Ups Downs (СИ) - "Северная Изольда". Страница 99

Но, собственно, на этот раз ей не стоило ни о чем переживать. Я была в полной безопасности здесь, так далеко от завистливых, ненавидящих меня жителей дома Владыки. Так далеко от тех, кто по-настоящему желает моей смерти. Рабов, проклинающих меня или же вельмож, недовольных мной (опять же внимание Владыки стоило дорого и то, что какая-то «шлюшка» получает его больше, чем тот же представитель аристократии этого мира, было оскорбительным).

А эта красная одежда, это ожерелье со знаком Высшего дома, выполняли функцию сотни охранников, потому что ни один простой горожанин и близко не подойдет к представителю дома Владыки.

Потому я была в абсолютной безопасности, неприкосновенная для всех и вся. Ну, если только не для этих проклятущих мыслей.

Глава 37

Мужчина, стоящий перед Владыкой, был лицом непокорности, уверенной силы и… равнодушия. Тон его голоса был настолько серым и будничным, что мог бы поспорить невыразительностью со сводками погоды. И это при учете, что речь идет о чужих жизнях. Смертях, точнее.

Владыка — паренек лет пятнадцати — расслабленно восседал на своем костлявом троне, кивая в такт его словам. Он не смотрел на своего раба, он был беспечностью и неугомонной скучающей молодостью, кидая в рот (кто бы мог подумать) цветное драже — M&M's.

В один момент его раб прервался. Он споткнулся посреди предложения, его сердце отчетливо пропустило удар. Его ладони сжались, а потом вновь разжались. Новое сжатие кулаков, которое говорит о том, что мужчина искренне желает почувствовать рукояти своих клинков в руках.

По молодому лицу Владыки скользнула тень улыбки, как если бы изменение атмосферы и само это молчание ему о чем-то говорило, и что он был искренне рад этим изменениям и этому «чему-то».

Однако эта тень быстро исчезла с его лица, он вновь стал скучающей юностью.

Перекатывая в пальцах драже, которому уделял больше внимания, чем мужчине у его престола, Владыка ждал, когда его слуга очнется достаточно, чтобы продолжить свой доклад.

— Где моя женщина?

Мальчик медленно повернул к нему свое лицо, которое затронули недоумение и возмущение.

«О, только не начинай» — мелькнуло в его глазах, прежде чем паренек вновь отвернется. Его скучающий, высокомерный взгляд вновь вернулся к цветному драже.

— Где. Моя. Женщина. — Прорычал Аарон, сжимая кулаки до хруста в суставах.

«Что?» — мальчик повернулся к нему с таким искренним недоумением, словно уже потерял нить разговора.

— Ответь мне, Владыка. Где она? — Только безумец назовет его тон почтенным и просящим. Он открыто угрожал всем своим видом и этим тоном в особенности.

«Кто знает». — Неопределенно пожал плечами Райт. — «Смотря, о ком идет речь. Хотя не думаю, что это так важно… я все же не помню, куда дел всех женщин, которые у меня были. Тебя какая интересует?»

Несмотря на всю эту беспечность и наигранную скуку, Райт изначально добивался гнева и смятения своего раба. Он ждал, когда эти гнев и смятение станут страхом, станут отчаяньем.

— Ты прекрасно знаешь, кто интересует меня. И ты ответишь мне, где она. Где моя женщина? Где Шерри?

«Малышка Шерри?» — Новое рычание заставляет его довольно улыбнуться — «Честно признаться, я и сам не знаю. Отсюда плохо видно».

— А ну-ка отвечай, маленький ублюдок, что ты сделал с ней.

Райт был удивлен. Да нет. Он был так шокирован, что даже не сразу поверил в то, что не ослышался.

Владыка медленно перевел свой расширенный взгляд на своего зарвавшегося слугу. Он смотрел на этого напряженного мужчину, чья ярость стала почти так же материальна, как и открытое пламя, опаляя его кожу и волосы. Кажется, он недооценил степень одержимости своего могущественного раба.

Это становиться все интереснее.

— Ну-ка повтори. — Проговорил Райт, откидывая цветастую упаковку с конфетами в сторону, выпрямляясь в своем троне. Этот подросток выглядел теперь высокомернее и надменнее всех царей Египта. А ведь те себя богами считали.

