Наемник Его Величества - Зыков Виталий Валерьевич. Страница 76

– Чем-то ты запал людям в душу, К’ирсан! Запал, а вот чем, они и сами понять не могут. Вот теперь все ходят и решают: а ну как они обманулись и ты не тот, за кого тебя приняли? – Терн, над которым вовремя поработал один из королевских магов, тоже стремительно шел на поправку. Он теперь постоянно сидел, свесив ноги с телеги, и по очереди насвистывал все песенки, которые знал или думал, что знает. Иногда Согнара переполняло желание поговорить, и тогда Кайфат становился его невольным слушателем.

– И за кого же меня приняли? – не удержался от вопроса лейтенант.

– За умелого бойца и очень, очень удачливого командира. Тем, кто выжил, твоя удачливость нравится, ну а мнение сгинувших в Бездне никого уже не интересует! – довольно цинично пояснил товарищ и вновь принялся насвистывать надоедливый мотивчик.

Наконец, по прошествии целой седмицы, К’ирсан понял, что восстановился почти полностью и теперь вполне может вернуться к службе. Уставший и злой полковой лекарь попытался было возразить, но затем просто выматерил сбегающего из-под его опеки больного и махнул рукой.

В роте К’ирсана встретили не то чтобы настороженно, но и без особенных восторгов. Каждому легионеру приходилось служить под началом разных командиров: плохих и хороших, честно тянущих армейскую лямку наравне с рядовыми бойцами и любителей спихнуть свою работу на талантливого помощника, но вот только каждый из них был дворянином. Ведь благородному человеку и подчиниться не грех, а новый лейтенант такой же выходец из низов, что и они. Ходили, конечно, слухи, что он чей-то там бастард, но, с другой стороны, какой спрос с ублюдка, удачи которого не хватило даже родиться, как пристало честному человеку!

Подобные настроения медленно тлели, пока раненый лейтенант Кайфат трясся в телеге, изредка вспыхивали в кострах споров с бывшими его бойцами и снова угасали до поры до времени… Все это К’ирсан читал на лицах легионеров, когда колонна сводных полков встала лагерем после дневного марша.

Построив роту в две шеренги, лейтенант прошел вдоль линии бойцов, что-то внимательно разглядывая в лицах солдат, после чего приказал всем разойтись и вызвал к себе сержантов. Хотя ему и полагалась как офицеру персональная палатка и слуга-оруженосец, но на деле все выглядело не столь гладко. Из всех вещей у него остались только кошели с деньгами, книга да медальон, все остальное досталось захватившему лагерь легиона врагу. По просьбе К’ирсана Терн сторговал у одного раненого плотное одеяло и неплохой меч, после чего кошелек лейтенанта полегчал почти на шестнадцать фарлонгов.

С мечом вообще произошла целая история. Трофей, снятый с тела врага и верно послуживший уже немало седмиц, раскололся на несколько обломков в момент гибели мага, оставив последнего хозяина безоружным. Потеря не была бы серьезной проблемой, будь это прежний легион с собственными походными кузнями, интендантами и обозами. Но гвардейцы прибыли почти налегке, захватив в пузыри лишь запасы солдатских пайков на четыре седмицы. А ведь почти два полка легионеров тоже надо чем-то кормить! Так что солдаты жили в условиях постоянного дефицита самых необходимых вещей.

Вот и приходилось лейтенанту принимать сержантов не в палатке, а просто сидя на земле на разостланном потертом одеяле с парой прожженных дыр. К’ирсан в самом начале разговора перехватил полупрезрительные взгляды сержантов, мигом подметивших все унизительные для достоинства командира мелочи.

– Времени у нас не слишком много, потому буду предельно краток, – чуть более резко, чем следовало, начал Кайфат. – Через несколько дней подойдем к Фиору, где наверняка будет штурм. У нас же бойцы друг к другу не притерты, тройки еще не сработались. Я тут посмотрел списки личного состава у полкового писца… – Лейтенант потрепал сидящего на коленях зверя и уже почти бесстрастно продолжил: – Очень мало солдат, которые раньше служили хотя бы в одном десятке. Люди друг друга наверняка едва знают по именам…

– Возьму на себя смелость прервать вас… Лэр! – с вызовом начал было Ясин Шлях, сержант первого взвода, но тут же замолчал после неожиданно грубого ответа командира: – Я не спрашивал пока вашего мнения, сержант!

