Собачья работа - Романова Галина Львовна. Страница 70

— Оборотень, — наконец сказал он. — Самец. Еще молодой. Светлой масти. Среднего телосложения. Действовал левой лапой, но вряд ли левша.

— Почему? — Я сама думала только о левшах и не могла сдержать язык за зубами.

Глупую женщину одарили снисходительным мужским взглядом:

— Удар был слабоват. Явно это не его рабочая конечность. Скорее всего он по каким-то причинам не мог пользоваться правой рукой. Или одинаково хорошо действует обеими. Много в замке молодых мужчин моложе тридцати лет с недавней травмой правой руки?

Вопрос был задан сразу всем, но голос подал только Генрих Хаш:

— Мой сын Тодор был когда-то ранен в правую руку. В плечо, — старый рыцарь показал на себе место ранения. — Но это случилось больше трех лет назад, и…

— Жаль. Не подходит. Ранение недавнее. От силы полтора месяца. Ну два. Из-за него оборотень не мог бить правой лапой и ударил левой, которая слабее и менее скоординирована. Когти соскользнули с тела. Иначе второго удара не понадобилось бы, — безжалостно констатировал рыцарь. — Значит, ищите светловолосого мужчину не старше тридцати лет с недавней травмой правой руки. Это может быть кто угодно — шляхтич, гайдук, челядинец. Из числа тех, кто в данный момент находится в замке.

— А он не может быть левшой?

Этот вопрос так и вертелся у меня на языке, и, признаться, в первый миг я даже испугалась, подумав, что произнесла запретные мысли вслух.

— Левшой? — Брат Домагощ обошел стол, встал с другого бока и склонил голову. — Ну… может быть. А что, вы знаете, что в замке живет левша?

— Нет.

Вот теперь точно сказала я. По счастью, «подорлик» удовлетворился этим ответом. А вот пан Матиуш посмотрел в мою сторону очень внимательно. Он, конечно, тоже знал одного левшу. И тоже промолчал.

— Как бы то ни было, у нас есть кое-какие приметы, — произнес гость самодовольным тоном. — По ним легко будет очертить круг подозреваемых, среди которых и начнем искать оборотня. Ступайте!

Я не двинулась с места — волнение и страх словно приковали к полу. В замке был только один левша, которому могла быть важна или выгодна смерть пани Бедвиры. Но не может того быть, чтобы он и был… Нет! Не могу поверить!

По счастью, приезжий рыцарь не стал заострять внимания на вопросе, почему это посторонние топчутся около него. Осмотрев последний раз тело, где-то что-то пощупав, на что-то надавив и внимательно изучив ногти убитой, он пошел осматривать место происшествия.

Там перепуганные служанки как раз заканчивали уборку, замывали кровь и ликвидировали погром. Они так и порскнули врассыпную, когда над ними воздвигся «подорлик». Я уже как-то упомянула, что брат Домагощ красивый мужчина, и когда он улыбается, на щеках действительно появляются ямочки. Но, хотя он улыбнулся, служанки кинулись от его улыбки кто куда. Странно. Вот Коршун почти никогда не улыбался, а если и кривил губы в ухмылке, то с таким видом, словно делал одолжение. И тем не менее от «ястребов» никто так не шарахался. Или я просто не замечала?

Ворча себе под нос что-то насчет того, что глупые людишки уничтожили все следы и придется надеяться на слепой случай, рыцарь быстро осмотрел комнату, провел ладонью по каминной полке, наклонился, разглядывая ножки кресла. Чуть ли не облизал дверную ручку — так низко склонился над нею. Поскреб ногтем пол в самом мокром месте, зачем-то измерил шагами комнату, долго что-то прикидывал и наконец, выйдя в коридор, отправился бродить по замку.

Я таскалась следом с упрямством и равнодушием тени. Но бесцельное блуждание скоро стало надоедать.

— Что вы ищете? Если нужно конкретное место, могу подсказать, хотя бы на каком этаже стоит искать…

— Вы ничего не понимаете, — отмахнулся «подорлик». — Я ищу не следы. Я ищу знаки.

Спросить, что он имеет в виду, не успела. Брат Домагощ вдруг переменился — красивое лицо стало холодным и хищным.

— А это что такое?

