Шаг первый - Абвов Алексей Сергеевич. Страница 9

— А-а-а… а… — что есть мочи радостно кричу в окружающее пространство, полностью позабыв о том, что весь в своей и чужой крови, что есть опасность привлечь еще одного подобного «летуна», и обо всем остальном тоже.

— А-а-а… а… а-а-а… — отвечает горное эхо через несколько мгновений.

Наоравшись вдоволь, едва успеваю заметить, как над головой убитой мной твари формируется совсем небольшой шарик янтарного света. Вот он прекратил набирать объем, достигнув размера вишни, и оторвался от поверхности головы. Явно сейчас куда-то быстро улетит, если нечего не предпринять. «Стоять, мое!» — ловлю свободной рукой шарик света, который вдруг легко проникает под кожу и полностью впитывается в меня. Тело пробивает сильнейший экстаз, в один момент появляется ощущение невероятной силы и огромного могущества, но через минуту почти все уходит, кроме легкого возбуждения и кажущегося избытка жизненных сил. Помотал головой, прогоняя остатки чувственного наваждения. Опять сработала какая-то неизвестная особенность этого игрового мира, от которой еще неизвестно чего можно ожидать потом. Но было действительно приятно, куда там обыкновенному оргазму.

Пришла пора выяснить, кого это мне удалось завалить. Ну-ка, перстенек, расскажи мне свою сказку…

«Мертвый гигантский лифифен. Съедобен. Особенно ценятся знатоками целительной пищи запеченные со специями маховые мышцы лифифена. Зубы и когти являются ценным материалом для мастеров-оружейников».

Негусто с информацией. Лишь один впечатляющий внешний вид. Да, первое впечатление и явное сходство с крокодилом было обманчивым. Тварь оказалась теплокровной, покрытой мелкой черной шерстью и похожей на ящера только по выдающейся длине пасти. Но зубы у нее были крупными и острыми, а не мелкими, как у крокодилов, особенно выделялись четыре громадных клыка, из каждого запросто можно сделать неплохой штык-нож. Кривые когти тоже можно приспособить в качестве оружия, если приделать к ним ручки: их прочность позволяет царапать камни. Ни уровня твари, ни чего-либо другого, позволяющего понять, как с такими зверюшками стоит общаться, когда они еще немного дергаются, перстень мне не сообщил. Но раз пишет, что съедобен, — это очень хорошо, можно сказать, сегодняшняя охота полностью удалась.

Подтащив добычу ближе к разгоревшемуся за время драки костру, приступил к ее разделке, понимая, что не стоит делать это тут. На запах крови могут пожаловать другие хищники. Но и оттащить тушу куда-либо еще — просто не могу. Потому, если кто-то случайно заявится — буду с ним биться: после поглощения души твари мою голову вскружила легкая эйфория могущества и я был готов наплевать на возможную опасность. Как это ни странно, некоторый опыт снятия шкур у меня имелся — спасибо отцу, заядлому охотнику, научил. Хоть набедренная повязка из этого монстра получится. Если перстень не подсказывает, как бороться с подобными тварями, можно попытаться разобраться самостоятельно, изучив анатомию твари при разделке. На первый взгляд уязвимых мест практически нет — сердце и печень надежно прикрыты костями, до головного мозга через глазницы не достать. Однако если хорошо присмотреться, открывается возможность легко достать до мозга через открытую пасть — там кость черепа совсем тонкая. Правда, тут копье или длинный меч потребуются, совать в пасть руку с ножом — верное средство остаться без нее в один момент. Вырезав упомянутые перстнем-определителем маховые мышцы и еще несколько кусков вполне подходящего мяса, обмазал их солью и специями, после чего, завернув в фольгу, прикопал палкой под огнем, подкинув больше дров. Углей еще мало нагорело, но и в нагретом песке тоже неплохо пропечется. С трудом выковыряв острейшие клыки из челюстей и вырезав крепкие когти, опять заметил за спиной чье-то присутствие.

— Опять воровать пришел? — громко спросил стоящего в паре метров наглого енота, без всякой надежды на возможное понимание.