Опытный и уверенный в себе Марлук, отслуживший в пятой роте легиона целых три года, посмотрел в глаза сидящего перед ним человека с обезображенным шрамами лицом и тут же вперил взор в землю – впервые он не смог вынести тяжести чужого взгляда.

– Вас вызвали сюда не для бесплодных дискуссий или споров, а для разъяснений тех требований, выполнения которых я жду как от младших командиров, так и от рядовых солдат. И первое требование – повиновение. – С началом разговора на К’ирсана навалилось странное чувство холодной отчужденности, подобное боевому трансу играющего клинком бойца. – Я требовал этого от солдат раньше, не изменю своему правилу и сейчас. Но война все же накладывает свой отпечаток, поэтому любое неповиновение буду рассматривать как бунт и карать на месте.

Напрягшимся солдатам казалось, что перед ними сидит окаменевшая статуя некогда живого человека, лишь губы продолжали шевелиться да глаза излучали холодное бешенство. Этот контраст пугал и завораживал одновременно.

– Теперь что касается бойцов роты. Через полчаса необходимо организовать соревнования между бойцами ваших взводов по трем дисциплинам: стрельба из лука, метание дротиков и бой на мечах. Результаты сообщите мне сразу по окончании учебных боев.

На лицах легионеров появилось выражение растерянности и неприятного ошеломления.

– Простите, лэр, но солдаты устали! – все же попытался урезонить нового командира сержант третьего взвода Гнеш Дьюк. Товарищи поддержали его сдержанным ворчанием. – Может быть, завтра…

Лейтенант Кайфат даже не стал отвечать, и под его взглядом ветераны вскочили и, отдав честь, молча разошлись по своим взводам. Уже в спины им донеслось:

– И еще: если завтра утром солдаты так же будут походить на банду гамзарского отребья, я спрошу с каждого из вас.

Оставшись один, лейтенант немного посидел, задумчиво покусывая пожухшую травинку, пока его не отвлек завозившийся Руал.

– Надеюсь, я делаю все правильно, – тихо шепнул Прыгуну К’ирсан, осторожно обхватив руками его мордочку, после чего тоже встал и направился в сторону осторожно возмущавшихся легионеров роты.

Хотя командир роты и потребовал от сержантов отчетов о результатах импровизированной тренировки, он решил не пренебрегать и собственными наблюдениями. Ведь его задумка позволяла хоть как-то проверить и способности к управлению самих сержантов…

В час уложиться не удалось, и солдаты стреляли, швыряли дротики и звенели клинками почти до самой темноты. Собравшиеся вокруг зрители из соседних рот не возражали, получив неплохое развлечение. По окончании необычных соревнований К’ирсан приказал заново сформировать десятки в каждом взводе. Так появились десятки метателей дротиков, стрелков и обычных бойцов. Конечно же иногда получалось, что кто-то делал успехи во всех трех дисциплинах, но тут Кайфат просто следовал голосу собственной интуиции.

Наутро, за час до общего подъема, лейтенант вновь построил роту и прошелся вдоль шеренг. Внешне мало что изменилось, но своему внутреннему чутью Кайфат доверял. Он ощущал смутные, пока еще скрытые изменения в настрое солдат. Тупое опустошение и ощущение собственной неудачливости уступали новому чувству глухого раздражения на нового командира. Какие-то совершенно безумные тренировки сразу после дневного марша, перестановки и утренние побудки просто не могли оставить людей равнодушными. Своей целью К’ирсан видел необходимость разбудить искру острых, сильных эмоций, которая бы переросла в ту злую энергию, часто становящуюся залогом победы. Правда, была здесь некоторая опасность перегнуть палку, сломав далеко не беспредельно гибкий клинок человеческих эмоций, но тут уж все зависело от него самого. Его игра на чужих эмоциях больше походила на странную, неправильную забаву с собственными ощущениями – когда, влияя на других, ждешь изменений в самом себе. И такой подход к командованию сильно не нравился солдатам…