Ангел для сестры - Пиколт Джоди Линн. Страница 19

Третья мировая война началась незамедлительно. И не из-за убийства эрцгерцога или сумасшедшего диктатора, а из-за того, что мы проехали поворот.

– Брайан, – проговорила мама, вытягивая шею. – Это только что была Северная Парковая улица.

Папа отвлекся от своих мыслей.

– Можно было сказать до того, как я ее проехал.

– Я сказала.

Прежде чем подумать, стоит ли принимать чью-либо сторону, я выпалила:

– Я не слышала, чтобы ты говорила.

Мама резко повернулась ко мне.

– Анна, твое мнение интересует меня в последнюю очередь.

– Я только…

Она подняла руку, отгораживаясь от меня, и покачала головой.

– Брайан, ты опять проехал.

Когда мы приехали домой, мама пронеслась, как ураган, мимо Кейт, которая открыла дверь, мимо Джесси, смотревшего по телевизору что-то очень похожее на канал «Плейбой». Она начала хлопать дверцами шкафчиков в кухне, доставала продукты из холодильника и бросала их на стол.

– Как дела? – спросил папа у Кейт.

Не обращая на него внимания, сестра бросилась в кухню.

– Что случилось?

– Что случилось?! – Мама пронзила меня взглядом. – Почему бы тебе не спросить у своей сестры, что случилось?

Кейт посмотрела на меня. Все посмотрели на меня.

– Просто удивительно, какая ты молчаливая, когда судьи нет рядом, – изрекла мама.

Джесси выключил телевизор.

– Она заставила тебя разговаривать с судьей? Анна, как ты могла?

Мама закрыла глаза.

– Джесси! Знаешь, лучше бы ты ушел.

– Сара! – В кухню вошел папа. – Нам всем нужно немного остыть.

– Мой ребенок только что подписал смертный приговор своей сестре, а ты советуешь мне немного остыть?!

В кухне стало так тихо, что было слышно урчание холодильника. Мамины слова повисли в воздухе, как перезревшие фрукты, и взорвались, когда она кинулась к Кейт.

– Кейт, – повторяла она, пытаясь обнять ее. – Мне не следовало так говорить. Я не это имела в виду.

В нашей семье на горьком опыте научились не говорить того, что следовало, и не иметь в виду того, что на самом деле имелось в виду. Кейт зажала рукой рот. Она попятилась к двери, наткнулась на папу, который не успел поймать ее, прежде чем она бросилась вверх по лестнице. Я услышала, как хлопнула дверь нашей комнаты. Мама, конечно же, побежала за ней.

А я сделала то, что получалось у меня лучше всего. Я пошла в противоположную сторону.

Есть ли еще на земле такое место, где такой же запах, как прачечной? Так пахнет дождливое воскресенье, когда не хочется вылезать из-под одеяла. Так пахнет, когда лежишь на траве, которую только что постриг папа. Наслаждение для носа. Когда я была маленькой, то часто, сидя на диване, наблюдала, как мама достает еще теплую одежду из сушки. Она накрывала меня этим ворохом. И я, свернувшись калачиком, воображала себе, что это кожа, а я – большое сердце.

Кроме того, прачечные магнитом притягивают к себе одиноких людей. На черных стульях растянулся парень в армейских ботинках и в футболке с надписью «Нострадамус был оптимистом». Женщина возле раскладного столика перебирала ворох мужских рубашек, глотая слезы. Возьмите десять людей из прачечной и наверняка найдете кого-то, кому хуже, чем вам.

Я сидела напротив ряда стиральных машин и старалась угадать, где чья одежда. Розовые трусики и кружевная ночная рубашка явно принадлежали девушке, которая читала любовный роман на скамейке. Красные шерстяные носки и клетчатые рубашки принес отвратительный студент, который сейчас спал. Футболки и детские костюмчики подходили только малышу, который настойчиво протягивал белые салфетки маме. А та разговаривала по мобильному, не обращая внимания на ребенка. Кто покупает мобильный телефон, если нет стиральной машины?

