Война (СИ) - "Урфин Джюс". Страница 14

***

Традиционно извертевшись на кровати, я начинаю засыпать, когда стрелки часов уже приближаются к четырем утра, как вдруг во дворе раздается гудок машины. Простонав, прячу голову под подушку. Чертов придурок, кто бы это ни был. Казнить таких нужно. Машина продолжает сигналить. Я подскакиваю и, натянув джинсы на голое тело, вылетаю из квартиры. Сейчас я тебе устрою Варфоломеевскую ночь, вернее, утро, трубадур хренов. Но я так и застываю на пороге подъезда, когда узнаю хищные агрессивные линии машины Марка. Сам хозяин беспорядка покачиваясь стоит возле нее, не убирая руку с сигналки. Я подхожу к нему и, убрав руку, злобно буркаю:

– Ебанулся?

– И тебе здравствуй.

Марк пьян. Впервые я вижу его в таком состоянии, когда ему приходится для сохранения равновесия опираться на машину.

– Чего хотел? – я оглядываю двор, выясняя, нашлись ли еще желающие кроме меня объяснить Марку, что он не прав. На балконе курит мой отец.

– Тебя, – неожиданно сильным движением он привлекает меня к себе, впиваясь в губы поцелуем.

«Это пиздец, окончательный» – мелькает слабой вспышкой мысль и потом тонет в лавине желания, которая моментально затопила мое тело.

Марк отрывается от меня:

– Я женюсь завтра… уже сегодня, Звереныш… возвращайся ко мне?

– Охренеть, – я так удивляюсь такой безлимитной наглости, что забываю разозлиться.

– Я знаю. Понимаю, – Марк задумчиво трет нос. – Но как подумаю, что буду жить с женой и совсем без тебя, так хочется застрелиться.

– А ты не женись, – отталкиваю я Марка.

– Женюсь. Она носит моего ребенка. Ты не поймешь. Но это важно. Важнее всего.

– Успел? – утренняя прохлада забралась под одежду. Я зябко обхватываю себя руками, с удивлением отмечая, что привычная мне боль как будто рассосалась.

– Я старался, – Марк выводит узоры на запотевшем стекле машины. – Очень.

– Да, это ты умеешь, стараться. Ты сам за рулем?

– Сам, – покаянно качает головой Марк. – Мальчишник там был, – он неопределенно машет рукой. – Как будто не женюсь, а ночь перед казнью. Последнее желание, – Марк бездумно выводит на стекле мое имя.

Я смотрю на этого мощного, успешного, красивого человека и не понимаю, как можно загнать самого себя в тиски и мучиться. Может, он мазохист? И эта мысль возвращает в тот единственный раз, когда Марк сам дал мне ремень в руки. Мои скулы моментально вспыхивают, а внизу живота сладкой истомой стягивается узелок похоти.

– Ключи давай, – я просто решаю отвезти его домой. Честно. А размытые образы связанного Марка я тщательно изгоняю из своего воспаленного воображения.

Марк молча вкладывает мне в руку связку. Забравшись на пассажирское, он, нахохлившись, бурчит:

– Я всегда неплохо манипулировал людьми. Но ты портишь мне все планы. С первого раза. Как только увидел тебя в лифте, все пошло кувырком. Это глупо. Я думал, справлюсь. Подумаешь, увлекся, полюбил… Полюблю и перестану. Пройдет. Но не могу. Справиться с собой не могу.

– Угу, – я всецело разделяю его чувства, – та же история. Ты мне жизнь ломаешь, а я радуюсь как идиот.

– Что делать будем? – Марк растекается по креслу.

– Приехали, – я гляжу на Марка, его явно накрыло еще больше. – Давай я помогу тебе подняться? Ты вообще как собрался в таком виде в ЗАГС?

– Я в норме.

– Ага, в норме. Однако лошадиная у тебя норма. Опирайся на меня, – помогаю Марку вылезти из машины.

Марк почти висит на мне, а я, обнимая его, с наслаждением вдыхаю знакомый запах и настойчиво гоню мысли о вспыхнувших полосках от удара ремнем на его коже. Затащив Марка домой, опускаю его нетрезвую тушку на кровать. И позволяю себе минуту разглядывать его. Похудел и осунулся. Старательно отвожу глаза, уговаривая себя уйти, пока мой мозг все еще способен контролировать мое тело. Рядом с кроватью висит элегантный костюм, мой взгляд задерживается на роскошном галстуке цвета шампанского. Я стягиваю полоску шелка. Поглаживая его, наслаждаюсь тактильным ощущением. Красивый цвет. Подойдет к глазам Марка.

