Танец с дьяволом - Кеньон Шеррилин. Страница 50
На кончике языка у него вертелась ядовитая фраза о том, что она уверяла, будто бы способна сама о себе позаботиться... Но тут же нахлынули гнетущие воспоминания: он знал, каково быть слепым.
Видеть лишь смутные тени. Натыкаться на предметы, которых не можешь разглядеть...
Но он не хочет больше к ней прикасаться!
Стоит до нее дотронуться, и его снова охватывает желание. Нет, только не это!
Однако против своей воли Зарек вдруг обнаружил, что идет обратно к снегоходу и берет ее за руку.
Пошли, принцесса, — проворчал он.
Астрид подавила улыбку. Она победила и наслаждалась своей маленькой победой. Не говоря уж о том, что слово «принцесса» в его устах больше не звучало оскорбительно. Вряд ли он сам замечал это; но теперь, когда он так ее называл, голос его чуть-чуть смягчался.
Где-то в царстве снов ядовитое словечко, которым он старался держать ее на расстоянии, превратилось в ласковое имя.
Зарек ввел ее в дом.
Стой здесь, — приказал он, остановив ее у самой двери.
Астрид услышала, как он шуршит чем-то справа от нее. Она протянула руку к ближайшей стене, чтобы нащупать к нему путь. И сразу наткнулась на что-то удивительное.
Нахмурившись, она водила пальцами по изрезанной поверхности деревянной стены. Ощущения были просто невероятные. Глубокие выемки, сложные кривые... Да это целый барельеф! И такой большой, что Астрид не могла понять, что же на нем изображено.
Следуя рукой за линиями, она догадалась, что изображение занимает всю стену.
Что это? — спросила она.
Пляж и купальщики, — рассеянно ответил он.
Астрид подняла бровь.
Ты вырезал у себя на стене пляж?
Заняться здесь нечем, — сухо ответил Зарек. — От скуки спасаюсь тем, что вырезаю разные вещи. Летом, когда кончаются дрова, начинаю вырезать на стенах и на мебели.
Ей вспомнилась фигурка волка, которую он вырезал у нее дома.
Астрид шагнула вперед — и сразу на что-то наткнулась. Несколько предметов упали и раскатились по полу.
Зарек чертыхнулся себе под нос.
Я, кажется, сказал тебе: стой на месте!
Извини. — Она присела на корточки, чтобы подобрать упавшие вещи.
Деревянные фигурки животных. Да как их много! Должно быть, несколько десятков!
Ощупывая каждую фигурку, Астрид не уставала изумляться сложности и изяществу их очертаний.
И все это сделал ты?
Он молча взял у нее фигурки и поставил их на место.
Зарек, ответь мне! — настаивала Астрид.
А что ты хочешь услышать? Да, все эти долбаные штуки вырезал я. Обычно делаю по три-четыре за ночь. Дальше что?
Если так, их должно быть гораздо больше! Где же остальные?
Понятия не имею, — раздраженно проворчал он. — Иногда я их отношу в город и оставляю там. Или просто топлю ими печку, когда выходят из строя генераторы.
Неужели они тебе не дороги?
Конечно, нет. Мне ничего не дорого.
Совсем ничего?
Зарек остановился, взглянул на нее. Присев на полу, она устремила взгляд куда-то за его плечо — туда, где он, по ее разумению, находился. Волосы растрепаны, губы вопросительно приоткрыты. Щеки разрумянились от холода. Теперь она уже не выглядела богатой, ухоженной девицей, нежным цветком, как в первое их знакомство, когда он очнулся у нее дома.
Он почти видел, как заключает ее в объятия, почти чувствовал, как соприкасается с его телом ее нежная кожа... И в этот миг Зарек сделал потрясающее открытие.
Неправда, что ему ничто не дорого!
А как же Астрид?
Пусть она ему лгала, пусть обманывала, он не хочет, чтобы с ней что-нибудь случилось! Ему больно даже подумать о том, что ее нежная кожа потрескается от мороза и ветра!
Всем сердцем он желал защитить ее от испытаний.
И ненавидел себя за эту слабость.
Да, принцесса, — прошептал он сдавленно. Ложь застревала у него в горле. — Совсем ничего.
Она протянула к нему руку.
Ложь во спасение — мое или твое?
А кто сказал, что это ложь?
