Моя причина любить снег (СИ) - Савельева Валерия Андреевна "(ВалеRka)". Страница 5

– А каков был приказ? – я аж офигела от такого.

– Приползти к нему на коленях и извиниться.

Нахмурившись, я обдумывала сказанное. Получается, выгоняя меня, Коля на самом деле имел в виду, что нужно вернуться, упасть на колени и просить прощения, обещая впредь подчиняться? А ведь возможно… он властный и уверенный в себе. Но…

– И хватит обдумывать данную идею как возможную, – недовольно приметил Никита. – Её исполнение невозможно. Ну, если ты, конечно, не готова всю жизнь ползать у него в ногах и лобзать ботинки.

Отрицательно помотала головой, поднимая глаза на Ника и понимая, что парень читает меня, будто книгу. Хороши дружки, ничего не скажешь! Один любит командовать, другой и так прекрасно знает, что творится у собеседника в голове.

– Тогда на днях приступаем к плану? Правда, думаю, держаться за ручки, словно первоклассники – это глупо. Нужно или каких-то более глубоких проявлений "чувств", или… о, точно, я…

Ник вдруг замолчал, уставившись мне за спину. Оглянулась, чтобы поглядеть, что же его так заинтересовало, и сама замерла, словно лёд сковал всё тело. Далеко-далеко позади в компании парней шёл Коля. Они что-то обсуждали, кидая едкие комментарии, и нас, похоже, не замечали.

– Ах, да… покажем ему любимую картину: самец мужчина и жертва. Устроим сцену где-нибудь рядом с библиотекой, у Барабина в этом семестре часто пары в соседних аудиториях, – первым очнулся Никита. – Пошли отсюда. Такая погода шикарная, а картина всё портит.

Он кинул раздражённый взгляд на Колю с компанией, которые разместились на одной из лавок, и целеустремлённо направился в противоположную сторону. Забавный такой. Никогда раньше не замечала, что Ник на самом деле очень… мягкий, что ли. Мне он казался весёлым и добрым, но в самоуверенности и надменности похожим на Колю. Наверное, потому что всегда находился с ним рядом, когда мы общались.

– Мне показалось, что ты о чём-то задумался, когда увидел Кольку, – сообщила с улыбкой, нагнав парня.

– Ааа… да так, пустяк.

– Ник, а почему ты внезапно решил выступить против друга детства? Кто тебе я, а кто он…

Зимин вдруг остановился и, вновь потрепав меня по голове, тепло ответил:

– Знаешь, бывает иногда, что приходится переосмыслить некоторые отношения. Взвесить их получше и понять, кому всё это жизненно необходимо, а кто просто связан по рукам и ногам. Слепая вера никогда не приносила пользы.

Почему решился выступить против друга? Ну, по крайней мере, он ответил честно – взвесил и переосмыслил их отношения с Колей. Барабин ведь правильно сказал: Ник – идеалист, и именно потому многого не замечал, следуя на поводу у собственных привязанностей.

Когда он это понял? Ну, на следующий день после той ссоры из-за Разиной Никита поостыл и решил всё же наведаться к другу. Не для того, чтобы извиниться – это он считал просто бессмысленным, не за что было, –  а всего лишь поговорить, попытаться убедить Колю хоть раз одуматься и поступить по совести. Ведь Барабину нравилась София, это Ник знал точно. Но зачем тогда он пытается сломать девушку?

– Что, одумался? – осклабился Коля, распахивая дверь перед другом. – Правильно, Ники, правильно. Дружба одна, а баб – много.

– Я не сказал, что согласен тебя поддерживать, – нахмурился тот. – Я просто пришёл обсудить эту ситуацию.

– А что обсуждать? – усмехнулся Барабин. – Девочка – конфетка. Мордашка прелестная, талия тонкая, а грудь… Ники, грудь всегда – решающий фактор при выборе девушки. Она может быть полнейшей идиоткой и одеваться как чмо, но зато в постели понимаешь, что жизнь прекрасна.

Он заржал и прошёл в зал, разваливаясь там на диване. На экране большой плазмы замер кадр из какого-то боевика. Вероятно, Коля как раз смотрел его, когда явился Зимин.

– По-моему, это не принципиально, – возразил Ник.

– Ага, не принципиально, если ты святоша и о сексе даже не думаешь. Идеалист! – фыркнул Барабин. – О чём поговорить-то хотел?