— Ты расслышал и с первого раза. — Прорычал Аарон, оскаливаясь. Мужчина, кажется, был полностью готов к тому, что тут намечалось.

Ах да, догадался Райт, он думает, что ему больше нечего терять. Думает, что она мертва. Думает, что теперь его ничто не держит на этой земле, потому он может попытаться перегрызть глотку своему Владыке.

Нет, не так скоро, до конца еще слишком далеко…

— Хочешь ответа? Ладно. Давай вместе подумаем. — Мальчик наиграно задумался. — Что же я мог сделать со своей наложницей? — Терпение его слуги горело как бикфордов шнур, и это пламя все ближе становилось к взрывчатке под названием «Истинная сущность наглого раба Аарона» — Если она не в моей постели, где же она может быть? Есть идеи, Аарон? По поводу того, где может быть моя наложница, если она не в стенах моего дома?

Да, у него были идеи. И похоже их было много. Потому что он стоял в оцепенении с минуту, думая обо всех этих идеях. Его темный взгляд медленно становился еще темнее, пока не превратился в первородную ночь, заключенную в теле мужчины.

Аарон медленно поднял к мальчишке свои глаза, в которых была заточена древняя смерть, необъятность вселенной, первоначальность бытия, непроглядность хаоса.

— Молись.

Это единственное слово, которое он бросил, прежде чем повернуться и стремительно исчезнуть, вызвало противоречивые чувства.

Райт тихо хмыкнул.

Он вновь расслабленно разместился в своем троне, закидывая ноги на подлокотник. Вытащив из кармана новую пачку шоколадного драже, которую он рывком открыл, мальчик нахмурился в раздумье.

Все прошло не по плану.

Почему-то на этот раз Аарон отказался напрочь показывать свои слабости. Свою беспомощность, свою бессильную, жалкую злость, свою покорность раба, повиновение силе и власти своего господина.

Этот мужчина действительно был готов на убийство. И если бы все это не было простой игрой, если бы он, Райт, действительно собрался однажды избавиться от Шерри, Аарон бы пришел за ним. Он пришел бы за ним как падший ангел, как сам дьявол. Он бы привел с собой на поводке эту костлявую старуху — смерть, которая вечно таскается за ним. Которая, кажется, присутствовала при его рождении как эдакая фея крестная и в виду своей древности что-то перепутала, подарив мужчине такие глаза.

Райт медленно перекатывал драже во рту.

Сила. Это понятие абстрактно. Оно относительно. Оно не точно.

К тому же, он еще ни разу не сражался с Аароном по-настоящему, когда желанием, целью будет не выиграть, а убить. Аарон был готов убить. Он желал его убийства больше собственной жизни. Ему в этот момент было глубоко наплевать на то, будет ли он жив после этого. Уже издыхая, он нашел бы в себе силы дотянуться до его шеи и свернуть ее.

Сила. Это слово несет в себе куда больше, чем одно единственное значение.

И Аарон обладал той силой

, которой не обладал он, Райт.

Да. Все это принимает куда более интересный оборот. Пусть и не по сценарию, но импровизация тоже приветствуется.

Мальчик довольно улыбнулся, высыпая в свой рот драже из пачки.

Чертовы порочные жители гребаного города. Сколько еще борделей он должен обойти? Он и представить себе не мог, что их настолько много.

Из последнего, который он покинул только что, Аарон захватил хорошую бутылку джида. К черту шлюх. К черту «хотите развлечься, господин». Ему нужна его женщина. Ему нужно найти ее. Найти, а потом доставить к себе домой. И когда она будет окружена безопасностью, когда она будет лежать в его постели, он пойдет искать всех тех ублюдков, которые успели коснуться ее. А потом, в самом конце, он доберется до главного.

И не будь он Аароном из рода Ваилдрока, если не вырвет его гнилое сердце и не сожрет его на глазах еще живого Райта.

Вот это он называет местью. Расплатой. Возмездием.

Но пока его интересовала не месть. Ярость и гнев носились в нем, требуя смерти и мучений, но все остальное — вся его сущность — сосредоточилась на поиске его женщины. Сначала она, потом все остальное.