонить», — напечатал и сразу же отправил, чтобы не передумать.

И успел выкурить сигарету, когда пришел ответ:

«Звони». И номер телефона.

Мишка нервно хмыкнул, докурил. Сделал по комнате несколько шагов. Повертел в руках мобильник.

— Да к черту! — проговорил вслух.

И набрал номер Тимура. Гудки вторили ударам сердца.

— Привет, — проговорил Мишка, когда тот ответил. — Чего дома? Пятница же.

— Твоего звонка жду, — буркнул Тимур.

— Мне приятно, правда, — Мишка подошел к окну и посмотрел на улицу.

С высоты девятого этажа она смотрелась не игрушечной, но мелкой, а приглушенный свет в чужих квартирах манил уютом. Казалось, что там — жизнь, которой ему не хватает: с семьей, общим ужином и шумными посиделками перед телевизором, и обязательно — драка за пульт.

— У нас дождь идет, — зачем-то сказал он. Помолчал и добавил: — Чем зацепило-то? Мне реально интересно. Как автору. Тем более... когда я всегда писал для себя.

— У тебя герои настоящие. И отношения, — послышалось в трубке. — Ты очень классно пишешь. Так, что верится.

— Они настоящие... — Мишка положил ладонь на холодное стекло. — Я не сочиняю — записываю. Наблюдаю и записываю... Понимаешь?

— А такие и правда бывают?

Голос Тимура в трубке казался частью дождливого вечера. Хотелось говорить, рассказывать, признаваться в чем-то.

— Бывают. Разные бывают, — Мишка усмехнулся. — Мальчики семнадцати лет на сайте — тоже настоящие. Нам всем нужно... — дыхание перехватило зачем-то. — Нужно с кем-то засыпать. Но самое важное не это. Нужно с кем-то просыпаться.

— Я не об этом! А о том, что... Ну, они у тебя умные и честные. А я даже барышень таких не встречал. Черт, да я вообще эти любовные сопли читать не могу, а твои рассказы проглатываю!

Мишка засмеялся.

— Хорошо сказал. Сопли. Ты не спрашиваешь, но я тебе отвечу. У нас любые чувства ощущаются острее. Просто мы не озвучиваем. Я вот озвучил. Джоник мне говорит, что я идеалист. А мне просто по жизни везет. Как говорят? Относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе? Нет... — он хмыкнул. — Относись к людям хорошо — и они тебя удивят.

Он отошел от окна и достал сигарету из пачки. Долго возился с зажигалкой, пытаясь прикурить.

— А тебя удивляли?

— Было, Тимур. Все сопли в сахарном сиропе. Я сам не верю.

— Было? То есть... прошло?

— Всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Это не я сказал.

Отражение в оконном стекле покачало головой.

— Странно. Если всё было так шоколадно — почему закончилось?

— Не знаю... — трубка у уха нагрелась, и Мишка поднес ее к другому уху. — А у тебя заканчивалось? Ты думал, почему?

— А у меня шоколадно не было никогда. Может, поэтому я и... — Тимур осекся, но Мишка его понял.

— Можешь сейчас назвать меня как угодно, но... — отражение в стекле ухмылялось, — мне тоже не было хорошо на все сто. Перерастал. Скучнел. Трезвел. Эх, друже... В текстах можно оторваться — ты сам рулишь героями. А в жизни что?

Мучительно захотелось выпить. Причем именно с этим непонятным Тимуром. И нажраться в хлам, чтобы наутро долго извиняться и знать, что простят.

— Я сейчас покажусь банальным, Тимочка. Однако я абсолютно трезв и осознаю всё, что несу. Но… мне хочется с тобой напиться.

Он покачал головой, словно Тимур мог его видеть.

— Никогда в жизни не встречал такого благодарного слушателя.

Какое-то время Тимур молчал, и Мишка слышал в трубке только его дыхание.

— Я с родителями живу, — сказал вдруг Тимур, — а до зарплаты далеко, чтобы по барам шляться. Так что прости, но в другой раз.

Мишка тряхнул головой.

— Завтра суббота. Приезжай ко мне вечером. У меня еще две бутылки виски и все выходные. Я один живу. Снимаю, — уточнил зачем-то.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — ответил тот и замолчал. Мишка уже готовил аргументы в пользу того, что идея как раз хорошая, но никак не мог придумать ничего стоящего, когда Тимур вдруг добавил: — Но я приеду. Адрес говори.

— Может, и плохая, — легко согласился Мишка. — Но — приезжай.

Он продиктовал адрес и замер с трубой у уха.

— Почему плохая?

— Потому что. Ты приедешь?

— После такого — даже не знаю, — протянул Тимур. — Ты в курсе, что я не из ваших, да? И могу в глаз дать, если… если что.

Хотелось снова соврать, что ты, мол, не в моем вкусе, но Мишка только улыбнулся.

— В курсе. Приезжай, на месте разберемся. Я могу и ответить, если надо.

***

На следующий день Мишка проснулся поздно. По субботам он предпочитал мариноваться в постели, пока голод не давал о себе знать. Именно за это он и любил утро начала выходных: можно было валяться до посинения. Посинение в этот раз не наступило, потому что он вспомнил вчерашний разговор с Тимуром. И еще — из-за звонка Джоника.

— Ты урод, — радостно сказал Джоник. — Я в бассейне, а ты, судя по всему, только проснулся.

— Я проспал, — сонно пробормотал Мишка, зарываясь в подушку носом.

— Я вот не удивляюсь. Ты в субботу потерян для мира, а я, наивная душа, верю, что тебя можно перевоспитать.