Улыбайся! (СИ) - "Старки". Страница 17

Как поговорить с Панченко по поводу Феликса, я не знал: они вдвоем сидели и опять изучали отчеты экспертов, перечитывали свидетельские. Когда Виталя пошел покурить, я увязался за ним. И в пустой курилке я посоветовался с айтишником, возможно ли приставить к Феликсу «глаза». Виталя сразу разочаровал, сказал, что людей вряд ли дадут: основание зыбкое, подумаешь, маньяк назвал Феликса по имени, это не значит, что тот на него охотится! Но Виталя тут же предложил следующее: приобрести для слежения GPS-маячок. Он маленький, как симка. Его можно в одежду спрятать, можно в сумке носить. Присылает ссылку на контролирующий телефон и на карте 2GIS прикрепляет метку. Стоит около пяти тысяч. Виталя даже предложил купить и настроить! Я согласился! Договорились на завтра.

***

Феликс погрузился в изучение сведений из военной прокуратуры о личностях, которые пропали без вести во вторую чеченскую кампанию в девяностые. Те, которые не найдены позже ни живыми, ни мертвыми. Те, которые подозреваются в бегстве в горы ради крови, которым безразлична была политическая подоплека всей этой резни, но, как свидетельствовали их однополчане, «крыша у них поехала». Таких всего двое. Возможно, их тела растерзали уже хищные птицы в горном пейзаже. Возможно, их следы уходят в неспокойные ближневосточные регионы, где, отрастив бороду, нацепив арафатку, выучив арабские ругательства и смачно плюя на землю, затеряться легче легкого. Да никто и не ищет особо! Возможно, что никуда и не уезжали, а поменяли имя, образ жизни, место жительства и трудятся где-нибудь вахтовым методом на Ямале или за Ханты-Мансийском. А возможно, и в Екатеринбурге…

Первый — Васильев Тихон Леонидович. Детдомовский. Но не привлекался, не замечен, не употреблял… По окончании школы-интерната поступил в медучилище, объяснял свой выбор тем, что в детстве долго болел, проникся уважением к врачебному ремеслу. Но в институт не стал поступать: знаний все равно не хватало. В армию вызвался идти сам. Военные прокуроры бережно собрали досье на этого тихого Тихона. В медучилище проявлял хладнокровие и отсутствие брезгливости, не отказывался подработать в геронтологии и даже в морге. Но в жестокости его никто не мог обвинить. О его личной жизни ничего не известно: какая-то особая сексуальная ориентация никогда не проявлялась. Но и гетероотношений никто не помнил. Фотографии две — из медучилища и на присяге. Лицо ничем не выдающееся, славянский разрез глаз, круглые щеки, вздернутые короткие брови, пепельно-русые волосы. Роста среднего, телосложение обычное: ни толст, ни худ, ни перекачан, ни субтилен. В военной части друзей не появилось, молчун. Но один из солдат, спавший рядом с ним в казарме, говорил, что Васильев «себе на уме», что никогда не говорит о сексе, что глаза горят, когда на операцию отправляют. Самым главным фактом обвинения Васильева в дезертирстве ради продолжения убийств был случай в одном ауле недалеко от Хасавьюрта. Был бой. Была зачистка, на земле валялось несколько трупов. Один боевик, молодой парень, был ранен в живот и корчился, стонал, ожидая развязку. Васильев, не думая, что его видят, подошел к парню, прижал рукой к земле, задрал одежду на животе. Ротный, который наблюдал этот сюжет из оконца дома, ожидал, что его солдат сейчас будет помощь медицинскую оказывать, а тот деловито достал нож и вспорол раненому живот, добив врага. Видавший многое, командир был шокирован выражением лица Васильева: сладостратным (так и было написано в показаниях). Ротный молчать не стал, Васильеву грозило разбирательство, и тогда тот сбежал. Канул в Лету!