Я, Зарек. Для человека, которому я безразлична, ты слишком уж заботишься о моей безопасности. — Она улыбнулась. — Я хорошо тебя изучила, мой Прекрасный Принц. И вижу то, что ты пытаешься скрыть.
Ты ничего не видишь!
Она покачала головой:
Хоть я и слепа, но вижу куда больше, чем ты.
А дальше она сделала нечто поразительное: потянулась к нему и нежно поцеловала в губы.
При этом прикосновении что-то внутри него дрогнуло, словно касание мягких, влажных губ открыло какие-то шлюзы в глубине его существа. А уж когда ее язычок коснулся его языка...
Это уже не сон!
Это реальность!
И до чего же она хороша! В тысячу раз лучше любого сна!
Он привлек ее к себе, перехватывая инициативу. Сейчас ему хотелось бросить ее на пол, овладеть ею прямо здесь — и любить, любить до изнеможения.
Но, если верить снам, одного соития будет недостаточно, чтобы насытить жар, пылающий в нем.
Эту женщину он сможет любить всю ночь напролет, а утром, проснувшись, возжелать ее снова.
Астрид задыхалась от его яростного поцелуя. Жар его тела разжег огонь в ней самой.
Да он и в самом деле неукротим, ее воин!
Холодной рукой он скользнул ей под рубашку и обхватил ее грудь. Она вздрогнула, ощутив, как пальцы его отодвигают кружево лифчика, и ладонь накрывает напряженный сосок.
Никогда ни одному мужчине она не позволяла так себя трогать! Но с Зареком Астрид уже испытала множество переживаний, которые прежде считала для себя запретными.
Всю жизнь она была серьезной, практичной, осмотрительной. Из тех женщин, что живут по правилам, не отступая от них даже в мелочах.
Но Зарек помог ей освободиться. Открыть в себе нечто неожиданное.
Непредсказуемое, дикое.
Он оторвался от ее губ, и рука его скользнула ниже, за пояс, к талии. Астрид задрожала, когда он расстегнул пуговицу на ее джинсах и потянул вниз молнию. Во сне она не боялась, помня, что это всего лишь сон. Все, что с ней происходило, — нереально. Это давало какую-то защиту.
Но сейчас эта защита исчезла. Едва он до нее дотронется, пути назад не будет.
Но что за беда? Разве сейчас у нее есть дорога назад? Конечно, нет! Никогда уже она не будет прежней.
Не возражаешь, если я трахну тебя прямо на полу, принцесса? — хриплым от страсти голосом прошептал он.
Нет, Зарек, — выдохнула она. — Не возражаю, если ты займешься со мной любовью там, где хочешь.
И, сжав его ладонь в своих, направила ее под пояс расстегнутых джинсов, к своим трусикам.
Хрипло и тяжело дыша, Зарек не отрывал глаз от красавицы, распростершейся перед ним на полу, приглашающе раскинувшей ноги. Рубашка ее, задранная вверх, открывала округленный живот. Смуглая рука Зарека темнела на нежно-розовой хлопковой ткани девичьего белья. Он погладил розовый холмик, ощущая под пальцами тонкую поросль кудрявых волос.
Астрид расстегнула на нем штаны, выпуская на свободу его алчущего зверя. Зарек замер, когда она сжала в ладонях его член.
Пылая страстью, он сдернул ее трусики и нащупал вагину.
Она уже была жаркой и влажной, половые губы набухли, она ждала его. Зарек ласкал ее, а она не переставала играть с его органом, и наслаждение от ее прикосновений было почти невыносимым.
Он потеребил ее клитор. Астрид застонала от наслаждения, этот звук принес ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
Склонив голову, он припал губами к ее соску и начал неторопливо играть с ним.
Желая большего, скользнул пальцами внутрь... и вдруг наткнулся на нечто совершенно неожиданное. Во сне этого не было!
Он замер, словно громом пораженный.
Нахмурился, откинувшись назад. Осторожно ощупал еще раз. Сомнений не было: вход в ее святая святых охраняла хрупкая преграда.
Ты девственница?!
Да.
Выругавшись, он отстранился от нее.
Девственница! — повторил он. — Какого черта?.. Как?!
Очень просто. Я никогда не спала с мужчиной.
Но во сне...
Это был сон, Зарек. Мое тело в нем не участвовало.