– О Софке… с чего вдруг ты с ней так? Она же любит тебя.

– О Боже, Ники, может, заткнёшься уже со своей Разиной? – Коля закатил глаза. – Бесит, честно. Оставь её в покое, помучается, приползёт… все будут счастливы.

Зимин молча сверлил друга взглядом. Следил за его уверенными движениями, наглой ухмылкой и просто… не узнавал.

– Слушаю тебя сейчас, и кажется, что с незнакомцем разговариваю, – грустно уронил он.

– Ники, не вы*бывайся. Разве "незнакомец" тебя держит и заставляет разговаривать? Это ты припёрся ко мне и несёшь муть о моральных ценностях. Идеальный мальчик, блядь, – Коля жестоко усмехнулся, сверля друга взглядом. – Да, я хочу чтобы Софа сломалась, упала к ногам, молила о пощаде. А потом бы я её отшлёпал и жестоко взял, наматывая волосы на кулак. Можно даже на людях.

– Барабин, это глупо, я же знаю, что ты…

Коля резко вскочил с дивана и вновь, как в прошлый раз, схватил Зимина за грудки. В глазах красавца института пылала ярость.

– Что ты знаешь? Какого хрена пытаешься меня поучать? Привязался ещё в малолетстве, присосался, как пиявка. Конечно, и деньги, и популярность! Хотелось кусочек урвать.

– Придурок, – прошипел Ник. – Я никогда о таком не думал.

– Думал, Ники, думал. И всегда обижался, когда не перепадала хоть капелька популярности да восхищения. Без меня ты – никто. Жалкий нищий идеалист, цепляющийся за мамину юбку и одевающийся исключительно в шмотки прошлых коллекций, потому что их можно очень дёшево купить на распродажах. Разве не так?

– Чёрт, я тебя не узнаю. Совсем.

Зимин аж рассмеялся этим мыслям, ощущая себя запачканным чём-то липким и вязким. От друга он такого не ожидал. Честно говоря, для Никиты друг был одним из самых важных людей в жизни. И самых близких. Какая-то душевная привязанность, уверенность в друге и в каждом его поступке. Слепая уверенность…

Сейчас же каждая фраза резала душу, словно нож масло – легко и умело. Значит, этот богатей всегда считал, что Ник просто пиявка, присосавшаяся к деньгам? Ой, какое высокое мнение о богатстве папочки.

– А что бы тебе узнавать? Ты сам отдалился, когда понял, что я не буду делиться денежками. Смотрите-ка, сынок офисного планктона и училки английского, напрочь контролируемый родными. Ой, мамочка заболела, что же делать, вдруг сдохнет-то? И что с того? Какая-то баба, которая и так лишает тебя свободы.

В порыве ярости даже превосходство по силе не смогло остановить Ника. Он выдрал ворот рубахи из цепких пальцев Коли и со всей силы шибанул ему кулаком в солнечное сплетение, потом снова, но уже по морде. Ухватившись рукой за шею Барабина, Никита сжал пальцы, мечтая сломать шею этому придурку, но всё же кое-как смог успокоиться.

– Повтори, что сказал, у*бок, – прошипел парень в лицо красавца вуза, который после очередного удара по морде должен был стать заметно менее привлекательным. – Не смей трогать маму.

– А что? – кое-как прохрипел Коля. – Снова ударишь?

– Да, снова ударю, сука.

– Но я прав, – Барабин начал задыхаться и Ник чуть ослабил хватку, позволяя тому говорить. – Все бабы – суки. Чтобы они не ограничивали нас, сперва нужно сломать их, унизить и растоптать. Приучить к подчинению, понимаешь? И твоя мамочка – идеальное тому подтверждение. Имея собственную волю, загадила жизнь отцу, заставив стать офисным планктоном, и тебе проходу не даёт…

Ник снова сжал пальцы, отчего Коля захрипел. Смешно, вот вроде бы такой весь накачанный, высокий и даже крутой, а сейчас не может избавиться от хватки более низкого и жилистого Зимина. Задыхается, убеждая в своих принципах.

Да, Никита знал, что друг ненавидит женщин, но чтобы настолько… Мать, отсудив при разводе с отцом довольно крупную сумму, смылась куда-то за границу, оставив мальчишку папе. "Продала сына", – как в шутку говорил порой Барабин. Оказалось, не в шутку.