Но у того на морде было написано явное понимание, и его взгляд упирался в окровавленную кучу костей, с которой было срезано еще не все мясо. Ему очень хотелось отведать свежей требухи своего давнего врага — явно ведь не первый раз этот лифифен здесь охотился. И пока не было меня, можно легко догадаться, кто был объектом этой охоты. При всем этом енот не решался нагло подойти и ждал моего прямого разрешения, — я почему-то уже не сомневался в его способности прочитать мои эмоции. Видя мои раздумья, енот быстро сбегал к своей норе и вскоре вернулся оттуда, принеся в зубах самый настоящий сапог, положив его недалеко от меня. «Ну и дела…» — проскочила мысль удивления, отразившись на моем лице. Не успел я еще подумать о том, что одного сапога мне будет маловато, как зверь опять развернулся к своему логову и принес второй. «Вот это уже совсем другое дело!» — довольная улыбка проскочила на моих губах, и я махнул зверю рукой — мол, «подходи, угощайся». Сам же решил быстренько ополоснуться от крови и грязи, которая на меня налипла, пока дрался и затем разделывал тушу.

«Теперь попробуем узнать мнение колечка об этих интересных сапожках».

Как прекрасно вновь ощутить себя чистым и имеющим некоторые перспективы на ближайшее будущее человеком. Наконец-то первая человеческая вещь, которая досталась мне в этом мире благодаря своим собственным игровым действиям. С немалой долей риска для жизни, надо заметить.

«Огненный геккон. Обитает только около действующих вулканов в горячих зонах. 276-й уровень».

Петруш тогда говорил об определенной глючности перстня — похоже, я сейчас наблюдаю именно тот самый случай. Ибо вместо изображения сапога он показывает на своем голографическом экране какую-то непонятную ящерицу с коротким мясистым хвостом. Второй сапог для него выглядит точно так же, только уровень уже 277-й. Ладно, поверю не тексту, написанному на экране, а своим собственным глазам. «Эх, жалко, сапожки мне немного великоваты», — ноги в них буквально проваливаются, но так ходить по острым камням и сухим сосновым шишкам будет гораздо приятнее. Поднявшись с земли, сделал несколько шагов в сторону костра: пора подкинуть дров. Едва огненные искры, вылетев из огня, коснулись сапог, они вдруг резко сжались, плотно обхватив мои ноги. Но и это было еще не все — в глазах резко потемнело, подступило сильнейшее головокружение, как от большой потери крови, руки-ноги мгновенно ослабли, и я свалился на землю прямо там, где стоял, причем обе ноги оказались в пламени костра.

«Сгорят же на фиг!» — пришла в голову запоздалая мысль, но попытка вытащить ноги из огня ни к чему не привела — тело не слушалось управляющих сигналов. Так я и лежал, не в силах пошевелиться, ожидая, когда вслед за сапогами начнет гореть моя собственная плоть, только это почему-то никак не наступало и не наступало. Даже просто жарко не было, хотя последняя подброшенная партия дров уже практически полностью прогорела, превратившись в красные угли.

Только еще через десяток минут ко мне наконец вернулась способность шевелиться. Вытащив ноги из костра, ощупал их руками, не веря своим глазам, говорившим об их полнейшей целости и сохранности. Сапоги тоже сильно изменились. Если изначально они были черного цвета, то теперь стали темно-медными, с мелкими чешуйками мягкой, легко растягивающейся кожи. Стащив с левой ноги сапог, вновь задействовал перстень-определитель…

«Великий Архимаг Агус некогда поспорил со своими учениками, доказывая, что сможет изменить любое живое существо так, как никто не делал до него, но ученики должны были придумать особенно оригинальное решение для конечного результата его работы. По условию задачи существо должно обязательно понравиться или стать исключительно полезным человеку года Империи, которым тогда стал путешественник Фролос благодаря своим занимательным рассказам, напечатанным в Королевском Журнале. Ученики догадывались, что Архимаг спорит с ними не просто так, а имеет для предъявления что-то уже давно готовое, потому решили разыграть своего учителя и спросили путешественника — чего больше всего не хватало ему в его странствиях? — предварительно выяснив, о чем он так часто упоминал в своих очерках, заранее предполагая нужный результат. Хороших сапог — не думая, сразу ответил тот, как они и хотели. И Архимагу Агусу пришлось отставить в сторону свою заранее сделанную заготовку — необычное ездовое животное, которое он изначально хотел показать. Но все равно он сумел выиграть спор, о котором быстро узнала вся Империя. Целый год кропотливой работы ушел у него на изменение двух живых огненных гекконов в самые обычные с виду сапоги, подаренные путешественнику с большой помпой в присутствии его императорского величества. Через двадцать лет Фролос бесследно пропал в очередной экспедиции, и с тех пор про его невероятную обувь было ничего не известно».