– Вик.

Я оборачиваюсь к Марку. Он протягивает вперед руки, скрестив их в запястьях.

– Завяжешь?

У меня во рту моментально пересыхает. Я, нервно облизав губы, накладываю полоску шелка на его запястья. Моя кровь, будто взбесившись, пульсирует под кожей. Я физически ощущаю это. Непослушными пальцами я стягиваю узлы, фиксируя руки Марка его свадебным галстуком. Завязав руки, я резко толкаю его на кровать и усаживаюсь сверху. Марк… Мой Марк… Полностью в моей воле… Мой внутренний дракон утробно урчит. А пальцы ползут по его груди, расстегивая рубашку. Марк протяжно выдыхает, когда я слегка тяну за колечко, продетое в сосок. Я прочерчиваю полоску вниз, обрисовываю кубики пресса и замираю на пряжке, пытаясь немного прийти в себя. Но Марк, выгнувшись, трется о мои пальцы возбужденным пахом. И волна удовольствия пробегает по моему позвоночнику, я, расстегнув брюки, рывком стягиваю их вместе с бельем. Встав, я окидываю взглядом эту порочную картинку. Рубашка, сбившись, оголяет его плечи. Ее кипенная белизна как-то особенно сексуально подчеркивает золотистый цвет кожи и ключицы, которые стали по-юношески острыми. Связанные галстуком руки, его подернутый поволокой похоти взгляд, возбужденная плоть… Все это сводит меня с ума. Мне хочется причинить ему боль, подчинить его себе, владеть им единолично. Я закусываю губу, стараясь не зарычать. Рывком развожу его ноги. Марк моментально дергается, поняв мои намерения. Возбужденно выдыхая, он сипит:

– Я так еще никогда…

– Брачная ночь, – криво ухмыляюсь я, стягивая с себя одежду.

Марк откидывается назад, его грудь взволновано вздымается, но возбуждение никуда не делось. Я, сместившись вниз, обхватываю головку его члена губами, стон, вырвавшийся у него, вызывает во мне волну радостного предвкушения. Я неторопливо ласкаю его плоть ртом, а пальцы так же неторопливо обследуют плотно сжатый анус. Мысль о том, что Марк никогда еще… заставляет мое тело трястись в предвкушении. Смачивая его слюной, я разминаю, стараясь хотя бы по минимуму подготовить. Почувствовав, что его член почти готов к извержению, отстраняюсь и, перехватив под коленями, фиксирую его максимально раскрытым. Останавливаюсь на секунду, ловя его взгляд, и, не разрывая зрительного контакта, одним толчком врываюсь в него. Марк дергается подо мной, закусывает губы, зрачок моментально расширяется и затапливает чернотой весь глаз до самой радужки. Да!

– Ты мой, – жадно шепчу я ему в губы и подтверждаю свои слова, качнув бедрами.

Марк жадно дышит, привыкая к новым ощущениям.

– Двигайся, – хрипит он. – Двигайся.

Я наращиваю темп, не отрывая взгляд от его лица, Марк, плотно закрыв глаза, дышит сквозь сжатые зубы. Эта гамма его боли завораживает меня, но я хочу, чтобы он понял и почувствовал то удовольствие, которое приходит на смену боли. И, меняя угол проникновения, жду. Когда его глаза распахнулись, а губы изогнулись в улыбке, бедра взметнулись мне навстречу, меня накрывает волной абсолютного наслаждения. Марк, выстанывая, шепча и прогибаясь, отдается. По-настоящему отдается. Как всегда наплевав на границы и стыд, он не стесняясь просит и требует от меня этого нового удовольствия. И эта абсолютная свобода, раскрепощенность, жадность заставляют меня терять голову. Аллилуйя! – поет мой внутренний дракон. С силой вцепившись в его бедра, я вколачиваюсь в это воплощение порока, сладострастной дугой выгибающееся подо мной. Мое сердце готово выскочить из груди, соленые капельки пота застилают глаза, когда я чувствую, как тело Марка, максимально прогнувшись, пульсирует, сжимая меня в конвульсиях оргазма. И я проваливаюсь следом.