5-я волна - Янси Рик. Страница 59
Улыбка? Нет. Опять неудачно.
А потом, когда Дамбо осмотрел мою рану, она спросила:
– Сколько тебя ждать?
– День, не больше.
– Один день?
– Ладно, два. Если мы не вернемся через сорок восемь часов, значит, уже не вернемся.
Рингер не стала спорить, просто сказала:
– Не вернетесь через сорок восемь часов, я пойду за вами.
– Глупый ход, гроссмейстер.
– Это не шахматы.
По периметру парка растут деревья. Над голыми ветками появляется черная тень. Роторы стучат, как огромное сердце. Я хромаю к открытому люку, холодный ветер давит на плечи.
Ныряю в трюм. Пилот оборачивается и спрашивает:
– Где твоя группа?
Падаю на пустое сиденье.
– Уходим! Уходим!
Пилот снова:
– Солдат, где твоя группа?
Моя группа отвечает из-за деревьев шквальным огнем. Пули стучат по бронированному корпусу «Блэк хоука», а я кричу во всю глотку:
– Уходим, уходим, уходим!
От крика мышцы живота напрягаются, и каждое слово стоит мне хорошей порции крови.
Пилот набирает высоту, а потом резко накреняется на левый бок. Я закрываю глаза.
«Уходи, Рингер, уходи».
«Блэк хоук» с бреющего полета обстреливает деревья. Пилот кричит что-то второму пилоту. Вертолет зависает над деревьями, но Рингер с ребятами уже ушли по тропинке вдоль темной реки. Мы делаем еще три круга над деревьями, и в результате от них остаются только расщепленные пулеметными очередями пеньки. Пилот оглядывается в трюм, видит, что я с окровавленным боком распластался на двух сиденьях, и только тогда набирает высоту и скорость. Вертолет взмывает к облакам, парк исчезает в белой мгле снегопада.
Я теряю сознание. Слишком большая кровопотеря. Вижу лицо Рингер, и, черт возьми, она не просто улыбается, она смеется. Это хорошо. Я все-таки сумел ее рассмешить.
А еще я вижу Наггетса, малыш точно не смеется.
«Не обещай, не обещай, не обещай! Ничего никогда-никогда не обещай!»
«Я приду. Я обещаю».
64
Прихожу в себя там, где все началось, – на койке в госпитале. Мне наложили повязку и обкололи болеутоляющими. Круг замкнулся.
Требуется несколько минут, чтобы понять: я тут не один. – Кто-то сидит на стуле за капельницей. Поворачиваю голову и первое, что вижу, – черные, начищенные до зеркального блеска ботинки. Безупречно отглаженная накрахмаленная форма. Лицо словно высечено из камня, голубые глаза просвечивают до самых потрохов.
– Ну вот ты и очнулся, – тихо произносит Вош. – Может, еще не совсем здоров, зато в полной безопасности. Врачи говорят, тебе очень повезло, мог бы и не выкарабкаться. Жизненно важные органы не задеты, пуля прошла навылет. Это действительно фантастика, если учесть, с какого расстояния в тебя стреляли.
«Что ты ему скажешь?»
«Скажу правду».
– Это Рингер, – говорю я.
Полковник склоняет голову набок, так он напоминает мне птицу с умными глазами, которая разглядывает какой-нибудь лакомый кусочек.
– И почему же рядовой Рингер стреляла в тебя, Бен?
«Ты не можешь сказать ему правду».
«Ладно. Плевать на правду. Выдам факты».
– Из-за Резника.
– Из-за Резника?
– Сэр, рядовой Рингер стреляла в меня, потому что я оправдывал присутствие Резника.
– А почему тебе понадобилось оправдывать присутствие Резника, сержант?
Полковник закидывает ногу на ногу и сцепляет руки на колене. Очень непросто сохранять с ним зрительный контакт дольше трех-четырех секунд.
– Они взбунтовались, сэр. Ну, не все. Кремень и Рингер… и Чашка. Но начала все Рингер. Они сказали, присутствие Резника доказывает, что все это было обманом, что вы…
Вош разводит руками и переспрашивает:
– Все это?
– Лагерь, инвазированные, подготовка к войне с пришельцами. Они говорили, это пришельцы натаскивают нас, чтобы мы убивали друг друга.