Иногда я затеваю игру, стараясь представить себя на месте человека, чья одежда вертится перед моими глазами. Если бы я стирала эти рабочие джинсы, я была бы, наверное, кровельщиком. У меня были бы сильные загорелые руки. Если бы у меня были такие рубашки в цветочек, я бы, возможно, приехала на каникулы из Гарварда, где изучала криминальное право. Будь я владелицей той атласной накидки, то имела бы сезонный билет в оперный театр. Я попыталась себе это представить и не смогла. Я могла представить себя только в роли донора Кейт.

Мы с Кейт – сиамские близнецы, просто место, где мы срослись, нельзя увидеть невооруженным глазом. Поэтому нас разъединить еще труднее.

Ко мне подошла работающая в прачечной девушка с кучей мелких, выкрашенных в синий цвет косичек на голове и с сережкой в губе.

– Нет монеток? – спросила она. – Может, нужно разменять?

Разменять? Я даже боялась подумать, что я хотела бы разменять.

Джесси

В детстве я часто играл спичками. Брал тайком коробок на полке над холодильником и прятался в родительской ванной. Вы знаете, что лосьон для тела «Jean Natu» горит? Если его разлить и бросить спичку, то пол будет гореть голубым пламенем, пока не выгорит спирт.

Однажды Анна застала меня в ванной.

– Смотри. – Я написал лосьоном ее инициалы на полу. А потом поджег. Я думал, что она с криком бросится прочь, но вместо этого она присела рядом со мной на край ванны. Взяла флакон, нарисовала какой-то причудливый узор на кафеле и попросила меня сделать это еще раз.

Анна – единственное доказательство того, что я действительно родился в этой семье, а не был подброшен спасающимися от погони Бонни и Клайдом. На первый взгляд мы совсем не похожи. Но внутри мы одинаковые. Люди, которые думают, что знают, с кем имеют дело, всегда ошибаются.

Да пошли они все! Я столько раз говорил это про себя, что на лбу у меня уже могла появиться вытатуированная надпись. Я всегда езжу на своем джипе с такой скоростью, что легкие не выдерживают. Сегодня я летел со скоростью девяносто пять миль в час по 95-му шоссе. Я обгонял машины, резко сворачивая то вправо, то влево. Люди кричали на меня за своими закрытыми окнами, а я в ответ показывал им средний палец.

Я решил бы тысячу проблем, если бы на полной скорости съехал с дороги. Не то, что я об этом не думал. В моих водительских правах отмечено, что я потенциальный донор органов. По правде говоря, я предпочел бы, чтобы мое тело вообще разобрали на органы. Уверен, что таким образом я принес бы больше пользы. Интересно, кому достались бы мои печень, легкие или даже глазные яблоки? И какому бедняге подсунут то, что притворяется моим сердцем?

Меня пугает мое везение. Я съехал с магистрали и медленно поехал по Алленс авеню. Там был подземный переход, где я собирался найти Дюраселя Дана. Он бездомный, ветеран войны во Вьетнаме. Ищет в мусорных баках батарейки. Что он с ними делает, не имею ни малейшего понятия. Насколько я знаю, он их вскрывает. Говорит, что ЦРУ передает сообщения своим агентам в батарейках «Energizer», a ФБР предпочитает «Everedays».

У нас с Даном договор: я приношу ему еду из Макдоналдса пару раз в неделю, а он за это присматривает за моими вещами. Он сидел, склонившись над книгой по астрологии, которая была его Библией.

– Дан, – позвал я его, вылезая из машины, и отдал ему сэндвич. – Что там?

Он искоса посмотрел на меня.

– Луна опять в этом долбаном Водолее. – Он набил рот картофелем фри. – Не надо было вообще вылезать из постели.

Не знал, что у Дана есть постель.

– Как там мои вещи?

Дан кивнул в сторону бетонной опоры, за которой он хранил мои вещи. Хлорная кислота, украденная из школьной химической лаборатории, была в целости и сохранности, в другой бочке были опилки. Я набил опилками наволочку, сунул ее под мышку и пошел к машине. Он ждал меня возле двери.

– Спасибо, Дан.

Но он прислонился к машине, не давая мне ее открыть.

– У меня есть послание для тебя.

Хотя я знал, что Дан постоянно несет бред, внутри у меня все перевернулось.

– От кого?

Он посмотрел под ноги, потом опять на меня.