В следующий миг он метнулся ко мне, схватил за запястье одной рукой, а другую поторопился сунуть за пазуху. Я не считаю себя ханжой, но позволять всем подряд лапать себя за грудь — ну уж нет! Однако рыцарь легко сломил сопротивление и извлек оберег против оборотней:

— Откуда это?

— Подарили.

— Кто?

— Один «ястреб».

— Что он здесь делал?

— То же, что и вы. Охотился на оборотня.

— А потом все бросил и уехал? — фыркнул «подорлик». — Не похоже. Что-то тут не то… Где он?

— Вернулся в свое Гнездо. — Вдаваться в подробности не хотелось. Еще неизвестно, как член одного ордена отреагирует на смерть адепта другого. Между «орлами» и «ястребами» не было мира, так что этот «подорлик» наверняка обрадуется.

— Где оборотень, женщина? Меня не интересует «ястреб», кем бы он ни был!

— Не знаю.

Кажется, он не поверил. Но мне этого и не хотелось.

На ужин в большом трапезном зале все собирались мрачные. Княжна Ярослава держалась в стороне, поджав губы и посматривая на всех пустопольских шляхтичей и панов так, словно ее нарочно заманили в жуткое логово чудовища, чтобы убить. Отец тщетно уговаривал дочь не торопиться с выводами. Хотя видно было: он тоже был недоволен и приемом, и происходящими в замке событиями. Ему вторил пан Матиуш. Приезжий «орел» успел обойти весь замок, побывать чуть ли не у всех его обитателей, и, естественно, мало кто порадовался учиненному им допросу.

Я немного задержалась перед выходом, раздумывая, не надеть ли мне платье. Оно уже больше года валялось среди моих вещей, а я так ни разу его и не примерила. Наверное, оно и не влезет теперь — портниха-то снимала с меня мерки практически сразу после болезни, когда я здорово похудела. Нет, она делала поправки на то, что рано или поздно я перестану выглядеть и весить как ведьма, [15] но явно не могла предугадать всего.

В конце концов платье со вздохом было убрано на прежнее место, я облачилась в свой старый мундир и постучала в дверь князя.

— Оставьте меня в покое, — глухо прозвучал из-за двери низкий хриплый голос.

— Но… ваше сиятельство…

— Я сказал — все вон!

— Это Дайна!

Звук, который раздался изнутри, мог походить на неумелое, но старательное подражание рычанию дикого зверя.

— Все равно. Уходи!

— Но сейчас начнется ужин.

— Я не хочу есть! — В голосе мужчины прорвалось раздражение. — Оставь меня в покое! Я… мне плохо. Уйди!

Он тихо застонал, и я стукнула кулаком в дверь:

— Вам плохо? Может быть, позвать кого-нибудь?

— Нет! — Он сорвался на крик. — Никого! Ни за что! Дайна, уходи… Прошу тебя! Пожалуйста!

За дверью что-то происходило. Можно было услышать, как, шаркая ногами и то и дело на что-то натыкаясь, по комнате с трудом передвигается человек. Прижавшись ухом к двери, можно было разобрать его тяжелое дыхание. Иногда он постанывал или начинал тихо подвывать от страха или боли. Оборотень! — дошло до меня. Сегодня полнолуние. Без зелий покойного алхимика и охраняющего артефакта князь оказался практически беззащитным перед этой тварью, и сейчас его так корежит от страха, что он потерял способность рассуждать. Вчера чудовище проникло в замок и убило молодую женщину. За кем оно придет сегодня? Не за самим ли Витолдом Пустополем? А если нет, то кто станет следующей жертвой? Княжна Ярослава? Маленькая Агнешка или ее мать? Или (от этой мысли пробрало холодом) пан Матиуш, который слишком много знает, но молчит?

За дверью что-то упало. Послышался треск рвущейся материи и болезненный стон.

— Дай… Дай-на? — Голос изменился так, что можно было лишь догадаться, что говорит князь. Он же там один?

— Да…

— Беги.

Этого голоса я послушалась. И сорвалась с места, стараясь не обращать внимания на звуки, которые раздались из-за запертой двери.

Ворвавшись в зал, заметила, что все собрались и ждут только князя. Зная, что я постоянно сопровождаю Витолда, люди тут же обратились в мою сторону. Даже княжна Ярослава сделала движение, будто собиралась о чем-то спросить. Не тратя времени, кинулась к брату Домагощу: