Файролл. Пути Востока - Васильев Андрей. Страница 24

Я вынырнул. Перед моими глазами развернулась ужасная в своей величественности картина – потоки воды, летящие вниз и несущие людей, маг, застывший на вершине холма, черное небо и несущееся на меня дерево. Удар и темнота.

– Ы-ы-ых! – Я понял, что сижу в пыли на дороге. Вокруг была тишина и ночь. Впрочем, восток помаленьку начал светлеть, предвещая утро. Я ощупал себя. Кажется, цел. Вызвал интерфейс – вроде я. Посидел еще немного и начал осознавать, что я только что пережил. И тут меня накрыло.

– Вы чего, совсем обалдели! – заорал я, вскочив и грозя кулаком небесам. – Вы думаете вообще, чего творите? Так человека неврастеником можно сделать!

Ставень на соседнем доме скрипнул, и в этом скрипе явно послышался злобный смех. Внезапно поднявшийся ветер кинул мне в лицо песок, после просвистел по соседнему дому и оттуда вместе с мусором швырнул мне что-то под ноги. Я нагнулся посмотреть, что это такое, и увидел, что это тряпичная кукла с пуговицами вместо глаз.

Вы замечали, что дети очень искренни в своих эмоциях? Если горе – то безграничное, если радость – то безмерная, если смех – то безудержный. Ну а если страх – то бескрайний. Я с самого детства не испытывал такого бескрайнего страха, как той ночью в Снэйквилле. Я понимаю, что, скорее всего, это было заложено программой, но тем не менее.

Как же я бежал! Я буквально слетел с холма, переплыл реку (скорее всего, если бы не страх, я бы к ней вообще не приблизился), отмахал по полям мили три и наконец рухнул под какое-то одинокое дерево. И только после этого еще раз взглянул туда, в сторону проклятой деревни.

Она выглядела абсолютно безобидно, даже романтично – дома, залитые лунным светом.

– Будь я проклят, – прошептал я, – если еще хоть раз к ней приближусь.

Я понял, почему побывавшие здесь уходили из игры – виртуальность была более чем реальной. Слишком уж близка была смерть, причем не их собственная.

А еще я понял, почему никто никогда не рассказывал о том, что видел. Рассказать об этом – значит, пережить все еще раз. Но вновь испытать то чувство, когда ладонь Марики выскользнула из моей руки, я не согласен ни за какие коврижки.

Небо светлело, близился рассвет. Рассвет после самой жуткой ночи в моей жизни.

Глава 10,

не слишком-то и длинная, в которой герой сначала попадает в Монтриг, а после принимает решение в нем немного задержаться

Идти дальше у меня не было ни физических, ни моральных сил. Я подумал, что хоть и не есаул молоденький, а дерево, рядом с которым я рухнул, вроде как не ольха, но и черт с ним, сойдет и так. И вышел из игры. Дополз до дивана и повалился на него. И пусть весь мир подождет.

Разбудил меня телефонный звонок. Видимо, это становится хорошей традицией, но только что-то меня не греет, если честно, каждое утро просыпаться от телефонных трелей. По-моему, это уже перебор.

– Алло, – вымученно выдавил я из себя, гадая, кому же так неймется в воскресенье поесть мой мозг. А, ну конечно, кто же еще.

– Никифоров, ты что, спишь? В двенадцать часов дня? – раздраженно прозвучало в трубке.

– Да, Эля, я сплю. В двенадцать часов дня. Представь себе.

– Все, вставай, собирайся, мы едем на шашлык к Вартанянам.

И тут меня в очередной, второй за сегодня (если игровой срыв считается) раз прорвало.

– Почему?

– Что почему?

– Почему я должен ехать на шашлык к Вартанянам? Я не хочу ехать на шашлык к Вартанянам. Я вообще не знаю, кто такие Вартаняны. Ты их знаешь – ты и езжай к ним. Но без меня. Скатертью дорога.

– Не поняла?

– Чего ты не поняла? Что я никуда ехать не хочу? Или то, почему я ехать не хочу? Я вот тоже не понимаю, почему я всегда еду туда, куда надо ехать тебе, хожу туда, куда интересно ходить тебе. Ты бы хоть раз, для приличия, спросила у меня – а куда, собственно, хочу пойти я?

– Неадекватный ты сегодня, – задумчиво сказала Эля. – Потом поговорим. Серьезно поговорим.

И повесила трубку. Слава богу. Все хорошо в меру, особенно экспрессивные и эгоцентричные женщины. Будем считать, что триста лет подошли к концу.

Почувствовав себя Дмитрием Донским, я отправился завтракать. Или уже обедать?

Когда я доедал макароны, заправленные сыром и ветчиной, такие вредные, но такие вкусные, снова зазвонил телефон. Глянув на экран, я увидел, что это звонит Вилли.

– Здорово, бродяга, – с набитым ртом поприветствовал я его.

– Здорово, – ответил мне Вилли. – Жрешь, что ли?

– Ага, макарошки.

– С котлетой?

– Не, с ветчиной. Кабы котлета была, я б и макарошки варить не стал.

– Ну не скажи. Лучше котлетосов с макарошками только котлетосы с пюрешкой и соленым огурчиком. Или маринованным, знаешь, с эдаким корнишончиком.

Мы еще минуты три поговорили на гастрономические темы, потом Толстый Вилли кашлянул и сказал мне:

– Тут ко мне один чел в игре подходил, сказал, чтобы я про тебя ни слова никому не говорил, и за это мзду выкатил неслабую.

– Данж? Много с него взяли?

– Много, – ответил мне Вилли. – Больше, чем со стандартного.

– Ну и хорошо, – сказал ему я. – Выгода же.

– Да выгода – это понятно, – согласился Вилли. – Я тебе другое хочу сказать: ты поосторожнее давай. Это был человек администрации, а у них там не просто серьезные люди, а очень серьезные люди. Не найди себе на голову приключений.

– Я постараюсь, – искренне пообещал ему я. – А там как пойдет. Ты, главное, забудь о том, кто я по профессии.

– Уже забыл, – ответил Вилли. – Тебе денег подогнать?

– Каких? – не понял я.

– За данж. В каком-то смысле ты нас на него навел.

Деньги – это хорошо. Вот только кто знает, как он их по клановой кассе проводить будет. Да и мелко это…

– Нет, старик, не надо. За пиар ты мне заплатил, а все остальное – твое и только твое.

– Ну бывай тогда. Если чего надо будет, звони или письмо по внутриигровой почте пиши. – И Вилли повесил трубку.

Сытый и довольный, уже маленько отошедший от ночных треволнений и дневного блицкрига, я сел на диван и стал задумчиво смотреть на капсулу, решая для себя вопрос – идти снова навстречу приключениям или все-таки сделать тайм-аут. Поколебавшись немного, я все-таки подумал, что надо добраться до Монтрига, а там и видно будет.

Это была не ольха, а березка. Такая нормальная, среднестатистическая, вполне российская березка. Единственная, кстати, на всю округу, судя по всему. Насколько хватало глаз, передо мной расстилалась степь, лишь где-то совсем у горизонта вроде бы был лес – похоже, на дальних подступах к плато Фоим, про которое говорил мне Ромуил сто лет назад, еще во Фладридже. Нужная мне дорога находилась значительно правее, и шагать мне по ней было где-то часов пять, не меньше. Я встал, еще раз оглянулся. Снэйквилль в дневном свете, да еще и с такого расстояния, смотрелся совсем безобидно – руины и руины. Меня слегка передернуло, я сплюнул, еще раз дал себе зарок обходить его десятой дорогой и двинулся в восточном направлении.

Надо отметить, что идти по равнине было легко и приятно, не то что давеча по лесу. Солнышко светило нежарко, над головой раздавались трели каких-то птиц, возможно, жаворонков. Я не сильно разбираюсь в пернатых и их песнопениях. Часа через два, правда, пришлось искупаться – дорогу пересекала еще одна река, я так понимаю, что она, как и вчерашняя – у Снэйквилля, – это приток Крисны.

Как и вчера, меня не беспокоили враждебно настроенные мобы, что было довольно странно – на таких просторах и без врагов? Хотя поиск приключений на свое мягкое место, по крайней мере, до посещения надгробия, не входил в мои планы. Но чтобы я – и без приключений? Не бывает.

Как я прозевал эту парочку, я и сам не понял. Расслабился, видимо. Леса тут нет, и любая двуногая прямоходящая особь видна издалека. Даже в лежачем виде. Но факт есть факт – прозевал.

– Опа, опа, опа. А ну пассажир, стоять! Чё есть чё? – услышал я чей-то говорок и, обернувшись, увидел шагах в десяти от себя двух встающих с зеленой травки агров.