Второй тип — Макеев Андрон Игоревич. Мажор советского времени, папашка — часть партийной номенклатуры. Москвич, учился в элитной школе, получил золотую медаль. Но уже в школе занимался фарцовкой и вымогательством. Жестоко избивал своего одноклассника, инфантильного, слабосильного подростка. Сам же занимался запрещенным тогда карате, кичился своей мужественностью. А после школы скандал: мальчишка-одноклассник обратился с заявлением в милицию о факте изнасилования со стороны Макеева. Делу не дали ходу: изнасилование взрослого парня не вписывалось в стройные ряды «нормальных» преступлений в отчетах ОВД, да и папаша Макеева сына выгородил. Андрона спешно отправили в Нижний Новгород к родственникам, перевели из высшей партийной школы в только что открывшийся институт на факультет пожарной охраны и безопасности жизни. Там он проявил себя во всей красе: быстро освоил и теорию, и практику. Получил разряд по пожарно-спасательному спорту, демонстрировал не только умение «брать стенку», но и абсолютное владение средствами скорой медицинской помощи. Но, по-видимому, история с одноклассником для Макеева не завершилась этой ссылкой. Окончив институт, Макеев подписывает контракт и отправляется служить на Кавказ. Все недоумевали! Что за дурное решение? Ведь институт уже выдал ему военный билет! Но оказалось, что у парня был свой расчет. Он каким-то образом оказывается в части, где служил его одноклассник, тот самый. Конечно, за то время, что они не виделись, жертва насилия изменилась — мальчишка стал работать над собой, и вот армия! Их часть практически не принимала участия в горячих военных действиях: в основном сопровождали грузы. После двух месяцев такой контрактной службы Макеев исчез. А парень-одноклассник найден убитым. Один точный ножевой удар, в живот, снизу от паха до желудка. Парень был изнасилован. С фотографий смотрел рыжеватый, симпатичный мужчина с серыми наглыми глазами, густыми бровями, впалыми щеками, крепкой шеей.

То, что из военной прокуратуры прислали эти сведения — почти нонсенс! Видимо, там прониклись идеей поимки серийного убийцы. Сведения эти закрытые, не для гражданских.

Феликс вглядывался, вчитывался, хмурил лоб. На мой вопрос, почему он с таким упорством ищет среди армейских дезертиров именно второй чеченской кампании — мало ли психов в армии теряли рассудок, — ответил:

— Нож! Один и тот же. Это не просто охотничий клинок, это армейский штык-нож: с одной стороны клинка пила, с другой лезвие, в верхней части отверстие, неудобная рукоятка и шнур-линь. Ножны я не видел, определить, к какому оружию он прикреплялся, конечно, не смогу, может к АК, а может и к АН. Но на рукоятке ножа процарапана дата, я это хорошо запомнил — 1999 год. Он его хранит и использует всякий раз только его! Значит, это его личное оружие! Отсюда выводы…

— Может, нам с фотографиями этого Васильева и Макеева походить?

— Гера! Фотографии девяностых годов! Да и ты сам говорил, возможна пластика…

***

Виталя выполнил наш уговор. Правда, только через три дня! Пришлось заказывать «следилку» по интернету. Он показал, как происходит слежение. Активировал маячок, присоединив сигнал к моему телефону. Маячок, действительно, очень похож на симку, с таким же чипом, правда, пластинка чуть потолще. Виталя посоветовал не скрывать от Феликса своих планов, интимно сообщив, что этот «подросток-аналитик» имеет неплохой нюх, и лучше договориться, чем оказаться перед фактом того, что он нашёл и выкинул маячок.

В этот же вечер я начал осуществлять его рекомендации. Заговорил с Феликсом за «ужином» — язык не поворачивается так называть кусочничество на табуретке.

Демонстрируя маячок, постарался быть убедительным. Феликс держал картонку с чипом в ладони, внимательно разглядывал, а я чувствовал, как в его голове что-то двигается, что-то крутится.

— Гера, спасибо, конечно… — взглянул он на меня, — но твоя опека очень плотная — я думаю, что клоун и так не знает, как подступиться. Ты потратил свои деньги?

— Ерунда!

— И еще один вопрос! Ты сказал об этом Панченко?

— Н-нет… — почему-то покраснел я, ведь Виталя — не Панченко, следак ничего не должен знать…

— Если меня отстранят и запрут, — жестко сказал Феликс, явно заметив мой румянец, — я не прощу тебя!

— Панченко не знает! — старался быть тверже я; нужно будет завтра же поговорить с Морозовым, чтобы тот не болтал!

Феликс положил маячок на подоконник, рядом с легендарным перекидным календарем 1995 года. Я уже несколько раз его просматривал, видел смешные метки братьев, большей частью мне непонятные. А белобрысый мой сожитель не захотел вспоминать и объяснять их мне.