Полковник молчит. Не смеется, не улыбается, не качает головой. Жаль. Если бы он как-нибудь так среагировал, я бы мог засомневаться, попробовал бы все еще раз переосмыслить и, возможно, решил бы, что у меня паранойя или истерия после боя.
Но Вош просто смотрит на меня глазами умной птицы, и его лицо при этом абсолютно ничего не выражает.
– И эта теория заговора не заронила в тебя ни капли сомнений?
Я киваю. Надеюсь, это получается у меня убедительно.
– Они превратились в Дороти, сэр. Настроили против меня всю группу. – Тут я улыбаюсь, надеясь, что улыбка получается мрачная, как у реального крутого солдата. – Но сначала я успел вырубить Кремня.
– Мы обнаружили его тело, – говорит Вош. – В него, как и в тебя, стреляли с очень близкого расстояния. Только анатомически немного выше.
«Зомби, ты уверен, что так надо? Зачем стрелять ему в голову?»
«Они не могут знать, что его уничтожили нажатием кнопки. Выстрел в голову – и нет улики. Рингер, отойди в сторону. Ты же знаешь, я не самый меткий стрелок в этом мире».
– Надо было их всех уничтожить, но численное преимущество оказалось не на моей стороне. Я решил, что лучше вернуться на базу и доложить о случившемся.
И снова Вош никак не реагирует, ни словом, ни жестом. Он просто сидит и смотрит на меня.
«Кто ты? – думаю я. – Человек? Гад? Или… что-то еще? – Проклятье, кто же ты такой?»
– Знаешь, а они исчезли, – наконец говорит он.
Вош ждет, что я отвечу. К счастью, я заготовил ответ. Вернее, это Рингер заготовила. Тут надо отдать ей должное.
– Вырезали свои имплантаты.
– У тебя он тоже вырезан, – замечает Вош и ждет.
Я вижу, как за его плечом ходят вдоль кроватей санитары в зеленой униформе, слышу, как скрипят по линолеуму их тапки на резиновой подошве. Обычный день в госпитале обреченных.
Я готов ответить.
– Я им подыграл. Чтобы дождаться подходящего момента. Дамбо сначала вырезал имплантат у меня, следующей была Рингер. Тогда я перешел к действиям.
– Застрелил Кремня…
– А Рингер выстрелила в меня.
– И после этого…
Теперь он скрестил руки на груди. Опустил подбородок. Прикрыл глаза и смотрит на меня, как хищная птица на свой ужин.
– Я побежал, сэр.
«То есть я могу снять Резника в темноте, когда валит снег, а в тебя с двух футов попасть не способна? Зомби, он на это не купится».
«Я не собираюсь ему это продавать. Просто дам напрокат на несколько часов».
Вош кашляет и чешет подбородок. Какое-то время разглядывает плитку на потолке, а потом снова смотрит на меня.
– Ты просто счастливчик, Бен. Мог умереть от потери крови, но все-таки успел добраться до места встречи.
«Да, кто бы ты ни был, ты прав. Мне чертовски повезло».
Гробовая тишина. Голубые глаза. Жесткий рот. Скрещенные на груди руки.
– Ты не все мне рассказал.
– Сэр?
– Кое-что ты упустил.
Я медленно качаю головой. Палата кренится, как корабль во время шторма. Сколько обезболивающего они мне вкололи?
– Ваш бывший инструктор. Кто-то из твоей группы обыскал его. И нашел вот такой планшет. – Вош демонстрирует мне серебристый прибор, в точности как у Резника. – Ты, командир группы, должен был задуматься о том, зачем у Резника устройство, с помощью которого он может уничтожить вас всех одним нажатием кнопки.
Я киваю. Мы с Рингер сообразили, что он к этому придет, так что ответ у меня есть. Вопрос в том, устроит он Воша или нет.
– Вижу только одно разумное объяснение, сэр. Это было наше первое задание, наш первый бой в реальной обстановке. Надо было мониторить группу на случай, если кто-нибудь превратится в Дороти и выступит против своих…
У меня не хватает дыхания, я замолкаю, и это здорово, поскольку я сам не верю в то, что говорю. Мысли путаются, я будто в густом тумане иду по минному полю. Рингер это предвидела. В парке, пока мы ждали вертолет, она заставила меня вызубрить все ответы и только после этого прицелилась и нажала на спусковой крючок пистолета.
Ножки стула скребут по полу. Вош наклоняется ко мне, я вижу только его лицо и больше ничего.